Три повести о Малыше и Карлсоне. Художник А. Джаникян

– Ну да, в доме, наверно, найдётся несколько завалявшихся сухариков, которые ты сможешь погрызть, когда мы покончим со всем, что на столе… Примостишься на краешке стола и погрызёшь, наслаждаясь тишиной и покоем.

И он торопливо наложил себе полную тарелку густого мясного соуса. Но Малыш взял совсем капельку. Он всегда с опаской относился к новым блюдам, а такого соуса он ещё никогда не ел.

Карлсон начал строить из мяса башню, а вокруг башни крепостной ров, заполненный соусом. Пока он этим занимался, Малыш осторожно попробовал кусочек. Ой! Он задохнулся, слёзы выступили на глазах. Рот горел огнём. Но рядом стояла фрёкен Бок и глядела на него с таким видом, что он только глотнул воздух и промолчал.

Тут Карлсон оторвался от своей крепости:

– Что с тобой? Почему ты плачешь?

– Я… я вспомнил одну печальную вещь, – запинаясь, пробормотал Малыш.

– Понятно, – сказал Карлсон и отправил в рот огромный кусок своей башни. Но едва он проглотил его, как завопил не своим голосом, и из его глаз тоже брызнули слёзы.

– Что случилось? – спросила фрёкен Бок.

– На вкус это лисий яд… Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты сюда подсыпала, – сказал Карлсон. – Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь! – Он утёр слёзы.

– О чём ты плачешь? – спросил Малыш.

– Я тоже вспомнил очень печальную вещь, – ответил Карлсон.

– Какую именно? – полюбопытствовал Малыш.

– Вот этот мясной соус, – сказал Карлсон.

Но весь этот разговор не пришёлся по душе фрёкен Бок.

– Как вам только не стыдно, мальчики! Десятки тысяч детей на свете были бы просто счастливы получить хоть немного этого соуса.

Карлсон засунул руку в карман и вытащил карандаш и блокнот.

– Пожалуйста, продиктуйте мне имена и адреса хотя бы двоих из этих тысяч, – попросил он.

Но фрёкен Бок не желала давать адреса.

– Наверно, речь идёт о маленьких дикарях из племени огнеедов, всё понятно, – сказал Карлсон. – Они всю жизнь только и делают, что глотают огонь и серу.

Как раз в эту минуту раздался звонок у двери, и фрёкен Бок пошла открывать.

– Пойдём посмотрим, кто пришёл, – предложил Карлсон. – Быть может, это кто-нибудь из тех тысяч маленьких огнеедов, которые готовы отдать всё, что у них есть, за эту пламенную кашу. Нам надо быть начеку, вдруг она продешевит… Ведь она всыпала туда столько лисьего яда, а ему цены нет!

И Карлсон отправился вслед за фрёкен Бок, а Малыш не захотел от него отстать. Они стояли в передней за её спиной и слышали, как чей-то незнакомый голос произнёс:

– Моя фамилия Пек. Я сотрудник шведского радио и телевидения.

Малыш почувствовал, что холодеет. Он осторожно выглянул из-за юбки фрёкен Бок и увидел, что в дверях стоит какой-то господин – один из тех красивых, умных и в меру упитанных мужчин в самом расцвете сил, о которых фрёкен Бок сказала, что ими на телевидении можно пруд прудить.

– Могу я видеть фрёкен Хильдур Бок? – спросил господин Пек.

– Это я, – ответила фрёкен Бок. – Но я уплатила и за радио, и за телевидение, так что проверять вам нечего.

Господин Пек любезно улыбнулся.

– Я пришёл не в связи с оплатой, – объяснил он. – Нет, меня привела сюда история с привидениями, о которых вы нам писали… Мы хотели бы сделать на этом материале новую программу.

Фрёкен Бок густо покраснела; она не могла вымолвить ни слова.

– Что с вами, вам стало нехорошо? – прервал наконец молчание господин Пек.

– Да, да, мне нехорошо, – подхватила фрёкен Бок. – Это самая ужасная минута в моей жизни.

Малыш стоял за ней и чувствовал примерно то же, что она. Боже праведный, вот и свершилось! Через несколько секунд этот вот Пек наверняка заметит Карлсона, а когда завтра утром мама и папа вернутся домой, они увидят, что весь дом опутан разными там кабелями, забит телевизионными камерами и такими вот господами, и поймут, что покоя им уже не дождаться. О боже праведный, надо немедленно убрать Карлсона любым способом.

Тут взгляд Малыша упал на старый деревянный ящик, который стоял в прихожей и в котором Бетан хранила самодельные театральные костюмы, старый реквизит и тому подобный хлам. Она организовала вместе с ребятами из своего класса какой-то дурацкий клуб: в свободное время они переодевались в странные костюмы и разыгрывали нелепые сцены. Всё это, по мнению Малыша, было очень глупо, но у них это называлось играть в театр. Зато сейчас этот ящик с костюмами оказался здесь как нельзя более кстати!.. Малыш приоткрыл его крышку и взволнованно шепнул Карлсону:

– Спрячься!.. Лезь в этот вот ящик! Скорее!

И прежде чем Карлсон успел понять, почему он должен прятаться, он уже сообразил, что это пахнет какой-то проказой. Он хитро поглядел на Малыша и залез в ящик. Малыш быстро прикрыл его крышкой. Потом он испуганно посмотрел на тех двоих, которые всё ещё стояли в дверях… Успели ли они что-нибудь заметить?

Но они ничего не заметили, так они были поглощены своей беседой. Фрёкен Бок как раз объясняла господину Пеку, почему она чувствует себя дурно.

– Это было не привидение, – сказала фрёкен Бок, с трудом сдерживая слёзы. – Это были всего-навсего отвратительные детские проказы.

– Так, значит, никаких привидений не было? – разочарованно переспросил господин Пек.

Фрёкен Бок не могла больше сдерживать слёзы – она разрыдалась.

– Нет, привидений не было… И я не смогу выступить по телевидению… никогда, только Фрида!..

Господин Пек похлопывал её по руке, чтобы успокоить:

– Не принимайте это так близко к сердцу, милая фрёкен Бок. Кто знает, может, вам ещё и придётся выступить.

– Нет, нет, все надежды рухнули… – сказала фрёкен Бок и, закрыв лицо руками, опустилась на ящик с костюмами.

Так она долго просидела, безутешно рыдая. Малыш её очень пожалел, и ему было стыдно, потому что он чувствовал себя во всём виноватым.

И вдруг из ящика раздалось негромкое урчание.

– Ох, простите! – сказала сконфуженная фрёкен Бок. – Это у меня, наверно, с голоду.

– Да, с голоду всегда бурчит в животе, – любезно подтвердил господин Пек, – но ваш завтрак, должно быть, уже готов: я слышу такой изумительный аромат. Что у вас сегодня на завтрак? – полюбопытствовал господин Пек.