Три года счастья

Убьет сейчас.

— Опять бьёшь лежачего, до конца жизни не изменишься.

— Твоей жизни. Прощай, девчонка.

Нахальная. Рисковая. Убьет. Пойдет до конца.

Провоцирует. Так открыто и беззастенчиво провоцирует, Ухмыляется хочется прямо сейчас схватить за тонкую шейку, сжать до сдавленного писка и смотреть в глаза, когда она вырвет сердце и глаза Елены сомкнуться на вечность. Вечный холодный и стеклянный взгляд. Чёрт, да, Кетрин Пирс желает ей смерти и может её подчинить. Подчинить смерть. Убить. Довели. Может запросто пробить грудную клетку . От её стона, от её мольбы, от просьбы в глазах Елены Кетрин Наплевать.

Она вырвет ей сердце и покончит со всем этим. Если Кетрин Пирс не смогла быть счастливой, то никто не будет.

Чёрт.

Моргает часто, продолжая улыбаться, а Пирс наклоняется медленно к ней. Сокращает между ними это крохотное расстояния, держит сердце Елены в своей руке, чувствует, как резко она вдыхает, как поднимается её грудь, рвано, резко, судорожно. Взволнованно потому что этот.

Кетрин усмехается, когда Елена в очередной раз приоткрывает, тянется в карман джинсовой куртки и заталкивает ей в глотку лекарство, держит челюсть, заставляя проглотить, потому что знает, что Кетрин Пирс по своей воли не примет лекарство.

Месть.

Кетрин замолкает, смотрит в глаза и давится осколками стекла, которые ранят язык.

Давится Кровью. Своей кровью.

Елена медленно поднимает руку, отбрасывает Кетрин, которая теряет сознание.

Тебе нравится, Кетрин Пирс? Нравится быть беспомощной, лежать без сознание в школьном коридоре и быть поверженной девчонкой?

— Счастливой человеческой жизни, Кетрин.

Приоткрывает губы, оборачивает голову в сторону Кетрин. И Елена Гилберт наконец, видит её лицо. Смотрит в глаза, которые сейчас закрыты, что затянуты мутноватой плёнкой и

Пирс сейчас погружена во тьму и губы на которых кровь.

Маленькая девчонка одержала победу.

Дерзкая и властная стерва оказалась в проигрыше.

Стерва вынуждена бежать.

Бежать и не оглядываться.

Бежать, скрываться, дрожать, жить в тени, осознавая, что любой из ее врагов может прикончить ее, потому что она человек, не сможет постоять за себя, обречена на жалкую, человеческую жизнь. Обречена, и проиграла своему самому злейшему врагу, нет, не Елене

Гилберт, а времени.

Беги стерва.

Беги Кетрин Пирс.

Стерва думала, что сильная, выдержит, пока не столкнулась с девчонкой, которая была оказалась отчаяние нее и убила ее.

*** Шотландия. Эдинбург. 2013 год. ***

Холодные.

Они здесь, в Эдинбурге, где зима и отметка около ноля по градусу ценсия. Люсьен чувствует, как по коже проходится мороз, как тяжелеет взгляд Софии, которая захлопнула входную дверь гостиничного номера люкс. Люсьен Касл сейчас может брать о жизни все самое лучшее и уж точно не упустит момент. Он получил свое место под солнцем, сейчас у него есть все, о чем он желал, когда-то давно. Давным -давно.

Комната чересчур большая для одного человека, в ней неуютно и София думает, что нужно добавить цвета в эту аристократическую сдержанность, убрать несколько скучных картин, разбить эту ужасную антикварную вазу, сменить тюль и впустить свет в комнату. Она чуть вздрагивает, едва роняет сумочку на ковер, когда Касл обнимает ее сзади. У него шальная ухмылка, смятая рубашка и гладко выбритая кожа.

— Что за кислое выражение лица, милочка? – интересуется вампир.

— Я не понимаю, почему мы приехали именно сюда, в Эдинбург? – вздыхает вампирша.

— Оу, — губы складываются в идеальную «о». — Если королевская задница и будет где-то прятаться, то только здесь.

— Королевская задница? – хмурит брови. — О ком ты?

— Ты говорила о союзниках, и я подумал, о том, кто ненавидит Майклсонов так же сильно, как и мы, милая София, - шепчет на ухо Люсьен, что та вздрагивает. — Тристан Де Мартель.

Люсьен отпускает ее, падает на постель, удобно ложится на подушки, подложив руки под голову и глядя на нее, и видимо она недовольна тем, что тот не снял обувь, но Люсьену плевать.

— Расскажи, что вас связывает, кроме ненависти к Майклсонам, - скрещивает руки на груди.

Люсьен смотрит насмешливо-дерзко, будто София Воронова его личный психотерапевт. А нуждается он в психотерапевте?

— Тогда я был конюхом влюбленным в аристократку – Аврору Де Мартель, - грустно усмехается тот. — Ее портрет ты и нашла.

— Сестра? — вскидывает брови.

— Сестра, - сейчас Касл больше всего мечтает отвернуться к окну. — Просто банальная история неразделенной любви и избиения плетьми до смерти, когда тебя застает стража, вместо другого, а сердце разбито. Но это ведь ничего. Я умер с кровью Клауса и обратился. Первый обращенный вампир с разбитым сердцем.

— И мне все равно интересно, - садиться на край постели. — Ты ведь до сих пор любишь ее? Желаешь видеть ее, так почему она не с тобой?

Касл засматривается на ее руки, прежде чем ответить. Тонкие пальцы, небольшие ладони. Она весь хорошо сложена, но руки нравятся ему больше всего, потому что схожи с руками рыжеволосой Авроры.

— Я около века выдавал себя за Клауса, ее брат за Элайджу, а она за Ребекку Майклсон, мы скрывались от отца семейства Майкла Майклсона, который желал прикончить их, пока они развлекались в Италии, - говорит тот.

— Чёрт подери, нужно тобой заняться, - смотрит ему в глаза, взяла бы за руку, если бы Касл не был таким упрямым и не положил руки под голову. — Так совсем никуда не годится, и я принесу нам выпить.

— Всё нормально, - держится, ведь с его лица не сходит ухмылка. — Но видеть Тристана мне совсем не хочется, и я посылаю все к черту, только бы в этот раз все вышло и я лично убил Майклсонов.

Она качает слегка головой, встает,выходит в коридор.

Кто теперь попробует его остановить?

Он такой самоуверенный, что хочется ему шею свернуть, раздробить череп. Но, это же

Люсьен Касл и ему плевать на всех.

Безразличный ко всему.

Бесчувственный.

Холодный.

Они все холодные, как вечные льды в Арктике.

Замерзшие не способные на тепло и любовь, мертвые ночные монстры – вамппиры.

Вечные и холодные.

========== Глава 61. Это было долгое лето. ==========

А по небу бегут - видишь чьи-то следы.

Это может ты, это может быть я,