Три часа на выяснение истины

Он посмотрел на часы. Так много?

39

В это самое время Панкратову докладывал Пятый:

— Юрий Степанович, продавцы выехали на дорогу. К ним приближаются желтые «Жигули». Номер сходится. Павлов машет рукой и идет впереди покупателя. Тот за ним метрах в ста.

— Внимание всем! Приготовиться к встрече гостей. Все внимание на привокзальную площадь.

На площадь, где только что включились бледные фонари, медленно въехал Павлов, Следом за ним, метрах в тридцати, осторожно крались желтые «Жигули». Они остановились за углом универмага, и вскоре оттуда появился мужчина в джинсовом костюме. В руках у него ничего не было.

— Всем тихо! Все замерли, — сказал по рации Панкратов, до боли в глазах всматриваясь в покупателя. Роста среднего, походка упругая, мягкая, ноги сильные, плечи широкие, лицо чуть приплюснутое, как у боксера. Волосы или светлые или седые. Не разглядеть. Идет к «пирожку». Остановился. О чем-то настороженно спросил Кудрявцеву. Та кивнула. Покупатель повернулся к ней спиной и неторопливо пошел к своей машине.

Ну, все понятно. Он пошел за деньгами. Сейчас возьмет «дипломат» или кофр и вернется. Интересно, в чем у Кудрявцевой золото? В кульке? В свертке? Впрочем, это не столь важно. Важно, что эти минуты — финал. Важно, что усилия десятков людей не пропали даром. Важно, что беспокойные эти дни и ночи вот сейчас, через какие-нибудь секунды, суммируются в конкретный конечный результат, и ядовитый источник, который мог заразить каждого, кто к нему прикасался волею случая, прекратит свое существование.

И вдруг красный «Москвич» Павлова медленно, едва заметно тронулся с места.

Как же так? Почему он едет в другую сторону?

А покупатель?

А сделка?

Может, их что-то напугало, насторожило?

Неужели все срывается?

Неужели — тринадцатый, непредусмотренный вариант?

Алексеев предупреждал, чтобы золото было в руках у преступников, чтобы это было зафиксировано.

Что делать? Как быть?

Уходят, уходят продавцы.

Вот тебе и обстановочка, Панкратов! Если ты упустишь их сейчас, другого раза вообще может не быть, и тогда придется по крупицам собирать улики, чтобы у преступников не было возможности отказаться от них. Но на это уйдет время, недели, может быть, месяцы.

Нет, надо брать их только сейчас, только сейчас!

Панкратов приник к рации:

— Внимание всем! Мы берем продавцов. Я и Марков. Коля, не подведи. Твой водитель! — крикнул Панкратов и, уже приоткрыв дверцу, приготовился к прыжку.

Марков рванул машину с места, и через три секунды «Москвич» мягко врезался в левую заднюю дверь «уазика» так, как было рассчитано. В этот же миг Панкратов выкинул свое гибкое тело из машины и на лету, падая на землю, успел увидеть руку Елены Петровны с зажатым в пальцах свертком, перевернулся через спину, вскочил на ноги и с ослепительной улыбкой, которая сделала его бледное от нервного напряжения лицо прекрасным, сказал:

— Простите, пожалуйста, Елена Петровна, вы случайно не скажете, что у вас в правой руке?

— У меня? Где? Ах, это? Это патрончики, золотые, — пролепетала ока, с силой прижав к груди сверток и недоуменно хлопая короткими светлыми ресницами, потому что перед ее глазами что-то несколько раз подряд вспыхнуло и погасло.

— Успели? — переводя дыхание, спросил Панкратов людей с фотоаппаратами.

— Так точно, успели.

— Хорошо. Давайте понятых. Коля, что там у тебя?

— Юрий Степанович, — Марков пожал плечами, — мой парень никак пальцы не разожмет. В баранку вцепился намертво. Что делать?

— Это у него шок от испуга, пройдет. Кто-нибудь, дайте ему из аптечки нашатырь понюхать. Кстати, а покупатель где? — Панкратов посмотрел на обступивших его людей. — Кто должен его брать? — он рванулся к «уазику» и увидел, что Самохин о чем-то говорит по рации.

