Три дня, которые…

– Разрешила? – Теперь У Светланы Петровны глаза на лоб полезли. – Ты отдала свои цветы, чтобы их подарили кому-то другому? Ты совсем что ли с ума сошла? А если это узнает тот, от кого они были?

– Ну и ладно. Теперь я точно знаю, что это не от Евгения Павловича.

– В этом я с тобой согласна. Но тогда кто? Круг наших подозреваемых сужается… До кого? Синичкин – нет, Женечка – нет… Кто-то еще был в этом списке? Николаев? Олег с больничного? Или ты сама себе их купила, чтобы посеять интригу серди всего коллектива?

Ирочка в ответ только пожала плечами. Она, конечно, иногда могла себе позволить странные поступки: прибежать на работу не накрашенной, потому что проспала, или надеть пиджак поверх ночной рубашки. Но и это тоже было сделано не специально, а впопыхах. Но не до такой же степени сходить с ума, чтобы покупать самой себе цветы! Скажет тоже Светлана Петровна глупости!

Женщины уже спустились по лестнице на третий этаж и вошли в холл.

– О, кого я вижу! – внезапный возглас прервал их беседу. – Ирочка, как здорово, что Вы пришли! Я за это могу поблагодарить Вас, Светлана Петровна?

Посреди холла стоял мужчина и смотрел прямо на них. Николаев. Он как всегда выглядел безупречно. Ему было ближе к сорока, и первые появившиеся морщинки его совсем не старили, а только придавали ему неотразимости. Тщательно выглаженная рубашка, галстук, пиджак и вычищенные до блеска ботинки. Как всегда одет с иголочки. Можно сказать, что идеален во всем. До всего. До щепетильности. До раздражения. Все должно идти строго по его плану, а все, что не соответствует этому – идет и соответствует вне зависимости от того, хочет оно этого или нет.

– Зачем ты меня сюда притащила? – недовольно прошипела Ирочка и повернулась к подруге.

– Прости, я думала, что он уже ушел, – растерянно ответила та. – Мне сказали, что его машина только что уехала с нашей парковки.

– Машина? Ах, да, действительно, ее нет там. Я отдал ключи Саньку, чтобы он съездил в ближайший магазин. Так сказать для продолжения банкета, – лениво произнес Николаев, вальяжно приближаясь к ним. – А теперь я бы хотел остаться с Ирочкой наедине. Светлана Петровна, вы не против?

Николаев подошёл вплотную к Ирочке, приобнял её за талию и отвел в сторону, не дожидаясь ответа от Светланы Петровны. Ирочка попыталась сопротивляться, но он даже не обратил на это внимания. Светлана Петровна недовольно поджала губы, хмыкнула и направилась в сторону празднующих. Дверь офиса была распахнута и оттуда доносился смех, возгласы и громкая музыка. Вечер неумолимо набирал обороты и переставал быть томным.

– Ирочка, тебе не понравился мой сюрприз? Разве ты не говорила, что любишь желтые хризантемы? – спросил вдруг Николаев и в упор посмотрел на неё. Ирочка невольно сделал шаг назад, растерявшись под его пристальным взглядом. Но Николаев крепко держал её за талию.

– Так эти цветы были от Вас?.. – негромко проговорила она. – Простите, но я не знала…

– С каких это пор мы с тобой на «вы»… Неужели всё, что было между нами стерлось из твоей памяти?

– У нас ничего и не было. Не стоит даже об этом говорить.

– Ладно, не хочешь вспоминать, не будем. Иногда нужно забыть старое, чтобы начать всё заново. Но всё-таки насчёт цветов… Неужели, ты думала, что это клоун Женька с силиконовыми бицепсами тебе подарил? Или тихоня-дуралей Васька, у которого всё вечно валится из рук с тех пор, как развёлся с Людмилой? Не смеши меня. В цветах же была записка, ты разве её не заметила? – резко произнёс Николаев. – Как можно было её не заметить?

Ирочка отрицательно покачала головой:

– Прости, но я действительно не видела…

– Сначала я рассердился, когда увидел свои цветы в руках этого клоуна Женьки. А когда он решил подарить их Галочке… То есть Галине Сергеевне, то меня буквально разрывало от злости. Я готов был убить его прямо на месте, но что-то остановило меня, и я решил продолжить наблюдать за спектаклем. Галина Сергеевна, взяв цветы и выслушав пожелания Женьки, нашла в букете записку. Она в этом плане оказалась расторопнее тебя, – Тут Николаев окинул Ирочку снисходительным взглядом, но продолжил как ни в чём не бывало. —То, что она увидела в записке, и то, что говорил ей Женька, оказалось совершенно разными вещами.

Николаев громко расхохотался, запрокинув голову. Казалось, что вся эта ситуация очень позабавила его, что они никак не мог остановиться.

– А что было в записке? – тут уже стало интересно и Ирочке. Николаев никак не мог остановиться, от смеха даже слезы выступили на глазах. Но, все же уняв смех, он продолжил. – Она достала записку, а там было написано: «Ирочка, моя дорогая, Ирочка. Давай попробуем все начать заново. Твой Н».

Тут Ирочка от удивления даже открыла рот и уставилась на Николаева. Что угодно она могла ожидать от него, но только не этого.

– Сгорая от стыда, этот клоун тотчас убежал под дикий смех коллег. Сейчас прячется, наверное, где-нибудь. Галина Сергеевна точно ему этого не простит. Ну, так что? – закончил свой рассказ Николаев и вопросительно посмотрел на Ирочку.

– Что, что? – не поняла Ирочка.

– Ты согласна попробовать начать все заново?

– Я…

Тут громко хлопнула дверь. Ирочка обернулась и увидела Синичкина. Он наконец решил спустился за ними вслед и остановился, увидев её в объятиях Николаева. Ирочка внезапно поняла всю неловкость момента и отстранилась от Николаева. Тот не стал удерживать и отпустил её, не решаясь демонстрировать отношения при посторонних.

– Ирочка? Ну, так что же? – нетерпеливо переспросил Николаев, тут же забыв о непрошеном госте. Синичкин его мало волновал в данную секунду.

– Что? Ааа…да-да, я помню… – Ирочка повернулась к нему. – Знаете, я не могу так сразу ответить на вопрос… А что же Галина Сергеевна? Разве она больше не интересна?

– Я знал, что ты задашь мне этот вопрос, – заглядывая ей в глаза, произнес Николаев. – Видишь ли… Оказывается, я ей никогда не нравился. Ей всего навсего было необходимо было место главного менеджера в отделе кадров. Ты в курсе, что она пошла на повышение?

– Нет, – Ирочка переминалась с ноги на ногу. Ей не хотелось продолжать этот разговор, чувствуя, как за спиной еле слышно сопит Синичкин. Но она не могла ничего с этим поделать. Николаев вёл себя так, словно они тут одни, а Василий всего лишь кресло или пальма в горшке, стоящая у окна.

– Так вот, как только она получила то, что хотела, сразу потеряла ко мне интерес. Буквально на следующий день она меня отшила, сказав, что наши отношения были ошибкой. Она искренне сожалеет, и все эти сопли, что она не достойна меня. Как глупо, но она меня использовала в своих мерзких целях! – Николаев рассмеялся, откинув голову назад. – Представляешь? Она меня использовала! Я в шоке! В шоке! Я-то уж думал, что меня никто не сможет провести, а она, зараза, смогла! Вот я – олух! Она теперь бессовестно на моих глазах заигрывает с этим вашим Женькой.

Конец ознакомительного фрагмента.