Три дня в Сирии

— Да, конечно, — кивнула Джин. — Капельница сейчас закончится, — она взглянула на часы. — Я думаю, самое время. Пойдемте.

Джин направилась к дому, а Милюк шел впереди. Обернувшись, молодая женщина сделала знак Снежане, разрешающий ей приступать к реализации их плана. Чуть отстав, Снежана достала телефон и набрала номер Абии.

— Я очень рада успешному лечению моего мужа, — произнесла Бушра аль-Асад, входя в палату к Милисе через несколько минут после того, как там появилась Джин. Она как раз снимала Милисе капельницу. — Он уже может сидеть, вызвал из Дамаска помощников и активно принялся за дела. Это та женщина?

Бушра сдернула с вешалки халат и подошла к кровати, набросив его на плечи. Милиса дремала и даже не заметила ее присутствия. Джин осторожно приподняла простынь, показывая Бушре раны женщины. Лицо сестры президента заметно исказилось. Очевидно, жуткая картина потрясла ее.

— Уже немного зажило. Хоть личинки исчезли, а так она вся еще была покрыта червями, — негромко сказала Джин.

Она опустила простынь, заботливо укутав Милису.

— Сейчас она будет спать, — сказала молодая женщина тихо. — Как всегда после капельницы. Не надо ей мешать. Я только сделаю Милисе укол витаминов, — проговорила Джин, взяла приготовленный шприц и ввела инъекцию в бедро. — Кала последит за ней, — бросив использованный шприц в полиэтиленовый пакет, сказала Джин, показав взглядом на сиделку.

— Да, да, я понимаю, конечно, — сдавленно проговорила Бушра, выходя из палаты и направляясь в гостиную.

Она села на бархатный диван, опершись локтем на подушку, и жестом пригласила Джин сесть напротив. Очевидно, Бушра не могла оправиться от полученного несколько минут назад впечатления.

— Зверство, — произнесла она, в волнении растирая пальцами виски, — даже невозможно себе представить. Только зверюги так обращаются с женщинами. Логинов — просто зверь, да простит меня Аллах за такие слова.

Джин молча кивнула, ведь что возразишь?

— Женщина останется здесь, пока не поправится, — решительно продолжала Бушра, — и я сделаю все обещанное по отношению к ней. Кстати, вы что-нибудь узнали о людях, пострадавших во время манифестаций? Асеф у меня интересовался, — сирийка, по обыкновению, внимательно посмотрела на Джин.

— Пока нашлось только пять человек, госпожа. Те, кто известен водителю такси. Они живут в его районе. Остальные запуганы, и найти их непросто, Я считаю, — продолжала она, — если этим пятерым окажут помощь, и никто не покусится на их безопасность, найдутся и остальные. Надо просто начать. Восстановить доверие — довольно сложное и тонкое дело. Оно требует времени, — рассудительно ответила Джин.

— Я знаю, — согласилась Бушра. — Я думаю, что пока реально разместить этих пятерых здесь же, в моей резиденции, — предложила она, — и начать их лечить. Здесь пострадавших никто не тронет. Когда вы уехали, я разговаривала с президентом. Башар очень рад оставшимся в живых, готов предоставить помощь и наказать Махера. Думаю, пока не надо ставить в известность прессу. Излишнее внимание только спугнет. Как вы считаете? — спросила сирийка озабоченно.

— Полагаю, разумное решение, — подтвердила Джин мысли Бушры. — Когда пациентов станет намного больше, пресса в любом случае разузнает. Зато президента Сирии никто не обвинит в заигрывании с Западом. Демонстрируя гуманность, он действует по собственному побуждению, не заботясь о мнении других сторон, а беспокоясь только о своем народе. Подобный поступок кажется мне убедительным, правильным, только добавляющим положительные черты к образу президента.

— Тогда скажите мне, как мы можем забрать этих пятерых? — спросила Бушра. — Надо торопиться, вдруг среди них окажутся тяжелораненые.

