Три часа на выяснение истины

— И все? — насупился Алексеев.

— Еще спросил, где ты пропадаешь, а я ответила, что, как обычно, на работе.

— Когда это было? — Алексеев посмотрел на часы: стрелки показывали четверть двенадцатого.

— Минут двадцать назад. А что?

— Эх, Валя, ты со своей памятью меня до инфаркта довести можешь. Ведь мы с тобой почти сорок лет женаты, а ты все никак не привыкнешь, что такие звонки очень важны. Это ж секретарь обкома, значит, что-то срочное. — Алексеев в сердцах отодвинул недопитый стакан с чаем, пошел в свой кабинет, включил настольную лампу с зеленым стеклянным колпаком. С минуту постоял, хмуро глядя на телефонный столик с разноцветными аппаратами. Звонить или не звонить? Может, уже спать лег? Двадцать минут назад. А что сегодня по телевизору? Ага, международный матч по боксу. Еще идет. Была не была.

Он поднял трубку и машинально посмотрел на циферблат часов. Секундная стрелка пробежала шесть маленьких делений, и на том конце провода раздался знакомый голос.

— Простите, что поздно, Дмитрий Гаврилович. Это Алексеев.

— А-а, полуночник? Не спится тоже?

— Только что с работы вернулся.

— Как там внучка? Врач был?

— Спасибо, был. Сейчас она уснула.

— Михаил Павлович, может, мне позвонить, чтобы дежурную медсестру прислали? Чтобы подежурила, а? По своему опыту деда знаю, что четыре месяца — возраст нежный.

— Спасибо, Дмитрий Гаврилович, не стоит. Тут и невестка, и жена. Справятся.

— Ну, смотри. А если что — сам вызывай, не стесняйся. У тебя телевизор работает?

— Сейчас включу, — Алексеев нагнулся к тумбочке, на которой стоял маленький телевизор. — Вот, уже работает.

— Объясни мне, дорогой Михаил Павлович, почему, когда наши спортсмены, я сейчас имею в виду боксеров, выступают на международных соревнованиях в капиталистических странах, то судьи, если бой почти равный, обязательно дают победу нашему противнику?

— Я думаю, Дмитрий Гаврилович, что всякий бой, маленький или большой, надо выигрывать не по очкам, а нокаутом или за явным преимуществом. Тогда противнику никакие судьи не помогут.

— Что ж, убедительно, молодец. Я на прошлой неделе в Москве был на совещании. И встретился там с твоим большим-большим начальником. Ну, ты знаешь, с кем. В разговоре он Алексеева, между прочим, похвалил. А я на тебя пожаловался.

Алексеев медленно сел в жесткое кресло, потянулся к левому нижнему ящику, открыл его, достал полупустую пачку сигарет, вынул одну и пошарил глазами по столу в поисках спичек. Но их не было.

— Чем же я провинился, Дмитрий Гаврилович?

— Я твоему начальству сказал, что ты, Михаил Павлович, вместе со своими чекистами в некоторых вопросах часто идешь не рядом с областной партийной организацией. Понял?

— Как же так, Дмитрий Гаврилович? — Алексеев повернулся к окну и на подоконнике за прозрачной занавеской увидел спичечный коробок. Но дотянуться до него, не прервав разговора, было невозможно.

— Да-да, не рядом идешь. — Наступила небольшая пауза. — А чуть-чуть впереди. Алле, ты что молчишь, Михаил Павлович?

— Я не молчу, Дмитрий Гаврилович, я слушаю. — Алексеев смял сигарету и облегченно кинул ее в корзинку для мусора. — Я как раз на той неделе курить бросил. И сейчас удержался от соблазна.

— Вот видишь, даже в этом ты — пример своим подчиненным. У меня почти все, Михаил Павлович. Осталось немного. Как там насчет зубной боли? Не скоро вылечим?

— Продавца установили, Дмитрий Гаврилович. Источник тоже. А кто берет и кто вставляет — пока нет. Но работаем. Я взял это под контроль.

— Под строгий контроль, Михаил Павлович, под самый строгий. Завтра в семнадцать часов позвоните мне, а еще лучше приезжайте, расскажете подробности. Ну все, полуночник, отдыхай!

— До свидания, Дмитрий Гаврилович. — Алексеев опустил трубку, выключил телевизор, оглянулся на подоконник, взял спички, сигареты и вышел на кухню, где жена гладила пеленки.

— Валя, я вот опять нашел сигареты.

— Ба, откуда? Ты же все выбросил.

— Из стола. Возьми и спрячь подальше. Когда сильно-сильно попрошу, тогда дашь, но только одну.

— Ты звонил? — догадалась Валентина Ивановна. — Что-нибудь снова не так?

— Все так, все нормально. Он ведь давний поклонник бокса, не спал, телевизор смотрел. Все нормально, шагаем не рядом, а чуть-чуть впереди, — Алексеев засмеялся и покачал головой. — Разыграл!

— Как? — спросила жена.

— Когда-нибудь потом расскажу. Ты ложись, а я еще поработаю.

Он ушел в кабинет, прикрыл дверь и сел за стол. Почему молчит Панкратов? Он же знает, что я жду от него вестей.

— Дежурный? Это Алексеев. Скажите, Панкратов не звонил? А почему мне не доложили? Да мало ли что я уехал домой! При чем здесь полночь? Ну, когда я вас приучу к порядку? Через пять минут найдите мне Панкратова. Хорошо, я буду ждать.

Алексеев положил трубку на аппарат и вспомнил, как тринадцать лет назад его вызвали в Москву и предложили новую, более высокую должность — возглавить управление в области, где первым секретарем обкома работал Дмитрий Гаврилович.

Наследующий день, к вечеру, Алексеев приехал на новое место службы и позвонил в приемную первого секретаря. Его попросили подождать, потом строгий женский голос вежливо сказал:

— Товарищ Алексеев, Дмитрий Гаврилович передал, что он в течение трех дней будет занят, а завтра с утра вас примет второй секретарь обкома.

— Спасибо, — Алексеев записал в рабочем дневнике время приема. Минут пять курил, глядя в окно, во двор управления, где под унылым сентябрьским дождем тоскливо и громко кричали вороны, сидевшие на толстых ветках высоких деревьев. Потом затушил сигарету, надел китель с погонами полковника, одернул его и вызвал заместителей для знакомства.

Через полмесяца во второй половине дня вдруг ласково зазвонил красный аппарат, Алексеев удивленно посмотрел на него. Он знал, что это прямой телефон с первым секретарем. Но две недели телефон молчал, две недели Алексеева никто не вызывал в обком партии — и вдруг.

Он помедлил еще секунду, потом взял трубку:

— Полковник Алексеев слушает.

— Добрый день, Михаил Павлович. Простите, что отрываю от дел, но я хотел бы с вами посоветоваться.

— Хорошо, выезжаю.

— Нет, не надо. Я приеду к вам сам. Знакомиться будем. Очно.

Домой он вернулся тогда позже обычного. Жена разогрела ужин:

— Что-нибудь случилось?

— Случается только плохое, Валюша. А хорошее приходит своим чередом. У меня сегодня три часа был Дмитрий Гаврилович. Интереснейший человек. С таким руководителем работать можно только хорошо.

— Поздравляю, Миша, — жена улыбнулась и вздохнула. — Раньше ты тоже неплохо работал. Приходил, правда, не всегда так поздно. А теперь, товарищ начальник управления, я тебя вообще сутками не вижу.

— Полно тебе, Валентина! Или ты не жена чекиста? — Алексеев взял ее руку, прижал к щеке. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что фронт без налаженного тыла — это не фронт, а видимость.