Три года осени

Молча, скривив губы в подобии улыбки, скрипач убрал скрипку и повёл знакомого в ближайший парк.

В этот час над городом разверзлось синее небо. Два человека неторопливо шли по тротуару, не обращая внимания, как вслед за ними медленно вальсирует листопад.

Они подошли к отдалённой скамье, которая несла своё бремя под огромной плачущей ивой. Уличный музыкант положил скрипичный футляр на скамью, а сам сел наземь усыпанную листьями. Закрыв глаза, он глубоко вдохнул. Наблюдавший за ним композитор с озадаченным видом присел рядом со скрипичным футляром. Ему уже не раз доводилось проигрывать в спорах со своим знакомым, которому безтолку возражать, что сейчас не самое подходящее время года, чтобы так халатно относится к своему здоровью. Это всё равно, что просить голодного медведя поделиться бочонком мёда, но хуже того вырывать этот мёд из цепких и сильных лап.

– Я люблю этот парк, – открыв глаза, с упоением произнёс скрипач. – С ним нет воспоминаний.

В силу этих слов завибрировал воздух, ибо длинные ветви ивы, похожие на заплетённые косы, слегка затрепетали.

– Меня вдохновила твоя вчерашняя игра, – признался композитор. – Я написал стихи на твою музыку. – Он вдруг замялся, но отважился продолжить:

– Твоя осень ещё не закончилась?

Спина скрипача вдруг ссутулилась, тело обмякло и стало клониться, падать, но так и не упало – застыло на полпути до земли и сделалось неподвижным. И как бы ни старался композитор метать в это изваяние негодующие взгляды, скрипач был непробиваем.

– Так не может долго продолжаться! – Сгоряча заключил он и, не выдержав, поднялся во весь рост, во всю мощь своих голосовых связок композитор стал бросаться словами вместо бомб:

– Ты всё время ждёшь! Ждёшь какого-то вожделённого момента или несуществующего человека! Очнись!! Разве это не самообман?!

Покончив с бесполезным обстрелом, он возмущённой громадиной зашагал вокруг лавочки, при этом широко размахивая руками. – Ведёшь сябя как нежилец, а какой-то посредник между жизнью и смертью! – С последними словами он резко замер. Его пронзительный взгляд был направлен строго на макушку скрипача. И чем больше он смотрел на неё, тем дольше становилось молчанье, будто оба в одночасье проглотили языки, и не о чем вдруг стало говорить, незачем было встречаться. Композитор сконфужено отвернулся и обречённо уставился себе под ноги.

– Что ты там сочинил?

От внезапного вопроса композитор вздрогнул и тут же спохватившись, передал в протянутые руки скрипичный футляр.

В предвкушении новых впечатлений я села под ивой. Отголоски городской суеты тут же заглушил очаровательный голос скрипки. В этом пронзительном звуке родилась волна, и музыка слилась с бархатным голосом композитора. Его слова были полны любви, его песня воспевала сердце человека, которое свято верит в жизнь. И когда в последний раз на зов смычка отозвалась струна, то поднялся ветер, зашелестела ива – я аплодировала.

– Вчера я видел, как смеётся солнце, – положив скрипку на колени, упоенно признался скрипач. – Я каждый день вижу жизнерадостную девушку. Она не такая как все. В ней есть что-то особенное, что-то чистое и непорочное. – Он задумался, – вчера вместо монет она положила цветы. – По его губам скользнула улыбка. – Она чем-то похожа на мою дочь. …Да, такая же юная. Мечтательница!

Композитор решил не перебивать и слушать скрипача, пока тот не выговорится, но уличный музыкант замолчал, утонув в воспоминаниях.

– Цветы вместо пуль! – После непозволительно длинной тишины проговорил твёрдо он. – Я бы тебя расстрелял! – Композитор сосредоточился, выпрямился и пылко продолжил: – Ты перестал верить в жизнь! Нужно довериться ей, какой бы коварной она ни была!

– А сам-то веришь? – Не смотря в его сторону, спокойно произнёс скрипач.

Его собеседник громко вздохнул.

– Ты ещё юн мой друг, – покачав головой, подытожил он.

– Значит, мы оба подлежим расстрелу. – Подхватил композитор и расплылся в улыбке.

– Вчера вечером, я позвонил дочери. Она пообещала приехать.

– Она приедет, – словно зная наперёд, подтвердил композитор и тут же усомнившись, спросил: – Она давно приезжала?

– Уже две осени прошло, – пряча взгляд, ответил скрипач. – Я внучку вижу только на фотографиях. – Он усталым жестом поднял с земли несколько опавших листьев. – Ты заходи ко мне, хоть через месяц, а то заглядываешь, раз в полгода, – договорив, он подул на ладонь и листья, сорвавшись с руки, были подхвачены ветром, который закружив их в запутанном вихре, бросил к ногам композитора.

– Приду, … – пообещал тот.

***

Ближе к вечеру я заглянула в сердце города. Оживлённые центральные улицы порадовали мои глаза. Люди наперебой постукивали каблучками, на разный лад звенели голоса. Среди этого всеобщего потока я заметила молодого человека с подтаявшим вафельным рожком в руках. Он купил его для своей маленькой сестрёнки, которая стоя в сторонке, хлопала в ладоши. Она не сводила глаз с разноцветных воздушных шаров, что бездельно болтались у сувенирных лавок.

Я попросила ветер сотворить шалость. И подув сильнее, он выхватил из связки шар в форме огромного сердца.

Девочка, восторженно подбежала к брату и, дёргая его за пальто, закричала:

– Смотри! Смотри! К воздушным замкам летит!!

Шар парил легко и беспечно. Забыв о силе притяжения, он летел над огромным городом, мимо дымоходов и крыш. Этим временем, сидя на подоконнике, Мадлен удивлённо прильнула к стеклу. Она увидела одинокое сердце, и вдруг шар задержался, он, словно стал сомневаться, желая остаться, но под напором беспризорного ветра вновь собрался в путь. Мадлен соскочила с подоконника, накинула пальто и выпорхнула птицей на улицу.

Её робкая походка не заставляла меня бежать. Мы неторопливо шли в парк. Мадлен вела меня, а я плелась рядом, наблюдая, как тёплым застенчивым взглядом она смотрит по сторонам. Остановившись у киоска, Мадлен купила сахарную вату и, наслаждаясь её сладким запахом, вошла во владения парка весьма счастливой.

Поспешу разуверить, ей вовсе не нравится быть одной. Счастье есть для всех и каждому своё. Счастье Мадлен заключалось в самых простых и редких вещах, которые даром раздаёт одиночество. Не обессудьте, я не пытаюсь сводить её с людьми, которые бы изменили этот уединённый образ жизни. Я только стараюсь осуществить мечты и подарить человеку то, что он заслуживает, то, что ему действительно нужно. А нужно ей что-то настоящее, неподдельное и самое главное на всю жизнь.

Этот день был, наверное, самым лучшим, а впрочем, вчерашний был лучше всех! Этот день был самым худшим, и выбило пробки, перегорела жизнь, …по-разному думали люди. Я брела за ними, я смотрела каждому в глаза и шептала, что нужно пережить эту ночь, дождаться ещё одного рассвета и вновь поверить в себя.

Глава IV. Если ты встретишь меня

Белые пушистые снежинки опускались на ресницы и таяли, едва коснувшись тёплых ладоней. Жёлтые опавшие листья встречали первые хлопья снега и бережно хранили их, не давая, дотронуться до мокрой земли. Прохожие обегали лужи и, поёживаясь от холода, сетовали на погоду.