Три Царя

Времени не было разобраться в том, что происходит. Он рефлекторно рванул рукоять и опустошив ножны блокировал удар по касательной. Клинок прекрасно лежал в руке, будто собственный, но нечто было в нём чужое. Нечто незнакомое. Взмах, за ним еще один. Искры вырвались в разные стороны.

Балдур почувствовал жжение на левой руке. Пилорат попал. Много крови. Сборщик в долгу не остался. Неизвестный клинок почуял кровь врага. Тогда Балдур понял, что держит в руках тот самый меч, подаренный дядей Ратомира. Он теперь был не просто княжеским защитником, но в первые в жизни держал в руках, меч достойный царя.

Чувство было всепоглощающим. Словно наконец впервые за всю свою жизнь он почувствовал связь с духом. Легкий будто ночная перина, острый как края осоки, и что самое главное — идеально сбалансирован. Всего за секунду знакомства, Балдур ощущал его как продолжение своей руки.

Пилорат рубил. Балдур защищался. Человек был более искусен в кулачном бою, нежели с оружием, но за годы сбора, сумел приноровиться и к клинку. Меридинец метил в брюхо, и лишь слегка сумел его оцарапать, но этого было достаточно.

Рубаха, повязанная на поясе, медленно начала сползать, наполовину оголив позорную метку Лика. Одним богам известно, сколько гостей успело заметить её, пока он не прикрылся, на ходу крепко перевязывая. Это стоило ему нескольких легких ран, и крепкого удара эфесом в зубы. Два из них он выплюнул.

Балдур начал ощущать последствия кровопотери. Кончики его пальцев постепенно немели, а во рту пересохло. Противная смесь железа, прелости и сухости в глотке не предвещала ничего хорошего. Сырник был прав, пора заканчивать.

Человек сплюнул кровавую юшку на пол и сделал ложный выпад мечом. К счастью, противник поверил. Вместо этого он еще раз саданул по больному колену и наметился широким замахом на шею меридинца. От смерти его спасла лишь идеально выставленная рука, из которой тут же хлынула кровь.

Пилорат больше рефлекторно попытался ударить в ответ, но было слишком поздно. Балдур не без усилий блокировал выпад, и тогда всё решилось. Клинок, подаренный самому князю Ратомиру Солнцеликому, и стал его карательным мечом. Балдур вонзил его в грубую плоть меридинца в районе живота.

В глазах Пилората впервые за всю схватку воспылал страх. Он попытался взмахнуть мечом, но больное колено предательски осадило его. В любой другой случай, Балдур провернул бы клинок, ускоряя кровотечение и кончину врага, но в тот момент его рука дрогнула. Он знал, что из битвы выйдет всего один, однако ему не хотелось отнимать жизнь меридинца. Он проникся к нему парадоксальным уважением за схватку. Это была жалость победителя или лишь простые человеческие чувства.

Балдур убивал раньше, ему приходилось. Зачастую, у него не было выбора, но это никогда не приносило ему удовольствия, кроме редких случаев. Внезапно ему стало грустно, практически апатично.

Пилорат выронил из рук клинок и несколько раз ударил человека по лицу. В сравнении с тем, как он скалился и кусался раньше, это были щенячьи игры. Балдур стиснув зубы выдержал, не отрывая взгляда от его глаз. Он извинялся. Ведь, как и он сам, оба стали орудием своих повелителей. В другой день они бы выпили вместе, может даже стали друзьями, но в тот день, один должен был умереть.

Не в силах больше оставаться на ногах, он рухнул. Балдур остался, держа княжеский меч в руках, полный крови своего врага. Меридинец не смотрел на него, он, тяжело дыша, лицезрел живописно украшенный свод тронного зала князя. Сборщик понял, он молился. Он был готов.

— Слава!

Раздалось за спиной человека.

— Добей его, Балдур. Докончи бой!

— Не медли воин, прерви его страдания.

— Слава! Слава Ратомиру Солнцеликому!

— Слава Красограду, слава!

Заткнитесь, прибью ведь, богами клянусь, просто замолчите. Он стиснул зубы, а слова повтором крутились в его голове. Ему стало противно находиться в этом помещении. Ему обезобразила сама аура ликования опившейся и обожравшейся толпы.

Балдур занес клинок над противником, который коротко кивнул ему и закрыл глаза. Сырник перестал шипеть, он больше не ругался. Маленький аури сбоку посматривал на человека.

— Убей его!

— Вызов брошен и должен окончиться смертью!

— Не медли, сборщик! Дай ему умереть смертью воина.

Балдур вспомнил дни перед тем, как он примерил на себе наряд стервятника. Перед тем днем, как он еще не получил своего прозвища за поступок. Те дни, когда ему исполнилось лишь двенадцать, и он был вынужден покинуть стены места, которое называл домом.

Обученный базовым навыком стервятника человек. Ничего не понимающий, он знал лишь одно — кулаки. Быстро впав в долги и потеряв все накопления, он оказался втянутый в сомнительные дела. Балдур не жалел о той части своего прошлого, ведь оно помогло стать ему сборщиком, живым сборщиком. Оно помогло ему выжить, однако возвращаться к нему было для мужчины оскорблением.

Он ощутил себя вновь посреди душного помещения, пропахшего алкоголем, табаком, наркотиками и потом. Быть может ему удалось отдать свой долг всего за две смерти, но он не забудет их никогда.

Стервятник стоял посреди толпы и слышал голоса сильных мира сего, что требовали подобного исхода. Так ли отличается полисовская дыра, полная социальной гнили и наживы, от княжеского двора? Стоит ли умирать за них? Стоит ли кому-то умирать за них?

Балдур знал, что Пилорат не сможет его убить. Уже нет. С другой стороны, он представлял самого Ратомира, и смерть неизвестного ему меридинца лишь сыграет на пользу. Он не стал смотреть на Миру и Дэйну. Он знал, что даже Ярик понимает, это должно произойти. Ему приходилось убивать, и это не последний раз.

— Балдур, — кротко прошептал Сырник.

— Знаю, — коротко ответил тот.

Человек занес выше меч над противником и разжал ладонь. Рукоять, медленно соскальзывая с его пальцев, бренчанием сожаления упала на пол. Толпа ахнула. Вновь. Так было принято.

Пилорат вдохнув воздух еще раз, не поверил, что всё еще жив. Он резко открыл глаза и посмотрел на человека. Тот молчал.

Балдур выждал паузу, перед тем как недовольный вопль, смешанный с гнилью неподчинения, заполнил помещение. Мужчина, истекая кровью потянулся за клинком. Он уважал оружие, ведь в конце концов оно спасло ему жизнь. Сборщик поднял клинок, и медленно похрамывая и держась за бок, поплелся к ножнам.

Когда Сырник соскочил с его плеча и попытался помочь ему поднять их, получил оплеуху. Изнывая от боли и гнева, Балдур поднял ножны, медленно утерев кровь с меча о свои штаны, вернул его туда, где ему и место.

Толпа замолчала.

Он подошел к князю, и поклонившись насколько позволили его ребра, протянул оружие. Ратомир с удивленным лицом принял свой подарок. Сборщик постоял пару мгновений покачиваясь на месте. Лекари не спешили, так как по правилам, поединок не был окончен, пока Марена не клеймит чью-то душу.