Три мушкетерки

– Не-не, – пугливо попятилась Кочерыжкина. – Не надо.

– Ну и зря, – миролюбиво развела руками продавщица. – Красивая вещь, сама б носила, но моего размера нет. А тебе вообще что нужно-то? У меня тут, видишь, места мало, я только самое красивое на виду держу, а так-то товар в три ряда висит.

Судя по жестяному блеску, самым красивым тут считались свитера с люрексом и кофты, обилием сверкающих деталей напоминающие наряд восточных танцовщиц.

Аня вздохнула:

– Мне вообще другое надо, неброское, но нарядное.

На слове «нарядное» она осеклась, подумав, что в этом пункте у них с продавщицей возникнут разногласия.

– В смысле, повседневное. – Аня скорчила кислую физиономию, желая наглядно продемонстрировать простоту наряда.

– А, есть такое, страшненькое, – радостно поделилась продавщица. – Во!

Она выдернула из-за спины светло-серое платье с матовым атласным блеском.

– Ща, погоди, пиджак к нему был. – Продавщица закряхтела, скособочилась и, как показалось Ане, откуда-то с пола подняла небольшую тряпочку того же цвета, что и платье, но с вышивкой. – Комплект! – Она любовно разгладила обе вещи и с сочувствием пророкотала: – Уценка, понимаешь. Не берет никто, уж больно размер мелкий. Да и мятые они. А тебе в самый раз будет. Заодно и погладишь. А я еще скину в цене, а то совсем бестолковая тряпка. И пол-то ею не помоешь – чистая синтетика.

Когда продавщица озвучила цену, Аня нервно сглотнула и, схватив наряд, осипшим голосом поинтересовалась:

– А где можно померить?

– Да тут прямо. Я тебя покрывальцем прикрою. Или залог оставь и иди в примерочную.

Оставлять залог Аня побоялась, поэтому, неловко путаясь в вещах, переоделась прямо за прилавком. Продавщица достала квадратное зеркало и принялась водить им вверх-вниз, чтобы дать покупательнице полную панораму.

– Сидит как влитое, – цокала она языком, оглаживая Аньку по бокам.

Поскольку платье было мятым, а зеркало – маленьким, убедиться в ее правдивости не представлялось возможным. Но соблазнительная, невероятно крошечная цена, на которую Аня даже не рассчитывала, примирила ее с дефектами.

– Беру, – махнула она рукой и полезла в лифчик за деньгами.

Вика мучительно вздыхала и в который раз прогоняла в уме первую фразу. Надо было сказать Ковальчук, что Вадик ее бросил. Но как это сделать? Рубить правду-матку? Или сначала расписать плюсы от его ухода, а потом уже поставить перед фактом, что этот балласт Ленкой сброшен навсегда?

Видимо, между подругами имелась некая ментальная связь, поскольку Ковальчук позвонила сама. Подпрыгнув от неожиданности, Вика взяла телефон.

– Викусь, я тут что подумала! – крикнула Ленка, забыв поздороваться. – Димка же с Вадиком друзья?

– Ну-у-у, типа того.

– Так спроси у Димки, чего случилось-то. Скажи, что Вадик пропал. Мол, переживаю я, и все такое. Если помер, то хочу прийти и водрузить венок. Не чужие же люди.

– Как романтично, – вздохнула Вика. – А главное, трогательно. Но, насколько я знаю, твой Вадик подобных жертв не стоит. Димка про него столько всего рассказывал. Я тебя расстраивать не хотела, а теперь чего уж…

Вику понесло. Она живописно сочиняла на ходу про Вадиково пьянство, загулы, темные истории, туманно намекая безо всякой конкретики.

– А тут вообще у него какая-та ерунда с бандитами случилась из-за его же глупости. Привык жить в кредит, понабрал в долг. В общем, молись, чтобы он тебе не позвонил никогда.

– Нормально, – просипела Ленка. – А что, квартира тоже в кредит?

– Ой, и не спрашивай, – многозначительно проговорила Вика. – Это ж счастье, что он куда-то делся.

– А вдруг убили? – воскликнула жалостливая Ленка. – Человек все же. Может, в милицию позвонить?

Вика, поняв, что завралась не в том направлении, успокаивающе прошептала:

– Димка тут проговорился, что вчера твоего Вадика в клубе видел. С какой-то вешалкой.

– Лучше бы убили, – резюмировала оскорбленная Ленка. – И что мне теперь делать? А если бы я влюбилась? Забеременела? Какая подлость!

– Подлость, подлость! – поспешно согласилась Вика. – Но лучше раньше, чем позже. И вообще, радуйся, что не влюбилась и не забеременела.

– Я ж за него замуж собиралась.

– Ну вот представь: сидишь ты сейчас с пузом, вся такая влюбленная, а твой муж с какой-то девицей по клубам носится.

– Лучше повеситься, – мрачно произнесла Ковальчук, вообразив эту драматическую картину.

– А теперь радуйся, что это все случится не с тобой, – подытожила Вика, гордясь собой. Как она филигранно подвела подругу к логической развязке без особых моральных травм!

– Что-то мне нерадостно, – подумав, сообщила Ленка. – Пакостно мне. Чувствую себя половой тряпкой, об которую ноги вытерли. Нет, ну ты мне скажи, чего им надо? Все при мне: ум, красота, я бы даже сказала, красотища! У меня фигура – все на улице оборачиваются. Я ж королева! А они…

Она не выдержала и разревелась. Жаль было растоптанных надежд и планов.

– Ну, Лен, не плачь, будет и на твоей улице праздник.

– Ага, День Победы. Главное, чтобы я к тому моменту не чувствовала себя ветераном межполовой войны и не шагала по своей улице с палочкой, побрякивая орденами. Это только на Девятое мая ветеранам есть чем гордиться, и их есть за что уважать. А в моем случае это совсем не та война и не те заслуги. Короче, у меня депрессия. Кстати, у тебя день рождения не отменяется?

– Нет.

– Чтобы подогнала мне кавалеров. По блату. Поняла? И на каждого досье. Я выбирать стану.

– Слушаюсь и повинуюсь, – фыркнула Вика. – Не кисни. Все будет хорошо.

– Это на «Русском радио» все хорошо будет, а про себя я что-то сильно сомневаюсь. Разбегаются от меня мужики. Как плодожорки: отгрызут самое вкусное и сваливают. Тенденция, однако.

– Аленушка, какие у тебя на завтра планы? – Софья Леонидовна умильно улыбалась и заглядывала племяннице в глаза. Так улыбаются дети, готовые озвучить тщательно продуманную просьбу про килограмм мороженого.

Поскольку Вадик из Ленкиной жизни исчез, пополнив список подлецов, планов у нее не было. Вернее, были, но расплывчатые – найти замену.

– Давай завтра в гости сходим, – залебезила Софья Леонидовна.

– К твоей Эльзе Иосифовне и ее заморышу? – ехидно уточнила племянница.

– К Белле Моисеевне, – обиделась тетка. – И Эдик вовсе не заморыш.

– А если не заморыш, то что же он себе сам бабу не найдет?

– Ему не нужна баба!

– Он что, не той ориентации? – веселилась Ленка.