40

Через четверть часа Григорий Иванович Кабанов снова вышел из машины и, пройдя несколько метров к реке, позвал:

— Михаил Павлович, вас просят, срочно!

— Иду! — Алексеев быстро одолел уже знакомый подъем, сел в машину, взял трубку: — Слушаю, Валерий Викторович. Продавцов взяли? Хорошо. А покупатель? Он должен уйти? А что мы завтра доложим Москве?

— Михаил Павлович, покупатель должен быть уверен, что мы его упустили. Да, такой вариант тоже был предусмотрен. Ведь нам с ним работать дальше по его связям. В Москве его ждут и будут вести до самого дома.

— Хорошо. Передайте Панкратову, что утром я жду его с докладом. До завтра! — Алексеев глубоко вздохнул полной грудью и пошел в больничный вестибюль. Дежурный врач, увидев его, встал:

— Михаил Павлович, кризис миновал, температура пошла на убыль, опасности для жизни нет. Товарищ, приехавший с вами, сказал, что подежурит здесь до утра.

— Доктор, простите за нелепый, возможно, вопрос. Сколько вам лет?

— Двадцать шесть. А что? — удивился врач.

— Нет. Ничего, — Алексеев легонько сжал его локоть и, посмотрев ему в лицо снизу вверх, сказал глуховатым голосом: — Ничего, сынок, ничего! — Повернулся и медленно направился к выходу. В широком тамбуре он достал платок, вытер неожиданные слезы, с недоумением постоял несколько секунд: «Неужели старею?» Потом нахмурился и шагнул к машине:

— На сегодня все, Григорий Иванович, кажется, можно ехать домой.

Детектив без детектива

Игорь Арясов в литературе не новичок. Он выпустил несколько книг. Его повесть «Каменотес» отмечена дипломом на Всесоюзном литературном конкурсе имени Н. Островского. Писатель спокойный, избегающий, казалось бы, острых сюжетов, умеющий за обычным жизненным фактом увидеть факт литературный, художественный, вдруг написал детектив.

Правда, вдруг — это условно, потому что у Игоря Арясова уже есть художественно-документальная повесть «Николай Иванович» о подвиге старшего лейтенанта милиции Николая Булкина, а в сборнике, вышедшем в издательстве ДОСААФ, «Люди долга и отваги» — рассказ об уникальной по ситуации схватке с преступниками старшины патрульно-постовой службы Александра Горшкова «Мгновения… мгновения…».

В «Трех часах на выяснение истины» внешне остросюжетно только название. Потому что здесь нет ни выстрелов, ни погони за преступниками, ни драк и схваток, словом, всего того, что характерно для произведений любимого всеми жанра.

Игорь Арясов написал своеобразный антидетектив, еще раз доказав, что пристальный взгляд писателя на действительность способен обнаружить в ней захватывающие по своему драматизму и накалу страстей события. Построенные на бытовом материале, «Три часа…» увлекают с первых же страниц и с полным правом относятся к жанру… детектива.

В чем причина? Где секрет? Может быть, в том, что жизнь, изображенная автором, очень узнаваема, вот она, за окном, сегодняшняя? Или в том, что сюжет, завязка его только на первый взгляд просты, а на самом деле — словно крючок, на который попадается доверчивый читатель? Или секрет в том, что в «Трех часах…» речь идет о работе сотрудников органов государственной безопасности не в годы революции, гражданской войны, не за границей, а у нас в стране, сейчас, в настоящее время?

Никаких героических подвигов чекисты Панкратов, Матвеев, Гусев, Семин не совершают. Автор показывает их в будничной работе, дома, в семье, в окружении товарищей, словом, читатель убеждается в том, что его персонажи — обычные люди. Но именно они вершат свою нелегкую, будничную, далеко не всегда героическую работу, которая, выполненная на пятерку, и гарантирует безопасность нашего государства. Они живут среди народа и на работу в органы безопасности приходят по убеждению, по зову сердца, как это сделал начальник управления генерал Алексеев, как это сделал лейтенант Семин.