Три дня без любви (поветь, рассказы)

Все было ништяк. Певичка на сцене мурлыкала песенку из репертуара «Металлики», которую оба юноши уважали. На столе мерцала свечка. Плюс приятное общество. Интересные разговоры.

— А почему ты Боб? — после шестой рюмки и пятой семечки вспомнил Хенк.

— О-о-о, блин, — протянул Боб, — это крутая история… Иду как-то с чиксой. Центровая девочка, в ночнике, блин, подснял. Бюст, ноги, блин, — все на пятерочку. Тут четверо, блин, выползают. Все такие прикинутые, на шарнирах. Типа, это наша чикса, а ты, блин, топай широким шагом. Прикинь, блин? Мне такое сказать! А у меня черный пояс и два года в десантуре. Короче, одному коленку выбил, двоим руки сломал, а третьего в бассейн башкой, пока пузыри пускать не начал.

Хенк задумался, что-то посчитал, потом уточнил:

— Погоди… Одному коленку, двоим руки… А почему третьего в бассейн? Получается, четвертого.

— Да не помню я уж, сколько их было. Главное, уделал всех.

— Класс! Я тоже в спецназе служил. Морским котиком.

— Так мы с тобой братья! Наливай…

* * *

Ритка не пришла сегодня к назначенному времени, опоздав на «работу» на полтора часа. Встретила на улице своего бывшего воздыхателя. Он сначала полез с лобзаниями, а когда понял, что ответной реакции не последует, предъявил Ритке иск на пять штук зеленых. Мол, столько он потратил на соблазнение. А раз вышел облом, надо бы деньги вернуть. И подарки. Вот ведь урод какой! Что ж я твою прыщавую морду должна за бесплатно терпеть? Пять тысяч! Охренеть! Пару раз в ресторан сводил и цепочку подарил. И то не золотую, а позолоченную. Если вообще не медную.

Разбирались больше часа. Ухажер предъявлял какие-то чеки, кричал про свидетелей. Сказал, что в милицию заявит и подаст иск в программу «Час суда». Полный мудак!

И так настроение на нуле, а теперь вообще в минус загнал, сволочь.

Боб, наверное, уже свалил. Если, конечно, у него что-то получилось. А она очень рассчитывала на долю.

Олежек снова потребовал оплатить лицензионный сбор.

— Ты видишь, козел, я не на работу! — ощетинилась Ритка. — Жрать хочу!

Вышибала не стал связываться. Еще выцарапает глаза. Вид у нее сегодня какой-то неженственный.

Прежде чем переступить порог зала, Ритка по привычке оценила обстановку. Есть ли достойные кандидаты, скучающие в одиночестве?

Кандидатов не было, как она и предполагала. И не потому, что сегодня рабочий день. Если с самого начала не заладилось, то и дальше не повезет.

Оба-на! А это кто у окошка? Черт!

Она быстро спряталась за дверную портьеру, потом осторожно выглянула, желая убедиться, что не ошиблась.

Нет. Ошибки не было. Боб! Соседушка толстозадый.

И Хенк! Справедливая и Любимая России за одним столом. Встреча на высшем уровне.

Не, сегодня точно не ее день. Неужели они просекли тему? Теоретически не должны. Они же не знакомы! Или знакомы? Идиоты, как разноименные заряды, — притягиваются друг к другу!

Конечно, ничего они ей не сделают — сопляки еще, — но все равно не очень приятно.

Пока она прикидывала, как поступить, Боб поднялся из-за стола и, сильно покачиваясь, направился в ее сторону. Ритка быстро спряталась за колонну. Сосед прошествовал мимо к дверце с изображением писающей белочки мужского пола.

Когда он возвращался, она негромко окликнула его:

— Эй! Димка!

Сосед, видимо, уже залил бензобак, поэтому органы чувств и восприятия притупились.

— Бобиков! Оглох, что ли?

На этот раз он услышал и остановился.

— О… Ритка. Пр… привет.

Пьяненький. Сильно пьяненький.

— Ты дело сделал? — строго, словно учительница, спросила Ритка.

— Ну… Это… Нет.

— А гудишь на что?

— Тогда сделал, — признался Боб, будучи загнанным в угол.

— Деньги давай. Долю.

Он качнулся, потер лоб.

— Потом… Завтра… Зайди, отдам…

Даже находясь в тяжелом состоянии, Боб не потерял ориентации и контролировал финансовую ситуацию.

— На сегодня договаривались, — напомнила Ритка. — Ты за базар-то отвечай.

Не ответив, сосед махнул рукой и двинул обратно в зал.

— Погоди.

— Ну, чего тебе? Сказал же, завтра.

— Кто это с тобой? — Ритка кивнула на Хенка. — Рожа знакомая.

— У него не рожа, а лицо, — нервно ответил Боб, — это друг мой. Классный мужик. Во такой! В спецназе служил. Морским котиком. Троих кладет влегкую. И ножи метает вслепую. На слух.

«Трусы он с девок на слух стягивает. Котик морской», — подумала Ритка, но озвучивать компромат не рискнула.

Боб вернулся за столик, и ей ничего не оставалось, как убраться из «Белочки». Пока эти два придурка здесь, работать нереально, даже если появится клиентура.

Ответ толстяка озадачил ее еще больше. Дело он сделал. Иначе не сидел бы сейчас в кабаке. Когда она выходила из квартиры, обратила внимание на соседскую дверь. Та была взломана. Значит, и Хенк сделал дело! Получается, они обнесли друг друга, но при этом спокойно квасят! Полная хрень! Так не бывает! И Боб ей ничего не предъявил.

Ребус.

Совершеннейший ребус.

* * *

Жесткий мат разбудил Боба в самый неподходящий момент. Ему снилось, как он плавает в бассейне на балконе вместе с голой Ленкой Малининой и поплевывает на бегающего внизу ее муженька-ботаника. Но когда Ленка поднырнула, чтобы сделать Бобу приятное, ботаник опустился до матюгов. И Боб проснулся.

Он открыл глаза, рассчитывая дать мужу по очкам, но вместо того перед ним стоял Хенк и изрыгал нецензурщину, разбавленную словами «Обнесли, суки!». Хен-ка бить нельзя, он друг.

Боб огляделся. Бассейна и балкона не было. Вместо них комнатуха три на три, шкаф, пара табуреток, на одной из которых пустая бутылка из-под водки, тахта, на которой он возлежал, разбросанные на полу шмотки. В углу стеклянная ваза с пожелтевшим бамбуком.

Из ощущений — суровая головная боль. Она, словно инквизитор, мучила Боба со вкусом и разнообразием. То била изнутри в лобовую кость, то стреляла в затылок, то буравила виски. Болели даже глаза. Но это, возможно, от табачного дыма. Или запаха мочи, исходящего от вазы.

И что-то еще мучило Боба, но что, он пока не мог понять. Такое ощущение, что он уже видел эту обстановку. Может быть, в прошлой жизни? Училка по биологии в школе говорила, что это называют ложной памятью. Вполне распространенное явление, особенно если злоупотреблять некачественными стимуляторами.

Хенк стоял в одних трусах рядом с ковром и продолжал сквернословить.

Боб, превозмогая боль, героически напряг память. В голове замелькал калейдоскоп веселых картинок. Зал «Белочки», рожа вышибалы, темная улица, плечо Хенка, лужа, темный подъезд, эта комната, снова водка. И дальше бассейн с Ленкой.