Три маленьких секрета

– Я тоже, – призналась Мэдлин.

– Но в конце концов мне очень повезло, – повела плечом Хелен. – И все обернулось к лучшему. А как у вас, дорогая? Все наладилось?

Вспыхнув, Мэдлин покачала головой.

– Нет, – созналась она. – Хотя все могло кончиться и хуже. Поэтому временами я… я виню себя за меланхолию Джеффа и его недомогания.

– Но почему?

Мэдлин отвела взгляд.

– Месяцы беременности не были для меня счастливыми. Я… я плохо себя чувствовала, была совершенно одинока и подавлена. Думаю, что мое… мое горе повлияло на ребенка. Говорят, такое случается.

– Чепуха! – энергично возразила Хелен. – Дитя в утробе не может пострадать от чужих настроений и чувств. Умоляю, оставьте эти мысли. Вы не поможете Джеффри, если поддадитесь этим старым басням. Вы должны верить в науку.

– Вы такая здравомыслящая, уверенная. Как мне хочется быть такой же! – сказала Мэдлин.

Хелен снова небрежно повела плечом.

– Мудрость приходит с годами, дорогая, – сказала она. – Но они, к сожалению, оставляют свои отметины. Порой я задумываюсь, стоит ли овчинка выделки.

– Вам не дашь больше тридцати, – честно сказала Мэдлин.

– Давайте не будем обсуждать разрушительное воздействие времени, – улыбнулась Хелен, – а поговорим о юном Джеффе. Как он?

Мэдлин уже рассказывала Хелен о том, как Джеффри заперся у себя в комнате. Но все миновало, и теперь он пребывал в хорошем настроении.

Джефф и Ариан остановились около мужчины с маленькой обезьянкой. На обезьянке был красный жилет, за кусочки фруктов она проделывала разные трюки.

– Он производит впечатление совершенно нормального, счастливого подростка, – задумчиво посмотрела на мальчика Хелен. – Должна сказать вам, дорогая, за то время, что я за ним наблюдаю, он показался мне очень разумным и здравомыслящим мальчиком.

– Рада слышать, – ответила Мэдлин.

– Это не комплимент, дорогая, – заверила Хелен.

Какое-то время они молча шли рядом. Мэдлин не знала, что еще сказать. Показались Камберлендские ворота Гайд-парка. Леди Ариан и Джефф заторопились вперед. Хелен, однако, чуть нахмурив брови, замедлила шаг.

– Наверное, вы ждете от меня каких-то особенных слов о Джеффе, Мэдлин, – наконец заговорила она. – Мне очень хочется помочь вам, но не думаю, что мое мнение о вашем сыне переменится.

– Вы не видите в нем ничего болезненного? – Голос Мэдлин был полон надежды.

– Нет. Он смышленый, живой мальчик, – с явными художественными наклонностями. Джефф вежлив и, пожалуй, даже чересчур взрослый для своего возраста. Не думаю, что ваш сын страдает чем-то, хоть отдаленно напоминающим душевную болезнь.

– Правда?

– Да, – медленно сказала Хелен. – И в этом случае остается только одна… странная… возможность.

Мэдлин остановилась.

– И что это может быть?

– Его вымыслы небеспочвенны, – подняла красивые плечи Хелен. – Что говорил Гамлет Горацио, дорогая?

– Он… он сказал… – рылась в памяти Мэдлин, – «есть многое на свете, друг Горацио…»

– «…что и не снилось нашим мудрецам», – закончила Хелен. – Да-да, именно так. Возможно, дорогая, всего лишь возможно, что существует что-то неведомое нам.

Мэдлин с сомнением посмотрела на спутницу:

– Не могу представить, что это может быть.

– И я тоже, – ответила Хелен, погрузившись в свои мысли. – Но я собираюсь подумать над этим. Очень серьезно подумать.

Глава 8 Познай себя, и тогда тебя ни с кем не перепутают

Встреча с лордом Трейхерном затянулась. Меррик прибыл на Мортимер-стрит точно в пять, но у графа было много вопросов. Трейхерн воспользовался возможностью изучить характер партнера, сообразил Меррик.

Владения графа были обширны. Он имел в собственности двадцать незастроенных участков неподалеку от Кенсингтона и хотел сдать их в аренду на 99 лет. Трейхерн оказался дотошным и проницательным бизнесменом. Его лондонский дом не слепил нарочитой демонстрацией богатства, это говорило о многом. Меррик не раз убеждался, что, когда доходит до дела, у экстравагантных английских аристократов за пышным фасадом нет ничего, кроме толстой пачки писем от кредиторов.

– Прежде чем мы перейдем к сути дела, я хочу затронуть один маленький вопрос, – сказал Трейхерн после получасовой беседы. – Я предпочитаю вести бизнес надежным способом.

– Надежным способом? – нахмурившись, повторил Меррик. – И что же это за способ, Трейхерн?

Граф откашлялся.

– Позвольте мне быть откровенным, – решительным тоном сказал он. – Я люблю, когда дело делается честно и прямо. Не признаю действий за спиной у партнера и не давлю на него своими деньгами. У вас специфическая репутация, мистер Маклахлан.

– Да, – ответил Меррик, – но бесчестным и двуличным меня не считают.

Трейхерн натянуто улыбнулся.

– Вы правы, – согласился он. – И все же в ваш адрес высказывают обвинения.

– А что касается запугивания и устрашения, – невозмутимо продолжал Меррик, – то они, как и красота, всего лишь застилают глаза зрителям. – Некомпетентность я считаю гораздо худшим оскорблением.

Трейхерн вертел в руках перо.

– Вы выдающийся человек, Маклахлан, – его голос теперь смягчился, – и, думаю, циничный. С этим ничего не поделаешь, вероятно, для этого есть веские причины, но не позволяйте цинизму взять верх над вами.

Меррик задавался вопросом, о чем Трейхерн ведет речь. Граф явно не наивен.

– Натуры, склонные к благотворительности, никогда не сколачивают состояния, Трейхерн, – ответил он. – Я достиг успеха, потому что отделил сантименты от здравого смысла. Я руковожу бизнесом, а не богадельней. И если мои методы вас не устраивают, говорите прямо, и мы расстанемся.

– Ценю ваш честный ответ, – сказал граф, вынимая из стола бухгалтерскую книгу в кожаном переплете. – Тогда перейдем к цифрам и посмотрим, как мы поладим.