Три мужа и ротвейлер
Шрифт:
— Иди-иди, — прикрикнул бровастый, — ты-то разберешься за пять минут, да только она потом ничего не скажет…
Чтобы не показать виду, как я испугалась, я внимательно посмотрела на главного и поняла, что кличку Корень он получил из-за своего длинного носа. Действительно, нос напоминал корень какого-то растения — не то хрена, не то сельдерея… И если уж и дальше следовать огородной тематике, то глаза Корня казались тогда личинками какого-то сельскохозяйственного вредителя, вцепившимися в растение.
— Чем такую воду пить, лучше сразу гроб заказывать, — проворчала я, потом прополоскала рот и выплюнула воду на пол, все равно там была ужасная грязь.
— Насчет
— Какой еще препарат? — удивилась я. — Понятия не имею ни о каком препарате.
Как видно, бандит был человеком дела, не зря выбился в главные. Я даже не успела ничего сообразить как он шагнул ко мне и залепил такую оплеуху, что у меня клацнули зубы. Было очень больно и унизительно. Но усилием воли я взяла себя в руки. В моем положении нужно было сохранять абсолютное спокойствие, только так я могла выбраться из той передряги, в которую влипла по собственному легкомыслию.
— Не хочешь по-хорошему, крикну сейчас своих мальчиков, они тобой займутся, — добавил бандит спокойно.
— Вроде бы я для таких забав не в том возрасте, — протянула я, — твоим мальчикам небось молоденьких подавай. А у меня сердце слабое, могу и не выдержать в силу своего преклонного возраста.
Он опять шагнул было ко мне, чтобы ударить, но я была начеку и успела плеснуть ему в лицо оставшейся водой из стакана.
Пока он отплевывался, я решила вступить!!? в разговор, чтобы потянуть время:
— Может, ты все же объяснишь толком, что от меня требуется? Как-то я в толк не возьму, кто вы такие и зачем меня сюда привезли.
— Твой старик, — начал Корень, обтерев лицо, — уже не знаю, кем он тебе приходится, тот еще был жук.
Я хотела сказать, чтобы он не смел говорить гадости про Валентина Сергеевича, но пока промолчала, а бандит довольно связно изложил мне историю препарата, то есть как он ее понимал. А понимал он ее так, что старик, то есть Валентин Сергеевич, изобрел что-то такое, что помогает читать чужие мысли, и даже можно внушить, например, простому обывателю, чтобы он, допустим, сам отдал тебе свой кошелек. То есть именно так все понимал тот самый амбал, который принес мне стакан сырой воды. А главный бровастый бандит был, конечно, тоже весьма недалеким человеком, но мыслил шире, то есть он понимал, что препарат можно выгодно продать. И даже, я думаю, уже принял на этот счет кое-какие меры, то есть договорился кое с кем. Я все это знала из записок Валентина Сергеевича, но сделала вид, что впервые слышу о существовании препарата.
— И вы, стало быть, послали ко мне эту старую дуру Луизу, чтобы она рыскала по углам? — я сделала вид, что догадалась. — И потом ее убили?
— Мы ее не трогали, — поморщился Корень, — черт ее знает, что с ней случилось.
— Так с чего вы взяли, что я что-то знаю про препарат? — напомнила я. — В квартире его нет, кроме Луизы ваш.., этот, с телефонной станции, искал, и еще по поводу обмена приходили какие-то козлы…
— Вот, насчет Еремеева, — оживился бровастый, — как раз все сходится. Ты его пришила, больше некому. Еремеев следил за тобой, потом сказал, что нашел тайник старика, а потом — все.
— Раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, то не буду отрицать. Только это не я, а Гораций, он спихнул его в подвал. Еремеев сам виноват: не надо женщине пистолетом угрожать. Гораций все-таки служебная собака, вот и среагировал.
Я нарочно была с бандитом так откровенна, потому что в голове у меня созрел определенный
план — как спастись из этой конуры.— Так где то, что ты забрала из тайника? — наступал на меня Корень.
— Во-первых, с чего ты взял, что там, в тайнике, был именно препарат? — кротко спросила я. — Насколько я знаю, покойный профессор был серьезный ученый, и не мог спрятать лекарство чуть ли не на помойке.
Дом старый, заброшенный, может рухнуть, или вода в подвал попадет. Опять же бомжи придут, найдут.
На самом деле Валентин Сергеевич выбрал очень крепкий дом, и подвал был каменный, сухой, но Корень, похоже, мне поверил.
— Так вот, — продолжала я, окрыленная успехом, — там в тайнике был ключ и маленькая такая записочка, какую дверцу это ключ открывает. Я тогда про препарат и понятия не имела, но посчитала, что раз Валентин Сергеевич так тщательно все спрятал, стало быть, ключик имеет ценность. Ну и прибрала его в укромное место. Судя по всему, этот ключ от абонентского ящика на почте, а сама почта находится где-то в центре города. Уж не знаю, почему профессор выбрал это почтовое отделение, возможно, у него там кто-то знакомый работает.
— Говори, где это все! — бровастый утомился моим многословием.
— В надежном месте! — многозначительно произнесла я:
— И не в одном, а в разных.
— Говори, а то хуже будет! — Он потерял терпение.
— Ну я тебя умоляю! — протянула я. — За полную дуру-то не надо меня держать.
Если я тебе расскажу, где это лежит, сколько я проживу? Так зачем мне это делать? А если ты станешь меня пытать, то еще раз повторяю — у меня сердце, так что как бы чего не вышло.
На самом деле сердце у меня было здоровое, но главный бандит побоялся это проверить — не хотел рисковать.
— Давай так сделаем, — продолжала я, по возможности спокойно. — Мне этот препарат и даром не нужен — одни неприятности и у меня, и у покойного Валентина Сергеевича от него были. Но мне нужны гарантии, что я отсюда выйду живой и здоровой, а также что потом вы не будете ко мне иметь претензий.
Корень усмехнулся. Я прекрасно поняла его усмешку, но сделала вид, что ничего не заметила.
— Значит, я звоню своему соседу Эрику, он в курсе моих дел. И прошу его достать эти две вещи — ключ и записку. А уже потом вы с ним договоритесь — как будет происходить обмен меня на то, что тебе нужно.
— А если мы сейчас поедем и приволочем этого Эрика сюда? — угрожающе спросил бровастый.
— Ну и что это вам даст? — подхватила я. — Эрик не знает в подробностях, где вещи.
К тому же вряд ли у вас получится с ним так же гладко, как со мной, — все же он крепкий мужчина, бизнесмен, охрана у него. А кстати, ведь утром, если не ошибаюсь, вы уже пробовали причинить Эрику неприятности…
И как здоровье того лохматого, на синем «форде», который похож на старого итальянского актера? Куда вы его отвезли: в больницу или в морг?
Корень явственно помрачнел. Не думаю, чтобы ему было жалко лохматого Волонте, но он понимал, что тот погиб не просто так, что дело вовсе не в охране Эрика, что возле препарата крутятся конкуренты.
— Кстати, не расскажешь ли — за каким чертом этому ненормальному в синем «форде» понадобилось стрелять в Эрика? Сосед, посторонний человек, ко мне, в общем-то, имеет мало отношения…
И поскольку бровастый промолчал, я утвердилась в своей утренней догадке.
— А, так значит, этот идиот, пусть ему в аду попадется горелая сковородка, целился в Горация? — вскричала я. — Имей в виду, за собаку вы мне ответите по полной программе!