Три кита: БГ, Майк, Цой

Если мне вдруг придет в голову составлять список ста лучших песен XX века, эти три в него непременно войдут.

Это такой удар, такая мощь, что даже сейчас, спустя тридцать пять или сколько там лет, пробирает не на шутку.

Великолепная мелодика, мелодика, какой в нашей музыке поискать, «Моей звезде» – идеальное сочетание мелодии и слова, точнейший текст, в котором не то что слова не поменяешь, а и запятую не уберешь. Удивительный ритм, в который слова ложатся каждое на свое место, в свою долю, фонетика настоящей большой поэзии, и при этом – идеальная пропорция; это, опять-таки, не стихи, положенные на музыку, это песни – такие, какими песни вообще должны быть.

Нечетные размеры, полнейшая, взрослая осмысленность балладного повествования в «Стали» и невероятно личные, понятные каждому «Моей звезде» и «Почему не падает небо», мелодии, которые «ложатся» сразу, которые воспринимаешь без какого-либо напряжения, плывешь по ним, – это Мелодии с большой буквы. И – удивительная легкость. Кажется, что автор написал это все сразу, «одним куском», как стихи Пушкина, – неизвестно, сколько труда затрачено автором, чтобы достичь этой легкости, но в конечной версии этого труда не видно и не слышно – это и есть подлинное искусство.

Парень с гитарой пришел, спел подряд три классические песни, три совершенно вневременных шедевра – и ушел, а потрясенные слушатели молча застыли на берегу Невы…

Ну да. Запись и происходила на берегу Невы, за Смольным собором, на магнитофон «Маяк» – провод тянулся из полуподвального окна одного из служебных помещений, где находились «ведомственные» квартиры.

На перкуссии играл Михаил Васильев, на гитарах и губной гармошке – Майк и Борис. Все было легко и просто, «играючи» и весело, со значительным количеством сухого вина (день записи выпал на день рождения дочери Бориса – Алисы). Так легко родились шедевры, показывающие, что история только начинается и обещает быть очень долгой и серьезной. Серьезной в смысле – хорошей.

Борис затеял издание музыкального журнала – в компании с Гуницким, Александром Старцевым, Юрием Ильченко, Наташей Васильевой и Майком Науменко.

Журнал, само собой, был чистым самиздатом, и, соответственно, привлек к себе внимание КГБ – хотя был посвящен исключительно музыке и ничему другому: музыке западной (рецензии на выходящие, вернее, доходящие до СССР альбомы) и музыке отечественной, о которой большинство желающих не могли узнать ниоткуда, кроме как из журнала.

Журнал печатался на машинке и выходил микроскопическим тиражом, однако неприятности издатели получили вполне серьезные, в особенности Старцев, который журнал не бросил, – впоследствии издание переродилось в «Бюллетени Ленинградского рок-клуба» (впрочем, долго он и там не протянул, журналистика – отдельная профессия, которой никто из первоначальных издателей не учился – и слава богу).

Повторилась история с театром: нужно было выбирать, чем заниматься, и останавливаться на какой-то одной профессии.

В марте 1979 года Борис познакомился с Андреем Тропилло.

Андрей – даже не энтузиаст звукозаписи. В нем профессионализм и искренний интерес к музыке сочетается с каким-то хитрым, но добрым аферизмом, который в результате всем идет только на пользу.

Достаточно начать с того, что Андрей еще в середине 70-х всерьез хотел устроить в подвалах Ленинградского государственного университета цех по производству виниловых пластинок и изобретал собственные технологии, оптимизирующие производство.

Впоследствии он действительно стал издавать винил и даже на какое-то время возглавил Ленинградское отделение фирмы «Мелодия», но до этого было еще далеко – пока Андрей вел кружок звукозаписи при Доме пионеров Красногвардейского района, на улице Панфилова. Кроме этого Андрей был одним из первых устроителей концертов «Машины Времени» в Ленинграде.

Фирма «Мелодия» поставляла в Дом пионеров списанное или устаревшее звукозаписывающее оборудование, и в результате долгих занятий рукоделием, доведением списанных магнитофонов и пульта до нужной кондиции студия Тропилло была вполне пригодна для записи.

Вся эта история со студией выглядела достаточно сомнительно, но кто мог тогда подумать, что Тропилло – парень очень серьезный, и первые альбомы «Аквариума», «Кино», «Зоопарка» и «Алисы» будут записаны именно здесь – в Доме пионеров на улице Панфилова.

Среди учеников Тропилло был Леша Вишня, который жил совсем рядом со студией, присутствовал на записях и который потом скажет: «Я ненавижу Гребенщикова, он испортил мне всю жизнь. Если бы не его песни, я был бы сейчас нормальным инженером, а не стал бы не пойми кем, ходил бы себе на работу и с работы, а теперь я пишу какие-то альбомы, сочиняю песни, занимаюсь неведомо чем и для чего…»

Конечно, все это Лешка скажет иронично, любя, – он был по-настоящему влюблен в «Аквариум» и в «Кино» и сам записал несколько отличных пластинок.

КГБ уже довольно целево занимался «Аквариумом»: группа развила слишком активную деятельность, но это не главное – шевелились в Ленинграде не только они, десяток групп периодически устраивали «сейшены» и пели свои громкие, но довольно бессмысленные песни. Беда была в том, что «Аквариум» был слишком умным. А умных в России, так уж повелось, не шибко привечают. Особенно все те, кто так или иначе связан с милицией. А тут еще история с самиздатовским журналом, демонстративное чтение англоязычной прессы (все те же музыкальные газеты и журналы), спекуляция пластинками и песни – совершенно непонятные для милицейского уха, а поэтому потенциально опасные.

«Аквариум», уже вполне ощущавший себя рок-группой, решает устроить мини-фестиваль на ступенях Инженерного замка.

Фестиваль не фестиваль, просто музыканты вместе с Георгием Ордановским (группа «Россияне») решили «посидеть поиграть» на солнышке, в удобном и красивом месте – поиграть и попеть для своих поклонников, которых, в общем, на тот момент времени было не слишком много.

Фестиваль-посиделки закончился, не начавшись.

Большинство собравшихся зрителей было задержано милицией, доставлено в отделения и допрошено на предмет «чего делали у Инженерного замка».

Члены группы «Аквариум» были арестованы на следующий день и имели дело уже с КГБ.

Участников несостоявшегося фестиваля хотели, вероятно, не то изолировать-посадить, не то крепко взять на крючок: вменялось им, ни много ни мало, уничтожение статуй Летнего сада.

Позже выяснилось, что никаких статуй никто не разбивал, и дело как-то нивелировалось, но нервы музыкантам потрепали изрядно, КГБ – это уже не шутки.

В ноябре 1979 года Борис знакомится с московским журналистом Артемием Троицким, сыгравшим более чем значительную роль в судьбе «Аквариума» и большинства ленинградских групп.