Три года счастья

не найдет.

Успокоится, когда будет убит ее последний враг.

Ее последний друг умер от руки ее врага – Клауса. Она может рассчитывать только на себя и Элайджу, ради которого готова утонуть в крови, принять на себя и его тьму.

Выдержит.

Все глубже погружается во тьму.

Она уже давно убита.

Он ведь не мог не услышать ее крик, не отреагировать на него. Появляется в ванной только в одном нижнем мужском белье.

Не верит, когда видит ее сидящей на полу. Она сидит на коленях, растрёпанная, шлейка бюстгальтера приспущена, на белоснежной юбке кровавые следы и Элайджа понимает, что та вытирала руки о ткань юбки.

Сидит на полу ванной в испачканной юбке и черном бюстгальтере. На теле кровь. Ее кровь.

Волосы взъерошенные и по слипшемся локонам, запаху, кровавым следам, не сложно догадаться, что та окровавленными руками проводила с верху до низу, желала вытереть кровь с рук, словно она чиста, мечтала избавиться от крови и лучше бы ее не было, а еще лучше, если бы их не было двоих.

Лучше бы они потерялись вместе и никто их не потревожил.

Гаснет.

Нырнуть в ванну.

Нырнуть в алкоголь.

Кетрин не хочет лгать ему. Держала сердце под замком, в пустоте и плевала на тех, с кем делила постель, потому что не влюблялась. Но сейчас. Сейчас все изменилось.

Наваждение.

Почему она может быть откровенной только с ним?

Как он мог оставить ее в таком состоянии?

Если бы он знал. Лучше бы ей гнить в земле. Она ведь прекрасно понимает, что если ввяжется в эту игру, то Элайджа узнает правду и оставит ее. Ложь всегда убивает.

Не нужная жить. Все во что она верила Кетрин потеряла из-за своего главного врага. Не помнит, когда на ее сердце была весна, но Элайджа растопил ее сердце. Желал собрать по-кусочкам ее ненужную жизнь.

Был бы у него пиджак он бы уже давно набросил его на ее плечи, согрел. Но сам можно сказать, что обнажен и если бы он знал, что послужило порывом ее гневом.

А пока он помогает ей подняться.

Понимает и обнимает.

Не устанет от нее, ведь если он любит, то должен сражаться за нее. Сражаться и спасать любовь.

Кетрин должна очнуться, услышать его голос, понять, что он рядом и не оставит ее.

Ложь.

Именно ложь уничтожит их, только нужно время.

Время ведь тикает вперед.

Время – самый злейший враг.

Время уничтожит их.

Ей никогда не бывает страшно, потому что Кетрин Пирс научилась убивать в себе страх. Но от своего злейшего врага Кетрин Пирс, увы, не скроется. Не скоется от времени.

Ей не страшно, просто она ввязывается в очередную войну из которой вряд ли выйдет победителем.

В любви и войне нет справедливости. В любли и на войне играют не честно.

Кетрин всегда играет не честно и добивается всего, чего пожелает.

— Катерина, посмотри на меня… Сейчас… Я рядом с тобой… Все хорошо. Что случилось?

Любовник, охотник, друг и враг.

Элайджа Майклсон всегда будет каждым из этих для Кетрин Пирс.

Ничто не бывает справедливым в любви и войне.

Обнимает за шею, крепко. Она обнимает его окровавленным ладонями, пачкает своей кровью его бледную кожу. Запах свежей крови заставляет вампиров терять контроль и Элайджа знает это, но сейчас, как никогда прежде ему нужно держать монстра за красной дверью, не позволить монстру победить в войне с любовью. Он ведь испачкан ее кровью. Кровью той, кто что-то значит для него. Это ведь кровь вампира, а Элайджа предпочитал только человеческую кровь.

Спаситель.

Прижимать к себе и согревать.

Согреть, заставить лед оттаять.

Сломлена и Элайджа знает это. Вот только, что ее сломило?

— Катерина…

Берет ее лицо в свои руки, заставляет посмотреть на его и видит только пустоту и лед.

Согреть. Трясти. Что он еще может сделать?

Взять ее в руки, держать за оголенные плечи. Правда, ему важнее, чтобы она пришла в себя.

— Ты слышишь меня? Прошу… Скажи что-нибудь…

Трясет, смотрит в глаза. Ему важно вытащить ее. Она пережила психологический срыв и должна вернуться. Вернуться, унять возникшую в теле дрожь.

Кетрин думает, что больше никогда не будет счастлива.

Вернуться в реальность.

— Элайджа… Компания из Мистик Фоллс жаждет получить мою свободу, а значит я буду жестокой и если потребуется убью их. Я уезжаю в Пенсильванию. Я не уступлю. Лекарство нужно нам. Лекарство – наша свобода и шанс.

Очнулась. Услышала. Он нашел ее, но теперь она жестока и в ярости, крепче прижимается к нему.

— Прошу, хватит…

Она смотрит ему в глаза. Она относитительно в нормальном состоянии не считая того, что зла и готова разорвать любого. За столько столетий она позволила себе любить, чувствовать, заботится.

— Я взорвалась…

— Дай мне свои руки…

И она подчиняется, делается несколько шагов протягивает руки. Наверное, он никогда не видел ее такой.

— Я не оставлю тебя. Я не передумаю…

— Передумаешь, Элайджа, поверь мне. Клаус никогда не проявит милосердие по отношению ко мне.

— Куда ты падаешь?

— В пропасть… Черт возьми.

— Я не отпущу тебя, не сейчас…

— Я приведу себя в порядок. Вызови такси. Я приеду в Уиллоби и сразу позвоню тебе,

Элайджа… Ты должен отпустить меня сейчас, но знай, что для меня ты будешь кем-то особенным. Ты приедешь вслед за мной. Я позвоню… Я сама решу эту проблему или убью их. Почему, когда я думаю, что все должно быть хорошо, что я могу впустить любовь в свою жизнь и верить в лучшее, то все рушится.

— Я верю тебе, Катерина и надеюсь, что ты подготовишь для нас место, которое мы сможем назвать нашем домом. Я оденусь заварю кофе и вызову такси.

— Я люблю тебя…

Отпускает руки, но не может отвести взгляда от него, его лица, губ.

Кто он для нее?

Неужели особенный мужчина в ее жизни? Спаситель? Герой? Рыцарь? Враг? Тот кто верит?

Тот, кому она нужна?

Кто он для нее? Любит ли она, да и способна ли любить?

Она не знает, но не отпускает его, пока не коснется его губ, не оставит на них свой поцелуй. Целует так, как будто прощается и внутри его что-то рвется.

Убила.

Только после поцелуя она отдаляет от него, а Элайджа покидает ванную и не видит ее улыбку и то, как она рукой касается губ, прежде, чем снять испорченную одежду и ступить в душевую кабинку. Без него холодно и даже горячая вода не согревает.

Убил.

Кто он для нее?

Любовник, охотник, друг и враг.

Элайджа Майклсон всегда будет каждым из этих для Кетрин Пирс.

Ничто не бывает справедливым в любви и войне.

Новый день для нее – война, и в этом Кетрин уверенна на сто процентов.