— Ой, я прошу прощения, — в гостиную, согласно разработанному плану, заглянула Снежана. — Тут Абия звонит. Зоя, у ее дочки поднялась температура, нога опять болит. Она просит привезти лекарства. У них на местном пункте ничего нет, — изображая наивность, затараторила девушка.

— Болит нога? — спросила Джин. — Речь идет о женщине в приграничном поселке, у которой мы прятали Милису, — объяснила она Бушре. — У нее дочка сильно разрезала ногу. Видимо, началось нагноение. Я не могу поехать, мне надо оставаться с Милисой, — с сожалением отказалась молодая женщина.

— Я могу поехать, только дай лекарства, — предложила Снежана. Она, на удовлетворенный взгляд Джин, вела себя очень естественно. — Если меня выпустят, конечно, — добавила Снежана, бросив взгляд на Бушру.

— Нет никаких препятствий, конечно же. Я прикажу Милюку, и вас отвезут, — живо откликнулась та.

— Мне кажется, лучше вызвать того водителя такси, — ненавязчиво подсказала Джин. Ей не хотелось, чтобы Снежану сопровождали офицеры сирийской разведки, сотрудники охраны. У них наметанный глаз. — Он отвезет мою помощницу и привезет ее обратно, а заодно сообщит адреса тех пятерых раненых, которых он знает. Водитель тоже заинтересован.

— Да, так будет лучше, — поддержала ее Бушра. — Вызовите водителя, а потом сообщите адреса Милюку. Когда вы получите адреса, — она повернулась к помощнику, — вместе с этим водителем и Зоей поедете по ним, потом доставите людей сюда. Я распоряжусь приготовить им палату. Поедете в штатском, во избежание недоразумений, — предупредила сирийка. — Никто не испугается, и возьмете не военную, а санитарную машину. Все надо делать крайне осторожно. Не забывайте о слежке Махера, он ничего не должен заподозрить. Мы начнем оказывать помощь этим людям, а генерал Шаукат постарается воздействовать на президента, дабы их обезопасить. Вам понятно? — спросила Бушра Милюка.

— Так точно, госпожа, — подтвердил слова сирийки помощник и щелкнул каблуками.

— Вы бы согласились, Зоя, лечить пострадавших в забастовках? — спросила Бушра, взглянув на Джин. — Вы не откажетесь? Сами понимаете, мне пока даже больше некого попросить. Вокруг слишком много агентов Махера.

«В данной ситуации и для вас, госпожа, и для раненых оппозиционеров, за которых вы меня просите, американский агент намного лучше, чем агент вашего брата», — подумала Джин с иронией.

— Конечно, нет, госпожа, — ответила она вслух уверенно. — Речь идет о моем долге, — добавила Джин.

— Тогда звоните водителю и поезжайте с ним, — позволила Бушра Снежане. — Милюк, пожалуйста, снимите все возможные препятствия.

— Спасибо, госпожа, — ответила девушка и кинулась к двери.

Взгляд Снежаны, брошенный на Джин, светился радостью. Она делала первые шаги навстречу новой жизни, чувствовала себя нужным, полезным, полноценным членом общества. Подобные перспективы доставляли девушке немалое удовольствие и позволяли вволю расправить плечи. «Дай бог, все выйдет хорошо. Она не должна ничего забыть на радостях, но я почему-то уверена в ней. Она не забудет, совершенно точно», — подумала Джин, проводив Снежану взглядом.

— Позвони Бабаку и жди меня в палате Милисы. Я сейчас приду и дам тебе все лекарства, необходимые для девочки, — попросила она.

— Хорошо, — Снежана окончательно скрылась за дверью.

— Я собираюсь остаться в резиденции на ночь, — произнесла Бушра аль-Асад, вставая с дивана. — Сейчас иду ужинать. Не хотите присоединиться? Мне интересно общаться с вами. Вы согласны? — повторила сирийка свой вопрос.

— Я почту за честь, госпожа, только отправлю Снежану, — спокойно ответила Джин и вежливо склонила голову.