Три горсти земли

– Никакой, – растерялся гость. – Что в лоб, что по лбу. Но… хочется Ивана в секретари выдвинуть. Нет уже секретарей? Есть что-то другое. В предводители, в губернаторы.

– Подумать надо, – сказал Иван, застегивая выходной пиджак на все пуговки.

Пошли как-то утром мама с Ваней на стамбульский базар за овощами к завтраку или к обеду. Видит Иван вроде как знакомое лицо стоит у кинотеатра и шкурками торгует от свиного сала. Грустно ему стало. Обидно. Вика вся обрадовалась, кинулась обнимать, а сама ластится и плачет, как вдова на поминках в ресторане, когда счёт велик принесли.

Мама репу выбирала, чеснок сыпала в кошёлку. Когда подошла, сын ей говорит:

– Вишь, мама, землячку нашу встретил нечаянно у мечети. Не взять ли нам её техническим персоналом тебе в помощь. А вы станете главным специалистом по половому маркетингу.

Мама вздохнула. Девка пригожая, а малость с придурью оказалась. С кем не бывает в молодости. Жизнь поучила, покатала по пыльным дорожкам, как бык обезьяну. Согласилась мама. Сказала, как обычно, дескать, мне её не на поветь, а лишь издали посмотреть.

Загорали, как ненормальные. За солнце тоже плачено в путёвке. А кушала Вика хорошо. Значит, её берег турецкий не очень надорвал работой. Устраивалась она в буфет раздатчицей и на полставки в гареме заложницей вкалывала. Полечил Иван, когда спала. Получилась она лучше новой. Одёжек прикупил на распродаже. А вечером они поехали на пирамидки смотреть, у Сфинкса мудрости набраться какой-нибудь. В Египте египтян мало. Одни туристы и верблюды. Маме не понравилось- ни колбасы ливерного производства, ни селедки малосольной. Вода и та консервированная. Захотела мама домой в родной Лупоглазов, где и дождики есть и снег, когда октябрь придёт. Всё о кошшонке тосковала, сидя под зонтиком у бассейна. Вика така ласковая и урядливая. Ваню на фотокамеру снимает каждый день, по несколько раз. Заботится, как умеет. В школе не проходили, как надо это делать, экзаменов не сдавали. На самотёк пущена эта специальность в школьном образовании.

Однажды в вечернее время после полуночи, когда они из кофейни шли, приметили на стоянке такси невзрачного товарища, который стекла обмывал из оранжевой клизмы. Пригляделись всеми глазами и узнали Алёшку. Сначала решение было, что он на киноплёнку снимается в сериале. Аппаратов киносъёмных поблизости нет, осветители не светят, а режиссёр не орет в рупорный громковещатель. Подошли. Не придуряется. Уши обморожены до щек, как у кота весеннего периода. На ногах цыпки от антисанитарии, а на голове шапка из бараньего каракуля, объеденная молью до последней черты. Бог наказал за коварство хорошего человека Алёшку. Жадность попутала на том этапе жизни его, доведя до преступления.

Не узнал Алёшенька друга. Катаракта и трахома от невесёлой болезни глаза изломала насквозь до конца. Ванюшка давал клятву костоправу Медведеву, что будет всем, не взирая ни на пол, ни на денежный потолок, любому встречному-поперечному больному помогать всем – и деньгами, и кровом, и одеждой. А напрочь лечить болезни в первую очередь. Гумоноид – чего с него возьмёшь. Клятву отдал, а обратно не взял. Зачем она ему? Алешка по голосу вспомнил своего любимого друга детства. На коленки упал, лбом колотит ступеньку, как десантник, в майский день. Того и гляди раздолбит памятник средневековой культуры и туризма объект, связавший все страны мира и соединивший народы в пункте посещений.

Вернулись в Россию они безболезненные и отдохнутые. Только мама подумала отчего-то, что довольно много странных совпадении и встреч оказалось только за один чартерный рейс. Любой бы лупоглазовец глаза вылупил, что обычно и происходит, но Иван никакого значения не придал, а написал приказ о зачислении Алёшки на полставки уличного дворника. Вике положил оклад менеджера по половым вопросам. Откуда-то и Лика прилупындилась. Никто понять не может; то её не было, то она квасу просила с рублеными овощами, сметаной и отварными рёбрышками, когда пацаны грибными бизнесами занимались, а теперь она есть, и тоже чего-то хочет своё показать. Белыё халат где-то сшила с большой дыркольте на спине и даже на животе, весь шрам от первой операции аппендицита издалека видно без очков даже мне.

