Три `Д` для миллиардера. Свадебный салон
Шрифт:
— Нет, не представляю, — говорит он хрипло, подходит и упирается руками о подоконник по обе стороны, наши лица оказываются совсем близко. — Не представляю, как ты все это выдержала. И не представляю, как ты сможешь меня простить.
— Я смогла разлюбить тебя, Артур, — отвечаю храбро, глядя ему в глаза, — в ту ночь, когда родились дети. У меня появились те, кому моя любовь была нужнее. Я удалила твою страничку и свой левый аккаунт. И я боюсь снова ошибиться, Артур.
— Не бойся, — выдыхает он, — прошу тебя, поверь мне еще раз. Мне нужна ты, только
Его губы касаются моих, его дыхание горячее, и мое наверняка такое же. Потому что я говорю неправду, я тоже его люблю, но правда в том, что я снова боюсь обжечься. А как не обжечься об такого?
Делаю слабую попытку высвободиться, и теперь Артур обжигает прикосновениями.
— Разреши мне… Я просто поцелую… Клянусь… Один раз…
В животе бабочки не порхают, а бьются как сумасшедшие. Сердце кажется сейчас выпрыгнет из груди. Больше нет сил сопротивляться, обвиваю шею Артура, тянусь к его губам.
— Мама!
— Мам!
— Мамочка!
Мы отскакиваем друг от друга как ужаленные.
— Дети! — вскрикиваем одновременно и опрометью бросаемся в детскую.
Мы обнаруживаем тройняшек у двери в их спальню, они растерянно оглядываются и трут кулачками глаза. Неподготовленный Тагаев на грани нервного срыва бросается ко всем троим сразу.
— Что случилось? Вы испугались? Вам что-то приснилось?
Я демонстрирую выработанную годами выдержку и присаживаюсь на корточки рядом с их паникующим отцом.
— Почему вы проснулись, милые?
— Мы захотели писать, — отвечает за всех Дианка, мальчики молчат, гордо сохраняя достоинство, — и забыли, где какой туалет.
У Тагаева такое лицо, как будто на Землю вот-вот должен был рухнуть астероид, но в последний момент внезапно изменил траекторию и скрылся в далеком космосе. Он судорожно проводит ладонью от лба до подбородка и с облегчением выдыхает. Я кладу ему руку на локоть и говорю с искренним сочувствием:
— Они вчера выпили много сока.
Артур мигом накрывает мою руку своей и с благодарностью кивает. Дианка продолжает тереть глазки, а близнецы внимательно следят за отцовской рукой. К Тагаеву быстро возвращается самообладание и командный тон.
— Так, запоминаем. Мальчики налево, девочки направо. Это ванные комнаты. А вот здесь напротив есть еще отдельный туалет. Запомнили?
Получив в ответ три утвердительных кивка, он подхватывает одной рукой Даньку, а второй Давида.
— Девочки туда, — указывает нам с Ди подбородком на «девчачью» ванную, а сам разворачивается в сторону «мальчуковой».
Он еще с вечера нам показал обе ванные, и меня приятно поразило, с каким вниманием там было куплено все, начиная с полотенец и заканчивая зубными щетками.
Дочка надувает губки и обиженно пыхтит:
— Я тоже хочу на Артуре поехать в туалет!
Судя по растерянному виду Тагаева, он не знает, что делать: то ли хватать Дианку за шиворот зубами, то ли срочно отращивать третью руку. Спешу на помощь нашему малоопытному отцу.
— Доченька, папа тебя потом спать уложит,
а мы пока пойдем помоем ручки тем красивым мылком, которое тебе понравилось.В благодарном взгляде Тагаева можно запросто утонуть, поэтому я торопливо увожу дочку в соседний коридор.
Когда дети снова засыпают, уложенные и поцелованные в своих кроватях, мы с Артуром на цыпочках выходим из комнаты. Он обессиленно опирается спиной о стенку и запускает руки в густые темные волосы.
— Как ты с ними одна справлялась, Настя? Как?
— Я была не одна, — повторяю уже в который раз, — я была со Стефой.
— Она все время была с тобой? Никуда от тебя не отходила? Я сейчас стал обращать внимание на мам с колясками. А у тебя их три было!
— У меня была одна, специальная, для тройняшек. Мне наш мэр подарил вместо квартиры.
Артур отпускает волосы и смотрит на меня с удивлением.
— Когда я лежала на сохранении, к нам приходил мэр, — объясняю ему. — Тогда выборы были, он обещал нам с детьми квартиру от города подарить. Но когда выборы прошли, а дети родились, нам от мэрии привезли коляску и сертификат от детского магазина. Я там подгузников набрала на несколько месяцев. Тоже помощь, я так благодарна ему была…
Он меня снова останавливает, прижав к губам пальцы, и я понимаю, что наша доверительная беседа возвращается к прерванному формату. А у меня больше не осталось сил.
— Пора ложиться спать, Артур, — говорю, пятясь от него по коридору. — Это их по будням не поднимешь, когда надо в сад идти. А в выходные они просыпаются в шесть. Если дадут поспать до восьми, это будет фантастическое везение.
И краснею под его многозначительным взглядом, хотя абсолютно не имела в виду, что ложиться спать нам надо вместе. Или имела?.. Чтобы не запутаться окончательно, разворачиваюсь и чуть ли не бегом спешу в свою комнату.
— Как ты эту коляску тащила? — не отстает Артур. — Она же тяжелая.
— Мы потому со Стефкой и переехали в дом, — отвечаю, не останавливаясь, — чтобы не приходилось таскать коляску по лифтам. У меня не было выбора, Артур. Летом, когда дети были маленькие, они спали в беседке за домом. Когда подросли, мы устроили им во дворе песочницу, и мне удобно было следить за ними из окна. Мне нравится жить в доме.
Мы притормаживаем у моей комнаты.
— Тогда почему ты не хочешь переехать ко мне? — говорит он хрипло, беря меня за руку. — У меня там тоже хорошо. Есть и беседки, и бассейн.
— Хороших снов тебе, Артур, — моя рука скользит из его ладони, и мне очень нравится его выражение лица. Обещающее…
— И тебе хороших снов, — он в последний момент ловит мои пальцы и подносит к губам. Целует самые кончики, но меня прошибает так, будто я прикоснулась к высоковольтному кабелю. — Спасибо тебе за то, что ты здесь.
Ничего не говорю, боюсь, что вылетят все бабочки, требовательно стучащие у меня в животе, и набросятся на Тагаева. И тогда я точно его не остановлю. Ныряю в открытую дверь как в спасательную капсулу, как тут меня окликает Артур: