Три подруги и таинственный жених

– Что у тебя нет кошки.

Я дернула за ручку и распахнула створку. Умолкнувшая Ниса, которая, скорее всего, затихла только потому, что просто забыла строчки песни, сидела на унитазе, скрючившись как уставший вопросительный знак. В одной руке она держала незажженную сигарету, в другой – пустую бутылку из-под виски. Из одежды на подружке имелись лишь белые трусы и такая же белая майка.

– Куда делась её одежда? – обернулась я на Фирусу, которая застыла за моей спиной.

– Мне пришлось её снять, - пожала плечами муза. – Чтобы запихнуть подружку под холодный душ.

– Ааа, - с пониманием протянула я. – Так вот, почему она мокрая.

– И не только она, - гневно фыркнула Руся. – Ничего не замечаешь?

Мне пришлось вновь обернуться к подруге.

– Куда надо смотреть?

– На мне твоя одежда, - указала муза на черно-белую рубашку, заправленную в такую же юбку. Я тут же узнала комплект, который привезла из прошлогоднего отпуска на юге Франции. – А знаешь почему? Потому что моя мокрая и сохнет сейчас на балконе.

– Ммм, - промычала я. – То есть, душ вы принимали вместе?

– Это не планировалось, - надулась Руся. – Но она сильнее меня даже в пьяном состоянии.

И мы посмотрели на Нису, которая что-то невнятно бормотала себе под нос, уткнувшись лицом в собственные колени и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Нельзя ей пить, - устало облокотилась я о косяк.

– Как, собственно, и многим, - вяло отмахнулась Руся.

– Многим людям, - уточнила я, не произнося вслух то, что и так было очевидно. Алкоголь действовал на нас не так, как людей, он значительно понижал наши способности, блокируя врожденную магию.

Я перевела взгляд на сваленные на пол мои косметические флакончики и баночки, часть из которых разбилась из-за стеклянной упаковки, а другая часть разлилась. Там же на полу валялась оборванная шторка из душевой. Сверху лежали полотенца. Венчал «натюрморт» разбитый фен.

– Вы что, дрались? – поморщилась я, представляя, сколько времени придется потратить, чтобы все это убрать.

– Нет, мы с ней в разных весовых категориях, - закатила глаза Фируса. – Просто Ниса не пришла в восторг от водных процедур. И попыталась использовать силу, а так как вектор направления из-за алкогольного опьянения у неё сильно сместился, вся твоя косметика пала невинной жертвой в неравном противостоянии.

– И кто кому противостоял? – не поняла я.

– Мозг банши против рук банши, - пояснила муза, вздыхая. – Как видишь, проиграли все.

– Ну, это я вижу, - горестно подтвердила я. – Но нельзя было как-то гуманнее отнестись? К нашей подруге и… к моему имуществу.

– Она пыталась съесть бумагу, - перебила меня Руся и мы разом уставились на пьяную подружку, всё еще восседающую на белом «троне».

– Зачем? – опешила я.

– Сказала, что ей стыдно, и она не хочет, чтобы кто-нибудь увидел список, - рассказала Руся, а после моего непонимающего взгляда, дополнила: - Ну, тот список, который она составила по твоей просьбе.

– И из-за стыда она решила этот самый список съесть? – я растерянно заморгала.

– Ага, - кивнула Руся, недовольно пожимая губы. – Но не переживай, мне удалось его отнять и не дать ей закусить виски целлюлозой. Правда теперь этот список не на одном листе, а на восьми помятых обрывках, изрядно измазанных слюной, но думаю ты разберешься.

Я выдала в ответ совсем безрадостную улыбку, а после шагнула к Нисе.

– Вставай, - твердо приказала я, отбирая у подруги стеклянную тару, еще совсем недавно наполненную алкоголем, и выдирая из влажных пальцев уже чуток размокшую, но, к счастью, незажженную сигарету.

Ниса что-то невнятно пробормотала, попыталась поднять голову, но та очевидно была тяжелее, чем подружка могла удержать в данный момент, а потому её голова, не успев подняться, тут же рухнула обратно на грудь.

– Не уверена, что из этого что-то выйдет, - поморщившись, произнесла Руся, опираясь плечом об косяк. – Я пыталась, раза три, наверное, но она категорически не желает покидать твой санузел.

Я резко выдохнула, постояла несколько минут между раковиной и стиральной машинкой в глубоких раздумьях, а после направилась в комнату. Стянула плед с дивана и вернулась обратно, к вновь вернувшейся к исполнению нетленного отечественного хита про дальнюю тропку и вишневый сад Нисе и хмуро наблюдающей за всем происходящим Русе. Ниса слова песни знала очень выборочно и из этого «выборочно» была в состоянии внятно пропеть процентов двадцать, а потому все её пьяные рулады превратились в маловразумительное завывание с пугающим поскуливанием, которое выдавала подружка вместо высоких нот.

– Слушай, - я встряхнула плед, разворачивая его. – А кто поёт эту песню?

– Сейчас? – выгнула бровь муза. – Подружка наша неугомонная.

– Да нет, - отмахнулась я. – В принципе, по жизни.

– В принципе по жизни я слушаю немного другую музыку, а не русские народные песни, - с приличной такой долей снобизма, привычного для неё, скривилась Руся.

Я мысленно согласилась с ней, потому что в день, когда наша утонченная, изысканная и талантливая муза начнет слушать что-то кроме классической музыки, планета начнет вращаться в обратную сторону.

Накинув Нисе на плечи плед, я поправила её волосы, вышла из ванной, прикрыла за собой дверь и выключила свет.

– Что ты делаешь? – растерянно заморгала Руся.

– Решаю проблему, - пожала я плечами и пошла на кухню варить кофе. Хороший крепкий черный кофе, приготовленный по всем правилам в турке – это было именно то, что могло помочь в данный момент.

– И мы оставим её там? – Руся притопала следом за мной.

Я достала подаренную бабушкой красивую старинную джезву, стеклянную банку со смолотыми вручную кофейными зернами и подставку со специями.

– У тебя есть варианты получше? – я зачерпнула чайной ложкой молотый кофе и высыпала в металлическую посудину.

– Да что угодно будет лучше! – возмущенно воскликнула Руся, едва не стукнув кулаком по столу. Она могла изображать холодность сколько угодно, но самые близкие знали – когда друг попадал в беде, Фируса бросалась защищать его с рвением разъяренной тигрицы.

– Окей, слушаю, - кивнула я, бросая в турку щепотку корицы.

– Что случаешь? – чуть более мирно переспросила подруга.

– Твои варианты, - пояснила я, оглядываясь через плечо. – У меня в квартире пьяная в драбадан подруга, оккупировавшая мой туалет. Подруга, которая может в любой момент начать буянить. И не просто швыряться унитазным ёршиком и угрожать вантузом, а использовать магию, слишком разрушительную для многоквартирного дома с тонкими стенками, которые под влиянием разгневанной банши просто сложатся, как карточный домик. И, кстати, петь она перестала.

Руся оглянулась назад, а потом растерянно заметила: