Три «Д» для миллиардера. Свадебный салон

– А где ваша сестра? – спохватился он, и сам не смог сдержать улыбку, вспомнив, что сестра у них старшая. На двенадцать минут.

– Она на репетиции, – ответил Давид. – Поет.

– А вы не поете?

Братья горестно замотали головами.

– У нас слуха нет. Стефа говорит, нам слон на уши наступил.

– Может медведь? – подсказал Артур, но Данил невесело возразил.

– Если бы. Тогда бы она нам голос поставила. А со слоном точно не поставит.

– Не расстраивайтесь, у меня тоже слуха нет, – успокоил их Тагаев, – и вон какой вымахал.

– А ваш папа алкаш, – донеслось до них визгливое, и Артур обернулся.

От крыльца вприпрыжку бежал рослый мальчишка, неуклюже загребая в воздухе одной рукой. Его губа была густо смазана белой мазью. Да он почти на голову выше Давида с Данилом! Артур с уважением посмотрел на своих парней.

Стоп. О чем это он. Своих?..

– Ванечка, – раздался душераздирающий вопль.

Возле ворот парковался автомобиль, из которого выглядывала блондинистая голова с безупречно уложенной прической. Анастасия напряглась, и Артур инстинктивно заслонил ее спиной, притянув к себе за плечи Давида и Данила.

Глава 7

– Ванечка! – истерично вопит Исаева.

Мне ничего не видно за Тагаевым, кроме его широкой спины, обтянутой дорогой костюмной тканью – он слишком высокий. И я привстаю на носочки.

Взгляд невольно залипает на крепкой смуглой шее, на аккуратно стриженном затылке, и по телу невольно пробегает дрожь.

Тут же одергиваю себя – нашла время! Судя по сердитому лицу приближающейся мадам Исаевой, здесь ожидается настоящая битва.

Она подбегает к сыну и всплескивает руками при виде его разбитой губы.

– Опять! Эти малолетние бандиты опять тебя изуродовали! Мой хороший, мой бедный мальчик! – она порывисто обнимает пыхтящего Ивана и протягивает ему ключи. – Иди садись в машину, мы сейчас поедем снимем побои, а потом в полицию. Пусть этих рецидивистов упекут в колонию для несовершеннолетних, там им самое место.

Ваня несется к воротам, а Исаева поворачивается ко мне и мстительно шипит:

– Не надейтесь, что на этот раз вам все сойдет с рук, госпожа Савицкая!

Она гордо следует вслед за сыном, а во мне внутри будто взрывается динамит. Да как она смеет называть моих детей рецидивистами!

Набираю в грудь воздух и собираюсь выйти из-за Артура, чтобы заступиться за сыновей.

– Стоять, – громко произносит Тагаев и, видя, что Исаева не обращает внимания повторяет еще громче. – Стоять, я сказал.

– Вы мне? – удивленно поворачивает она голову.

– Да, тебе, – спокойно говорит Артур. – Ты сейчас вернешься и извинишься перед моими детьми.

– Хамло! – дернула плечом мадам. – Пошел ты знаешь куда?

– У Ивана есть отец? – поворачивается ко мне Артур, и я вспыхиваю как китайский фонарик, когда понимаю, что стою слишком близко. И что наши лица теперь тоже слишком близко.

Поспешно отступаю, пряча смущение, но меня выручает Рудольфовна.

– Есть, – делает она шаг вперед. Руки по швам, подбородок вздернут, глаза горят. – У Ивана есть отец.

Так и кажется, что Тагаев сейчас гаркнет: «Вольно, сержант!» но он лишь одобрительно кивает.

– Отлично. А кто он, случайно не помните? А то воевать с женщинами я как-то не привык…

– Павел Яковлевич Исаев, хозяин ипподрома.

– Городского ипподрома? Это который построен на земле, выделенной под стадион?

Рудольфовна вместо ответа недоуменно пожимает плечами, а я припоминаю, что одно время вокруг стройки ипподрома ходили подобные разговоры, но нам со Стефой тогда было не до муниципальных проблем.

Пять лет назад городской совет выделил землю под строительство нового стадиона, а спустя некоторое время на этой земле чудесным образом вырос новенький ипподром. Видимо, городу он оказался нужнее. Или горсовету.

Тагаев поднимает глаза к небу и совершенно по-мальчишески выдает радостно-восторженное: «Йес!» А я холодею и отступаю еще дальше.

Как бы фантастично это ни звучало, но я родила двух детей и одного клона. Клона Тагаева. Если Давид хоть раз скажет при нем «Йес!», вот так согнув локти и сжав кулаки, то только самый недалекий и слабовидящий не заметит их поразительного сходства.

Тревожно окидываю взглядом своих мальчиков. Те не выглядят испуганными или расстроенными, наоборот. Следят за Тагаевым, и в их взглядах сквозит затаенное восхищение. А еще надежда.

Артур снова листает на экране контакты. Он ведет себя так, будто Исаевой здесь нет вообще, а та, напротив, останавливается и озадаченно прислушивается к разговору.

– Владимир Борисович? Здравствуйте. Это Тагаев. Я обдумал ваше предложение. Да, согласен, – Тагаев говорит сдержанно, размеренно, а я вспоминаю, что Владимиром Борисовичем зовут нашего мэра и незаметно вытираю ладонью лоб. Кажется, не только я вспомнила, Исаева подозрительно бледнеет и сглатывает. – Иностранные инвестиции тоже будут. Только у меня условие. Сроки. Документы подписываем в ближайшие дни, я скоро улетаю. Не надо вам заседание совета, у нас уже есть земля. Та, что под ипподромом. Как куда? Снести к… – он смотрит на жмущихся к нему детей и вовремя тормозит. – К чертовой бабушке. За счет владельца разумеется. Или выкатываем ему иск за нецелевое использование земли. Демонтирует, куда денется. Ах, офисное здание еще? В аренду сдает? Ну придумаем что-нибудь, Владимир Борисович, придумаем. До встречи тогда, детали обсудим. Вы, главное, не болейте.

Артур отнимает от уха телефон. Он с удовлетворением смотрит на Исаеву, и провалиться мне на этом месте, если точная копия этого взгляда не буравит ее снизу. Данькин взгляд чуть более снисходителен и чуть менее уничтожающий. Весь в маму…

Исаева беззвучно, как рыба, открывает рот, а потом смотрит на меня чуть ли не с ужасом и вопросительно тычет пальцами сначала в детей, а потом в Тагаева.

– Что, правда? – у нее прорезается голос, и она беспомощно садится на уличную урну.

Я близка к провалу как никогда, но меня спасает, что Артур снова говорит по телефону, и я могу позволить себе гордо проигнорировать вопрос.

– Начинайте готовить документы, – отдает распоряжения Тагаев, – я даю согласие на долевое участие в строительстве стадиона. Свяжитесь с владельцем ипподрома Исаевым, пусть приступает к демонтажу конструкций. Скажите, Тагаев велел ему дома сидеть и заниматься воспитанием сына. Жену уже не перевоспитаешь, так что пусть хотя бы парня до ума доведет. Да, кстати, там у него еще офисный центр есть. Парковки сносим, землю отдаем ларечникам. Да что угодно пусть продают. Цветы, шаурму… Только чтобы доступ в офис перекрыли. Выполняйте.