Три дороги на двоих

— Ему тоже не нравится, когда ты нервничаешь.

— Я больше не буду, — честно обещаю. Я ведь реально уже жалею о том, что тут устроила. — Это всё гормоны.

— Не важно. — Я чувствую губы, прижавшиеся к моему виску. — Может и хорошо, что всё выяснилось сейчас. — Борис тихо вздыхает. — Мне почему-то даже спокойнее стало.

— Это потому, — я заглядываю ему в глаза, — что кто-то пытался скрыть от меня правду, а теперь необходимость в этом исчезла!

— Нет, — столь же решительно он притягивает меня обратно, — это потому, что кто-то, упорно пытающийся меня провоцировать, признал, что был не прав.

— Ах ты... — возмущаюсь столь наглой трактовке нашего разговора, но вылиться потоку моего справедливого негодования не позволяют. Вновь целуют, пресекая все попытки добиться справедливости. И равноправия. И вообще чего бы то ни было...

А ведь уже и не хочется, честно говоря! Борису нравится проявлять свои чувства через физические прикосновения, а мне приятно аналогичное воздействие получать. Даже ребёнок перестал изображать из себя футболиста, видимо, такая близость отца и отношение к маме, его вполне устраивают.

Любопытно, как по-разному и тем не менее сходно проявляется потребность донести свои ощущения до другого в мерности и этом мире. Переплетения полей или сплетения пальцев, потоки глюонов или будоражащий запах, колебания волн или оттенки голоса, напряжение контура или сила взгляда... Иное. И всё равно похожее.

Решив, что на сегодня стрессов достаточно и организм пора приводить в нормальное состояние, Борис, утаскивает меня в столовую. Усадив на стул, бросает хитрый взгляд исподлобья, добыв из стола ужин.

— Вероника, ты же понимаешь, что мне снова придётся наказать Дейва.

— Может, не надо? — добавляю голосу плаксивых ноток. — Он же не виноват в том, что произошло.

— Виноват, — не соглашается старк. — Сын дал тебе информацию и не позаботился о том, чтобы ты восприняла её правильно. К тому же мальчишка нарушил мой приказ, — вроде как серьёзно говорит, а в глазах всё равно смешинки.

— Не он, а я, — хмурюсь, делая вид, что расстраиваюсь. Хотя, конечно, Дейва мне жалко. Он ведь просто развлечь меня пытался, а получилось... — Это же мне запрещено покидать отсек.

— Не запрещено, — удивляется муж, — гуляй, если хочешь, только меня предупреждай.

— И в лабораторию можно? — аж замираю от предвкушения.

— Вероника, — предупреждающе тянет Борис. — Не надо наглеть.

— Ладно, — послушно соглашаюсь и любопытствую: — А как там вообще дела? Вы поняли, как можно выходить из тел?

— По мнению Лоета, торсионные поля раскрыть легко. Он даже рассчитал, какова должна быть интенсивность воздействий. Так что теоретически, да, понимаем, — подтверждает муж. — А вот практически... — Несколько секунд он многозначительно молчит. — Нам же не на ком экспериментировать. Лидейлом мы рисковать не имеем права. Вдруг что не так. И он погибнет. А мы ещё оружие не оттестировали. А ты сейчас не в том состоянии, чтобы участвовать в исследованиях, — делает задумчиво-удручённое лицо.

— О, да! — смеюсь, поняв, что надо мной просто подшучивают. — А раньше на мне, значит, эманации отрабатывать можно было!

— Это было очень занимательно. — Борис открыто улыбается. — Я себе чуть все мозги не вывернул, пытаясь понять, что именно заставляет тебя запускать этот нелепый процесс!

— А я так долго училась его контролировать, — киваю своим мыслям, — хотя это так просто...

— Тебе, — корректирует муж. — И сейчас.

— Ну да, — соглашаюсь, возвращаясь взглядом в тарелку. За это время я так ничего и не съела. Искромсала котлету, превратив её в фарш, перемешала с пюре, а в рот положить так и не смогла.

— Опять тошнит? — сочувственно смотрит на меня старк.

— Сейчас нет, но если съем, точно вырвет, — вздыхаю, отодвигая еду подальше.

— Вероника, — уже совсем серьёзно просит муж. — Это не шутки. Если ты не будешь нормально питаться, откуда твой организм возьмёт необходимые вещества для ребёнка? Прошу тебя, сходи к Дану. Ну не хочешь обследоваться полностью — не надо. Пусть просто убедится, что всё в порядке.

— Ладно, — обещаю. — Схожу.

***

Неделю я ещё держусь, а потом понимаю — всё, сил моих больше нет. Есть хочется, а еда с желудком категорически не уживаются. Придётся топать к Дану и сдаваться на милость диагноста.

— Привет, Рыжик. Проводишь меня?

Едва успеваю сделать пару шагов по коридору, а мой вездесущий защитник тут как тут. И как пронюхал, что я одна куда-то собралась?

Не торопясь топаем к стенам медлаборатории. Путь не самый короткий, ведь мне приходится игнорировать трады, пользоваться которыми я больше не рискую. Не хватало ещё раз в зону пространственных перемещений загреметь! Но даже если и не туда, всё равно приятного в сём процессе может оказаться немного. Зачем же рисковать?

Десятиминутное перемещение по абсолютно ровной горизонтальной поверхности кажется мне часовым путешествием по пересечённой местности с препятствиями и выматывает основательно.

У самого входа я прислоняюсь к стене, дожидаясь, пока появившееся головокружение и усталость соизволят хоть немного отступить.

Ох, что ж мне так плохо-то сегодня?!

Понимая, что лучше не становится, скольжу ладонью по стене, открывая вход.

— Рыж, тебе туда нельзя. — Отталкиваю наглую морду, вознамерившуюся пролезть в медицинский отсек. — Там всё стерильно, а ты лохматый! Может и чистый, но не факт, — строго выговариваю, потому что своих попыток шош не прекращает.

Ухитряюсь зайти внутрь и не впустить этого нахала.

Осматриваю светлое помещение. Дана здесь нет.

Ладно. Подожду. Скорее всего, навещает своих пациентов. Точно знаю, что у него их сейчас трое. А лазарет рядом.

Присаживаюсь на кушетку, откидывая голову назад и прижимаясь затылком к приятно-холодящей поверхности. Даже легче становится. Закрываю глаза и расслабляюсь. Какая разница, где именно ничего не делать?

А что за шипение такое?

Приоткрываю один глаз, чтобы не испугаться в случае чего.

Из соседней стены медленно выезжает капсула регенерации. О! Я моментально вспоминаю «прелестные» ощущения от пребывания в подобном агрегате. Правда, давно это было.

Крышка как раз начинает сдвигаться в сторону, когда в раскрывшийся рядом проём заходит коротко стриженый шатен в фиолетовом комбинезоне. Делает шаг и замирает, увидев меня.

— Вероника? — удивляется врач. — Что случилось?

— Извини. — Сообразив, что сглупила не предупредив, начинаю сползать на пол. — Я не подумала, что ты можешь быть занят. Я зайду позже.