Три подруги и таинственный жених

Тут же как по заказу распахнулась дверь ванны и на свет божий, вернее, на свет зажженного Русей плафона, в коридор выползла Ниса. Опухшая до состояния полусдувшегося воздушного шарика и помятая сильнее, чем древнеегипетские папирусы.

— О, — прохрипела подруга голосом дяди Валеры из соседнего подъезда, любителя сандалий на носки и растянутых трико с пузырями на коленках. — А вы откуда в таком составе?

Протерев заплывшие глаза на отекшем лице, она еще раз осмотрела меня и добавила:

— Да еще в таком виде?

— Себя-то видела? — огрызнулась я, прямо в коридоре стягивая с себя мокрое платье, противно прилипшее к коже. — У тебя вообще лицо козявочного цвета!

И, оттеснив подругу в сторону, проковыляла в ванную и громко захлопнула за собой дверь, напоследок услышав вопрос Нисы:

— Она что, рыбачила?

Следующие несколько часов меня не существовало вообще ни для кого. Набрав полную ванну горячей воды, я отмокала, грелась и размышляла. Вернее, размышляла я уже потом, чуть позднее, когда разморозился мозг, пытаясь разложить все случившиеся за последние сутки неприятности по полочкам.

Но неприятности на то и неприятности, что отличаются крайним упрямством и склонностью кучковаться всем скопом. А потому делиться на составные части они упорно не желали, нагло демонстрируя мне кукиш. Кажется, в какой-то момент я задремала, потому что вдруг увидела отца. Сидя на своём высоком золотом троне, он громко читал мне нотации, основная суть которых сводилась к тезису “принцессы так себя не ведут”. Чуть поодаль выстроились в рядок все мои сестры и с угрюмыми лицами кивали в такт словам отца. Потом вдруг появился Григорий и начал рассказывать мне, как надо правильно забрасывать удочку.

Из сна меня вырвал стук в дверь.

— Эй, ты там еще шевелишься? — послышался голос Нисы, уже не такой хриплый. Я вынула руку из воды, с которой тут же начала падать на пол хлопьями пена и развернула к себе старенькие заводные часы, практически раритет, стоявшие на полке. Откуда они у меня взялись я и сама не знала, но выбросить было жалко. Судя по расположению стрелок, в воде я пролежала полтора часа.

— Подай какой-нибудь сигнал, что ты жива! — продолжала надрываться за створкой Ниса.

— Какой тебе сигнал подать? Ракету из задницы запустить? — раздражённо заорала я в сторону двери. А после уже более спокойно добавила: — Выхожу я уже, выхожу.

Наскоро вытершись полотенцем, я накинула на плечи халат, завязала пояс потуже и, протерев ладонью запотевшее зеркало, оценила свой внешний вид. Лицо было уже не таким землисто-серым, губы перестали отливать синевой, а на белках глаз уже не видно было пугающих своей краснотой полопавшихся капилляров.

Удовлетворительно кивнув своему отражению, я вышла из ванной. Подруги сидели на кухне, тут же умолкнув при моем появлении. На столе стояли три кружки с горячим чаем, аромат которого же успел разлететься по всей квартире.

— Рада, что ты жива, — заметила Ниса, едва я только схватилась за ближайшую ко мне кружку.

— Рада, что ты протрезвела, — в тон ей ответила я и сделала первый глоток обжигающего напитка.

— Я рассказала ей всё, что с нами случилось, пока она пребывала в состоянии проспиртованного безразличия, — сообщила мне Руся.

— Она и до того была в таком состоянии, — проронила я. — Только я бы это назвала искренней индифферентностью.

— Иногда у меня создается ощущение, что мне нужен словарь, чтобы с тобой разговаривать, — отреагировала Ниса, насупившись.

— Только иногда? — холодно поинтересовалась я. — Черт, теряю навыки.

Мы все трое замолчали. Руся переводила взгляд с меня на Нису и обратно. Ниса прожигала взглядом мой лоб. Я равнодушно пила чай.

— Что ты хочешь от меня услышать? — первой не выдержала банши. — Что мне жаль? Мне жаль! Я не хотела, чтобы так все получилось!

— А еще ты, очевидно, не хотела напиваться, — спокойно продолжила я её мысль. — Но почему-то все равно налимонилась до зеленых соплей.

— Мне нужно было снять стресс, — бросила Ниса, демонстративно отворачиваясь.

И тут моё спокойствие дало трещину.

— Ты хоть понимаешь, что мы сегодня ночью могли погибнуть? — спросила я, отставляя кружку с чаем. — Я не знаю, кто нас спас, но если бы не он… Ниса, если бы меня не принесли к воде, я бы уже через несколько недель погибла мучительной смертью.

И тут раздался всхлип.

— Я знаю, — пробубнила подруга, сквозь слезы, спрятав лицо в ладонях. — Я всё понимаю! И мне, правда, очень жаль! Я должна была быть с вами, а вместо этого валялась пьяной на полу!

— Ну, допустим, на полу ты не валялась, — попыталась разрядить напряженную обстановку Руся. — Ты валялась на унитазе.

— На унитазе? — переспросила Ниса, поднимая голову. Её лицо уже выглядело лучше, всё-таки метаболизм у банши очень сильный, но следы вчерашней попойки все еще присутствовали, потому что и пила она лошадиными дозами.

— Жить на нем останешься, если у тебя такая глубокая эмоциональная привязанность к моей сантехнике, — проворчала я.

— А что на нем делала?

— А что нормальные люди делают на унитазе? — едко поинтересовалась я.

— Ну, то, что там делают нормальные люди, она не делала, — попыталась восстановить справедливость Руся.

— Ага, потому что она ненормальная! — категорично высказалась я, допивая чай.

— Или потому, что большую часть времени пила в гордом одиночестве, — заявила Руся, протягивая подруге белый носовой платок.

— Хочешь сказать, что ей стало одиноко и поэтому она пошла искать себе друзей? В унитазе? Или ты тонко намекаешь, что нам с тобой надо было поучаствовать в организованном подружкой мероприятии и устроить в моей квартире коллективный запой? Мой унитаз не способен вместить сразу троих!

— Да хватить уже про унитазы! — взмолилась Ниса, но Руся тут же её перебила, стремясь защитить:

— Я хочу сказать, что пока мы искали себе приключения на задницу, Ниса тихо спокойно бухала.

— Ну, про тихо спокойно я бы поспорила. Я — и мои банки с кремами, которые вы разбили. И потом, что значит, мы искали приключения на задницу? По-твоему, лучше было искать приключения на передницу? — огрызнулась я, настроение было паршивее некуда.

— Лучше вообще не искать, — отрезала муза. — А сидеть дома, чай с баранками пить.