Три недели страха

— Когда это произошло? — с трудом спросил я.

Брайен посмотрел на часы:

— Часов пять назад. Мы уехали от ветеринара встретить тебя час тому назад, но все уже давно было кончено. Мелисса согласилась усыпить пса, так как он все равно умирал.

— Значит, я был где-то над Мичиганом, когда мой пес умер, — сказал я.

— Очевидно.

Мои глаза обожгли горячие слезы, которые я сердито вытер. Я не плакса и был удивлен своей реакцией, но новость подкосила меня, как удар молотком.

— Мы знаем, кто это сделал, — продолжал Брайен. — Помнишь, как Гэрретт прореагировал на твою собаку?

— Харри никому не причинял вреда, — сказал я. — Он просто не был на это способен.

— Гэрретт нанес ответный удар. И я не думаю, что он покончил с тобой.

— Господи! Это так… извращенно. — Я вытер лицо, не желая, чтобы меня видели таким Мелисса и Энджелина. Я не мог поверить, что плачу, так как ни разу не плакал во время всего, что произошло с нами. Но Харри! Что он мог сделать кому-то?

— Я знаю, как это тяжело. — Брайен обнял меня за плечи. — Но когда мы вернемся домой, Коуди готов ехать на автомобиле в Монтану. Я знаю, что ты устал, но…

— Мы поедем все? — спросил я.

— Кроме меня. Я не могу покидать город, если жду, что мой источник появится с фотографиями. Он может прийти в любое время. — Брайен взмахнул сотовым телефоном. — Кроме того, Джетер Хойт и я никогда особенно не ладили.

Имя Джетера Хойта он произнес шепотом.

— Расскажи мне, что это за фотографии, — попросил я.

Брайен покачал головой:

— Я сам не знаю — к тому же я задавал слишком много вопросов. Мой контакт тоже нервничает. Но он клянется, что эти фотографии погубят судью или, по крайней мере, заставят отказаться от планов насчет твоей дочери.

— И ты уверен, что он прав?

— Как можно быть в чем-то уверенным? Но я предупредил, что не заплачу ему, пока не увижу фотографии. Поверь мне, мы говорим о больших деньгах. Поэтому я не хочу быть неизвестно где, когда он объявится.

Я кивнул.

— Так ты готов ехать? — спросил Брайен.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— Готов.

— А ты не хочешь последний раз взглянуть на Харри?

Вопрос разозлил меня, и я стряхнул с плеча руку Брайена.

— Сейчас полночь. Ты предлагаешь вломиться в ветеринарную клинику, чтобы я мог поплакать? По-твоему, это принесет мне облегчение?

Брайен пожал плечами.

— Прости, Джек. Я только хотел помочь.

— Знаю. Я не хочу вымещать свое горе на тебе.

Мелисса подошла к нам. Она смотрела на меня, словно ожидая указаний.

— Вероятно, мы поедем в Монтану, — сказал я. — Ты готова?

— Я весь день упаковывала наши вещи, — ответила она. — Пока это не случилось с Харри. Все в твоем джипе. Думаю, мы можем ехать.

Я обнял ее. По тому, как Мелисса обмякла у меня на плече, я понял, как она истощена, и зарылся лицом в ее волосах. Мне нравился запах ее волос.

— Боже, как мне тебя не хватало! — Присев на корточки, я поцеловал Энджелину. — И тебя тоже.

Когда мы выходили из аэропорта, я думал о Харри. Я жаждал крови и мести.

В темноте мы ехали в моем джипе на север через Вайоминг. В четыре утра миновали Каспер. Коуди сидел за рулем, а я — рядом с ним. Мелисса поместилась сзади с Энджелиной, устроившейся в ее автомобильном кресле. Не было ни городских огней, ни встречного транспорта. Время от времени я засыпал и просыпался с головокружением. Меня утешало, что Коуди выглядит серьезным, настороженным и трезвым.

Рассвет застал нас в горах Бигхорн к северу от Шеридана, около границы с Монтаной. Утреннее солнце было таким ярким, что Мелисса прикрыла салфеткой сонное личико Энджелины.

Мы остановились заправиться бензином и выпить кофе в Рэнчестере, и кофейный запах наполнил джип. Утро было холодным и свежим. Паутинка, нанесенная морозом, виднелась в углах ветрового стекла.

— Может быть, мы позавтракаем в Биллингсе, — заговорил Коуди, склонился вперед и повернул ручку обогрева. Мороз отступил.

— У нас остается девять дней из срока, отведенного судьей Морлендом? — спросил Коуди. — Прежде чем он, по его словам, придет и заберет ребенка?

— Да, — ответила Мелисса.

— Немного. — Коуди покачал головой.

— Но теперь это ничего не значит, — сказала Мелисса. — Мы скоро получим фотографии и…

Коуди прочистил горло и тихо продолжал, чтобы не разбудить Энджелину:

— Я просто хочу поставить точки над «i». С каждой милей мы удаляемся от границы Колорадо. И чем дальше мы едем, тем меньше у вас шансов на решение суда в вашу пользу. Потому что вы теперь запятнаны. Мы покинули почву невиновности и по собственной воле вступаем на территорию преступного мира. Вы это понимаете?

Я обменялся взглядом с Мелиссой, ожидая увидеть страх в ее глазах. Но его не было.

— Мы понимаем, — ответил я за нас обоих.

— О'кей. Мы пытаемся нанести удар судье через его сына. Напугать Гэрретта, заставив его подписать отказ от опеки.

— Да, — кивнул я после паузы.

— И вы сознаете, что, когда вы пугаете кого-то, заставляя что-то сделать, это может вызвать нежелательные последствия. Быть преступником — не точная наука.

— Коуди! — воскликнула Мелисса с заднего сиденья.

— Я только хочу убедиться, что мы понимаем друг друга. Лучше говорить прямо.

— Мы не преступники, — сказала Мелисса. — Мы не пытаемся отбирать детей у их родителей!

— Закон на его стороне, — терпеливо напомнил Коуди. — Я с этим не согласен, как и со многим другим, что определяет закон. Например, с тем, что Обри Коутс на свободе. Но закон на стороне судьи Морленда.

— Однако его жена ничего не знает об Энджелине, значит, здесь что-то не так, — возразила Мелисса. — А его сын Гэрретт убил нашу собаку, не говоря уже о том, что он и его друг сделали с Джеком и в нашем доме!