Работают они все вместе. По самым дальним поселкам ездят, на самой высокой скорости, чтобы найти больных граждан и сделать их здоровыми и счастливыми. Люди побаиваются и прячутся куда, кто может. Им никто не объяснил, что эти в белом приехали с добрыми намерениями возвратить им прежнее состояние, когда они еще были очень молоды и не знали вкуса лекарств. Ведь бояться человек привык с детства. За порванную одежду, за двойку, за прогул, за всё человека наказывали даже и за то, что он и не совершал вовсе. Не боятся только очень умные или очень не умные. Одни потому что не понимают ни шиша, а другие знают, что всё им как с гуся водичка – не будет никакого плохого воздействия. Кого-то ловили облавами, кого-то заманивали товарами и продуктами импортными, а кого-то Ваня успевал набегу сделать здоровыми. Но много в лесах скрывался и в горах прятался. До сих пор встречаются дикие племена, которые не оздоровлены, боятся переписи населения – вот и прятаются.

Тогда Иван стал пропагандировать свои направления в оздаравлении населения сёл и городских окраин. Тогда многие использовали эффект телевещания. Воду делали целебную посредством дяди Чумака, грыжи лечили и бездетных гражданок обеременнивали по сто и более за сеанс. Иван удлинял кому что надо, приращивал руки или ноги, ум вправлял, если успевал, уродов превращал в красавцев посредством мордо-свортной хирургии. И всё это производство имело постоянный знак качества и гарантию на многие года, аж до самого конца жизненного пути.

Друзья не дремали. Они всё вынюхивали и вышпионивали, пытаясь узнать самый главный медицинский секретный препарат, которым Иван пользуется. Конечно, наняли работников слежки и наблюдений. Вика и Лика стараются выведать хоть одно название травки. Ванёк то начнёт возами заготавливать девясильный корень, то на солодковый перекинется. Многим больным он прописывал берёзовые почки на спирту с мёдом. Отдельным больным предлагал крапивой париться, в чай заваривать, в суп крошить вместе с лебедой-травой. Смешно стало Ивану наблюдать вокруг себя такое постоянное кружение. Решил он подыграть своим друзьям. Мама его предостерегать начала, видя потуги Вики и Алешки, секрет вызнать медицинского образования. Лика вполне нормальная девушка на вид. Графины и прочие предметы в больнице старательно от пыли моет. Иван посмеивается себе, как настоящий сатир. Несколько раз он из сейфа вынимал коробочку с пером и лекарства размешивал им. Поняла Вика, что это и есть врачебное оружие. Алёшке протелефонила. Утром случилась кража в сейфе металлическом. Собаки следовые ничего не нанюхали, но вскоре Алёшка подал заявление на расчет, дескать, захотел профессию сменить и стать жителем другого региона.

Вика и Лика уехали с промоутерами, и занялись будто бы сетевым маркетингом, продавая пищевые добавки. Обещали помогать с дороги, как только смогут наладить свою сеть. Иван перестал временно граждан принимать, сетуя на то, что кончились поставки из-за границы синего йода. Но в соседней области началась рекламная компания нового метода исцеления всех больных за умеренную плату. Писали в газетах, что фирма прогорела вскоре. Лекарство не действовало на больную категорию, и недолеченные начали через органы высуживать моральный вред и неустойку.

Народ перестал судов бояться сегодня. Так и норовит соседа в суд затянуть, чтоб, не работая, не потея, сорвать себе на кусочек хлебца ломоток сальца или икорки. В прошлое лето в судах дел было штук пять-десять, приставы и судебные исполнители курили целыми рабочими часами, а вот в прошлом месяце никакого продыха им не было. То кредитами друг дружку дурят, то порученцев за ссуду подставляют. Так ловко научились оформлять рассрочки на дорогостоящие предметы квартирного обихода, что даже родственники рыдают от своих же племянников и сестёр, которые тырят брошенные на комоде паспорта и бегут в банки, не взирая на возраст и обувь. Часто босыми.