Три подруги и разбитое зеркало

– То есть, там падают монеты и гуляют тигры? – не удержалась я от ехидного замечания.

– Голубиное говно там на голову падает! – сурово отрезал Гриша. – А гуляют бомжи и круглогодично озабоченные коты, метящие всё подряд. Остановишься на улице дольше, чем на пару секунд и тебя тоже пометят!

– Очаровательно, – выдохнула я с восхищением во всем организме, но дальше уже серьезно: – Думаю, я знаю, как нашли Руську. Лозовский приобщился к современным технологиям и начал активно использовать городские камеры. Но, – я сделала задумчивый вид, – как об этой вечеринке с огнестрелом прознал ты и твои пёсики?

– Ты ведь уже поняла, что у меня есть свои каналы для получения информации, – выдал очень широкую и очень неискреннюю улыбку оборотень.

– Называй вещи своими именами, – скривилась под многозначительным взглядом Гриши. – Среди ягуаров есть кто-то, кто работает твоим доносчиком. И он же сообщил тебе, что ребята Лозовского засекли Руську.

Гриша кивнул и заулыбался еще шире.

А потом склонился близко-близко и прошептал, глядя мне в глаза с расстояния меньше полуметра:

– Там были мои волки. Там был Лозовский и его сподручные. Вот только… все дружно заявляют, что ни один из них не стрелял. Стрелял кто-то третий.

Дверь широко распахнулась и через порог переступил Макс. Я успела заметить, как за его спиной мелькнуло чье-то мощное туловище, затянутое в черную форменную одежду. Макс оглянулся через плечо и дверь прикрыл, распорядившись в сторону вервольфа:

– Ты свободен. Оставь нас.

Гриша подчинился не сразу. Сперва он вопросительно взглянул на меня. Я в ответ развела руками, мол, ничем не могу помочь и понятия не имею, чего вам двоим от меня надобно. Оборотень глаза отвел и с тяжелым вздохом поднялся. Сунув руки в карманы, мужчины замерли друг напротив друга. Роста они были почти одинакового, разве что Гриша чуть повыше, да и в телосложении один другому не уступал.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – с вызовом приподнял бровь Макс, не отворачиваясь от вожака.

– Да, – без страха и колебаний ответил Гриша. – Но скажу потом, когда будем наедине.

– Жду, не дождусь, – равнодушно бросил мой бывший друг, обошел оборотня и приблизился к кровати, на которой оставалась сидеть я. – А теперь можешь заняться своими делами.

– Не сомневайся, займусь, – кивнул вожак, поглядел на меня с мелькнувшей на дне зрачков затаенной тоской, такой, что хоть вместе с ним на луну вой. А потом ушел.

Как только дверь за ним захлопнулась, Макс вернулся и провернул ключ в замочной скважине.

Стало жутко. Впервые в жизни рядом с ним мне стало чертовски страшно, до такой степени, что затряслись руки и перехватило дыхание.

Глава 9

– Что ты задумал? – вырвалось у меня.

– Ничего такого, – спокойно повернулся он ко мне, – чему бы ты смогла помешать. Так что, нервничать и беспокоиться не имеет никакого смысла.

Перемены в нем невозможно было не заметить. И пусть мне регулярно приходилось сомневаться и задаваться вопросом, а знала ли я вообще настоящего Макса, всё же хотелось верить, что невозможно притворяться полностью. Невозможно создать новую личность с нуля. Любая роль всегда имеет под собой в основе самовоспроизведение. Сколько ни старайся, а истинная натура вылезет наружу, проступит как ржавчина из-под слоя неправильно нанесенной краски.

Макс присел на край кровати, желая быть поближе ко мне, а я наоборот – отползла подальше, уткнувшись лопатками в металлическую спинку кровати.

– Тебе нравится комната? – любезно улыбнувшись, начал он, обведя рукой пространство вокруг.

– Нет, – честно выдала я.

Его присутствие нервировало так, как нервирует затяжная реклама или песня с назойливым мотивом, повторяющимся снова и снова. В какой-то момент начинает казаться, что в мире больше не существует другой музыки, и конкретна эта заполнила собой всё.

– Почему? – он был искренне обескуражен моим ответом. Ждал, что я кинусь ему на грудь с благодарственным воплями?

– Потому что я не декоративный хомячок, чтобы меня в клетке держать, – с яростью зашипела я на него.

– Я знаю, что ты не хомячок, – не меняясь в лице, ответил Макс. Сделал одно стремительное движение и оказался рядом со мной, так близко, что я ощутила движение его груди, вздымающейся в такт потяжелевшему дыханию. – Ты – моя любимая женщина, ты та, которую я буду ждать у алтаря.

Он скользнул взглядом вниз по моему лицу, сосредоточившись на губах. А вскоре к взгляду присоединились и руки. Его пальцы аккуратно притронулись к моей щеке, будто бы пробуя, будто не веря, что я здесь и я – настоящая.

– Я что, похожа на призрака? – невольно сорвалось с моего языка. – Ты так на меня смотришь…

– Не могу поверить, что ты рядом. Полностью в моей власти… Наконец-то.

Я попыталась отодвинуться, но сзади была стена, а спереди – он, весь какой-то чужой, массивный…

– Ты меня боишься? – он провел пальцем по линии челюсти, остановившись на подбородке и начал поглаживать его, немного растерянно, немного задумчиво.

– Тебя это удивляет? – мне стало смешно, но это был больной смех с горьким привкусом потери.

Хотелось плакать. Я вновь погружалась в так ненавистное мне ощущение… беспомощности. Чувство, которое я ненавидела больше всего на свете. Чувство, которого я больше всего боялась. Я так много сделала, чтобы избавиться от него, но оно по-прежнему оставалось со мной. Так было в детстве, так продолжалось и сейчас.

– Это приводит меня в ярость, – с губ Макса сорвался смех, тихий и зловещий, словно крадущийся под руку с чем-то, что готово было рвать, грызть и выгрызать.

– Рада, что тебе весело, – а вот мне было совсем не до веселья. Наоборот, покрывающейся потом кожей я чувствовала, как подбирается паника.

– Диаманта, – с наслаждением, как будто прокатывая мое имя по языку проговорил Макс. Ласково так, нежно. Ничего подобного я в жизни от него не слышала. Было всё – насмешки, подколки, споры, ссоры. В последнее время угрозы и даже, как показали недавние события, насилие, но чтоб вот так, с придыханием глядеть, будто на мне весь мир клином сошелся, будто он готов был убить всех, лишь бы я жила… Такого я никогда не видела, и более того – никогда не хотела увидеть. Не любила я подобную одержимость, потому что… фанатики – они самые опасные.

На всякий случай попыталась состряпать вежливую улыбку, чтобы как-то стабилизировать ситуацию, но неожиданно добилась обратно эффекта.

В глазах Макса мелькнуло то, что я никогда раньше не видела.

В нем.

Но видела в кое-ком другом.

Невольно отшатнувшись, я дернулась в сторону. Проехалась попой по шелковым простыням, которые были такими скользкими, что хоть санки доставай, и едва не грохнулась с кровати. Макс сориентировался мгновенно. Рванув вперед, он в последний момент подхватил меня под спину, останавливая падение.