Три билета в Париж

Слава успокоиться не мог и продолжал орать, правда, что-то невразумительное. Суть речи сводилась к одному: откуда они свалились на его голову? Да еще все три одновременно?

– Босс? – робко подал голос один из двух крепких молодцев, стоявших чуть позади кресла, на котором до прихода подруг восседал Слава. – Может, их вывести отсюда?

– Что?! – взревела Светлана, прыгнула к говорившему молодцу и провела пятерней у него по щеке. На ней остались кровавые следы от острых ноготков. Теперь в дополнение к Славе орал еще и телохранитель.

Двое мужиков средних лет хлопали в ладоши, повторяя: «Ой, молодцы, бабы! Ой, молодцы!»

Слава внезапно прекратил орать, обвел гневным взором комнату, потом повернулся к своим телохранителям.

– Мы уходим, – сказал кратко и резко.

– А алименты? – спросили подруги хором.

Слава предложил взять алименты по известному русскому адресу и в сопровождении молодцев помещение покинул. Вскоре с грохотом хлопнула входная дверь.

После этого, пошатываясь, зашел тип, встречавший подруг у калитки, и объявил, что ему нужно выпить.

– Мне тоже, – сказала Ольга и тряхнула кудряшками.

Светлана с Александрой кивнули.

– Девочки, давайте знакомиться! – завопил один из мужчин средних лет. – Садитесь! Садитесь!

Все трое джентльменов засуетились, отодвигая стулья, расставленные за накрытым столом. Было видно, что пируют за ним давно. При виде остатков деликатесов подруги не заставили приглашать себя дважды.

Мужчины представились Аристархом, хозяином особняка, Иваном и Емельяном, его давними друзьями и соратниками, потом попросили представиться дам и поинтересовались, каким образом они оказались в скромной обители Аристарха.

Александра быстро наступила на ноги подругам под столом и взяла инициативу в свои руки. Она решила не объяснять, что они прибыли по вызову кого-то из троицы, судя по голосу – усатого Емельяна.

– Мы давно ищем Славу, – объявила Александра. – Я в особенности. Он, негодяй, ни разу мне алименты не заплатил. Мало ли что дочь родилась вне брака?

– Это не имеет никакого значения, – кивнул Иван с самым серьезным видом. Он явно заинтересовался всей историей. Настоящие мужики детей не бросают.

– Да и мне после развода выделил девятиметровую комнатушку в коммуналке, где кроме меня еще много квартиросъемщиков! Тридцать один человек, считая меня! И ванна на кухне! – сообщила Света, почувствовав благодатную почву.

Мужчины переглянулись.

– И втоптал в грязь мои нежные чувства. – Ольга показательно схватилась за сердце. – Мои девические мечты.

Потом она многозначительно закатила глаза и грустно молчала, правда, молчала скорее из-за того, что пережевывала кусок сочной ветчины и раздумывала, как бы что-то прихватить из этого дома сухим пайком. Ведь явно же тут имеется кое-что еще, не выставленное на стол. Светлана тем временем прикладывалась к осетринке, Александра решила, что ей надо выпить, и душевно плеснула себе коньячку.

Мужчины же, казалось, забыли о хороших манерах и вообще о собравшихся у них за столом женщинах и бурно обсуждали какой-то бизнес, а если точнее – способы дать по загребущим Славиным рукам. Слава, как поняли прислушивающиеся девушки, хотел положить на него лапу.

«Может, я все-таки зря с ним развелась?» – думала Света, забыв, что выбора у нее особого не было.

«Как бы получить с него алименты?» – прикидывала Александра, вспоминая, во что Слава был сегодня одет, и приходя к выводу: раз его сопровождали два молодца, он при деньгах. Не обеднеет, если выделит часть наворованного на Анечку. В том, что у Славы все наворованное, она не сомневалась. Честные люди с обезьяноподобными телохранителями не ходят.

«Надо подарить Славочке себя, – думала Ольга. – Вот только за сколько мне ему себя подарить?»

Оленька уже прикидывала, хватит ли ее подарка на размен квартиры с доплатой. Она почему-то не рассматривала вариант, что Слава предпочтет заплатить только за то, чтобы никогда в жизни больше не видеть ее.

К тому времени как девушки подъели все, находившееся на столе, мужчины закончили свое обсуждение и повернулись к дамам. Вначале налили всем выпить.

– Не могли бы вы рассказать, как познакомились со Славой? – попросил хозяин дома.

– Да учились мы все в одном институте, – пережевывая последний кусок осетрины, сообщила Света. – Правда, Славка только на первом курсе, потом его отчислили.

– Но он почему-то часто появлялся в институте и после отчисления, – добавила Ольга.

– В основном в общежитии, – вставила Александра. – Я с ним во время пьянки в общаге познакомилась.

– Он же не пьет, – заметил Иван, в котором Александра, время от время смотревшая политические передачи по питерскому каналу, вдруг узнала депутата Законодательного собрания Ивана Гордеевича Кондратьева.

Подруга матери Александры, которая знала все про всех, наведываясь в гости, рассказывала сплетни о политиках, которыми активно интересовалась. Александра вспомнила, что Иван Гордеевич имеет кличку Горыныч, потому что у него будто три головы – все говорят разное в зависимости от ситуации и аудитории, да он к тому же успел побывать и в крайне правых, и в крайне левых, а при советской власти был вначале освобожденным комсомольским, а потом партийным работником.

– Раньше сильно пил, – сообщили девушки хором.

Мужчины переглянулись. Александра тем временем пыталась вспомнить, где видела еще одну знакомую морду – хозяина дома Аристарха. И ведь имя редкое, его она раньше не слышала. А морду видела. Тоже политик? Или бизнесмен, оплачивающий депутатство Горыныча? Надо будет спросить у маминой подруги. Третьего типа она точно не видела никогда. Или прямо сейчас поинтересоваться, к кому они попали?

– Да что мы все о нас да о нас? – широко улыбнулась Александра. – Вы лучше о себе расскажите. И извините, что мы так, без приглашения.

– И не могли бы вы нам сообщить Славин адрес? – влезла Ольга. – Мы тогда уже прямо к нему будем ездить.

Мужчины, не сговариваясь, разразились диким хохотом, хозяин дома ненадолго покинул каминный зал и вскоре вернулся с листом бумаги и золотым «Паркером», пристроился между Ольгой и Александрой и схематично изобразил план поселка, в котором они все находились. Поставил крест на своем доме, потом на самом последнем, стоявшем у леса. Там, по его словам, и проживал Слава в гордом одиночестве. Это если не считать человекообразных, присутствующих в доме в большом количестве.