Тревожная служба

В эти дни нам стало известно, что Военный совет принял решение о строительстве автомобильной дороги Осиновец - Подборовье. Она была в шесть раз длиннее плеча Войбокало - Осиновец, проходила по сильно пересеченной лесистой и болотистой местности. Но иного выхода не было. Снабжение Ленинграда по воздуху было делом нереальным. Устанавливался жесткий срок окончания строительства - 1 декабря. Воинские части и местное население завершили работы с некоторым запозданием - 6 декабря. А через четыре дня советские войска вышибли фашистов из Тихвина. Новая дорога во многом утратила свое значение. Подготовка к прокладке дороги по льду Ладожского озера (продолжение плеча Осиновец - Подборовье) началась задолго до ледостава. Не только наша комендатура, а и весь 8-й пограничный отряд оказались в центре важных дел.

К Ладожскому озеру стягивались воинские части - дорожники, саперы, связисты, зенитчики. Шли автомашины. В сложившихся условиях существенное значение приобрела комендантская служба. Фашисты были мастерами по засылке своих лазутчиков в наши тылы. А тут сама обстановка играла им на руку. Не все сразу, что называется, притерлось. Иной раз о прибытии той или иной воинской части мы, пограничники, узнавали не накануне, а после появления ее на побережье. Не были установлены пароли. Ничего не знали мы и о передислокациях. Нельзя было мириться с такой неразберихой. Мы срочно принимали необходимые меры.

* * *

Разведывательно-поисковая группа сержанта И. Д. Силенко возвращалась после выполнения боевой задачи.

–  Товарищ сержант, - обратился к командиру один из пограничников, видите вон тех двоих с автоматами?

–  А что? Здесь сотни людей ходят. Все леса войсками забиты.

–  Но эти мне что-то не нравятся: у них за плечами я только что видел до отказа набитые вещевые мешки, а теперь мешков нет.

Такая немаловажная деталь насторожила и сержанта. Пограничники укрылись в молодом ельнике и стали ждать. Когда неизвестные поравнялись с засадой, их задержали.

Ни в одежде, ни в поведении людей не было ничего подозрительного. В порядке оказались и документы. Вот только откуда взялась такая воинская часть: в списках на КПП она не значилась.

Задержанные шутили, подтрунивали над излишней подозрительностью пограничников, бойко отвечали на вопросы.

–  На Ладогу давно прибыли? - спросил Силенко одного из них.

–  С неделю, - ответил тот. - Связь оборудуем на командном пункте.

Это была ложь. Номера воинских частей, прибывших неделю назад, пограничники знали на память.

Неизвестных обыскали. У них обнаружили пистолеты ТТ, прибинтованные к бедрам, в противогазных сумках - по пятьсот патронов. Разыскали в кустах вещевые мешки - в них оказались патроны, гранаты, сигнальные фонари, яды и запасы продуктов питания на десять - двенадцать дней.

После выяснилось, что это крупные вражеские диверсанты.

В эти дни у нас в комендатуре побывал комиссар отряда батальонный комиссар Петр Карпович Сувалов. С первой же встречи, которая произошла в землянке капитана Лебедева, он произвел впечатление разносторонне образованного, энергичного и требовательного начальника. В дальнейшем это полностью подтвердилось.

Комиссар дотошно интересовался, как мы в случав необходимости будем отражать парашютный и морской десанты, облазил окопы, щели, траншеи, точки, некоторых командиров заставил решить вводные.

–  Этот не из тех, кто только боевыми листками занимается, - с гордостью шепнул мне В. А. Лебедев.

До войны П. К. Сувалов был комиссаром отряда, который охранял участок границы по Финскому заливу в Прибалтике. Когда началась война, пограничники, обороняя землю Советской Эстонии (отрядом командовал майор В. Ф. Нестеров), сражались стойко. Многие из них погибли, но и фашистам не поздоровилось. Отборные гитлеровские войска понесли огромные потери.

...Заглянул комиссар и в мою землянку. Осмотрел - остался доволен.

–  Выходит, мы давние знакомые? - улыбнулся П. К. Сувалов, когда я коротко рассказал ему о своей довоенной службе на границе. - Смотрели друг на друга через Финский залив, как соседки через дорогу.

–  Широковата дорога-то, товарищ батальонный комиссар, - ответил я. - До вашего правого фланга по прямой километров пятьдесят считалось...

–  Вы ведь из Сибири, товарищ лейтенант?

–  Из Сибири, - подтвердил я.

–  Давно с земляками не встречались?

–  Давно.

Комиссар вдруг встал, вышел на улицу, к матине, и вернулся с каким-то узелком в руках.

–  Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, - весело воскликнул он. - Берите. Это вам награда. И за то, что оборону заняли быстро и хорошо, и за то, что шпионам дыхнуть не даете.

Я расчувствовался, принимая подарок: кому не дорого внимание и доброе слово начальника!

Подарки получили и другие красноармейцы и командиры, отличившиеся за последние дни. Это были пришедшие из тыла посылки. В мешочке, который комиссар вручил мне, были кусок сала, шерстяные варежки, носки, "маньчжурка" - знаменитый в Сибири табак, и письмо, написанное на листке из тетради. Простые и трогательные слова... Письмо писала, по всему видать, колхозница или жительница небольшого городка (подписи и адреса не было). Она просила "бить германца смертным боем и поскорее возвращаться домой".

Позже я прочитал известные стихи А. Твардовского:

С любовью, с нежностью примерной

Сестры и матери родной

Был этот ящичек фанерный

Отправлен женщиной одной.

В письме, без штемпелей и марок,

Она писала заодно,

Что посылает свой подарок

Бойцу. Какому? Все равно...

"Это же про мою посылку!" - подумал я тогда...

Мои подчиненные были в сборе, когда я вошел в землянку. Передав посылку старшине заставы, я попросил справедливо разделить ее на всех.

–  А письма не было, товарищ лейтенант? - спросил старшина.

–  Письмо я решил оставить себе на память, - ответил я.

–  По-моему, его надо "разделить" в первую очередь! С каким вниманием слушали меня бойцы!

Сколько радости принесли нам тогда посылки из Сибири!..

Приказ о немедленном развертывании работ на Ладоге начальник тыла Ленинградского фронта генерал-лейтенант Ф. Н. Лагунов подписал 13 ноября. Тогда же военный инженер 3 ранга Б. В. Якубовский был назначен начальником строительства. Ледовы,й участок дороги было решено проложить через Шлиссельбургскую губу, по кратчайшему пути, равному 30-32 километрам. Как свидетельствовали старожилы, здесь озеро замерзало раньше и лед бывал толще.

Ладожское озеро коварно. Многолетние наблюдения показали, что замерзает оно в разное время, причем замерзает частично. На многих участках всю зиму зияют открытые промоины. Лед нередко разрушается сильными подвижками, торосится. Зимой 1941/42 года мне приходилось видеть торосы пяти и даже десяти метров высотой.

В 1941 году природа была на нашей стороне. Она словно знала, что ледовая трасса нужна Ленинграду как воздух. Зима наступила на месяц раньше. Десятиградусные морозы установились уже в первых числах ноября. А пятнадцатого - замерзла Ладога. Такой ранний ледостав не отмечался много десятков лет.