Три секунды

Эрик Вильсон написал это, Йоранссон прочитал, а шеф уголовной полиции лена сохранил.

Если бы прочитал кто-то другой, если бы кто-то другой узнал… они рисковали жизнью агента; попади сведения о его личности и о задании не в те руки — и агенту, Пауле, будет вынесен смертный приговор.

М снова приставляет пистолет

к виску покупателя.

Шведская полиция не раскроет дело об убийстве на Вестманнагатан, никого не задержит, ничего не конфискует. Вестманнагатан, семьдесят девять была операцией с одной-единственной целью — укрепить положение Паулы в «Войтеке», будни которого — продажа наркотиков.

П пытается вмешаться,

а покупатель снова кричит: «Полиция».

М крепче прижимает пистолет

к его виску и спускает курок.

Единственный спутник любого работающего под прикрытием полиции агента — это еще не объявленный ему смертный приговор.

Эрик Вильсон несколько раз перечитал последние строки.

Это мог быть Паула.

Покупатель падает на бок,

заваливается вправо со стула, на пол.

Это не могбыть Паула.

Тот или те, кто готовил легенду датского агента, сделали свою работу из рук вон плохо. Эрик Вильсон создал Паулу сам. Шаг за шагом, регистр за регистром, база за базой.

Он знал, что такие вещи у него отлично получаются.

И он знал, что у Пита Хоффманна отлично получается выживать.

Эверт Гренс сидел в пропахшем пивом баре Каструпа и пил из бурого картонного стаканчика датскую минеральную воду.

Вот эти люди, которые скоро окажутся где-то далеко с шоколадками «Тоблерон» и какао-ликером в запечатанных пакетах… Гренс никогда не понимал, зачем работать одиннадцать месяцев в году и копить деньги, чтобы в двенадцатый куда-нибудь поехать.

Он вздохнул.

Расследование не особенно продвинулось, он знал теперь не намного больше, чем когда несколько часов назад покидал Стокгольм.

Знал, что убитый — датский информатор. Что его звали Йенс Кристиан Тофт. Что он работал на датскую полицию и провоцировал мафию на проведение сделок.

Об убийце — ничего.

О том, кто позвонил по телефону доверия, — ничего.

Еще Гренс узнал, что в квартире, вероятно, находился шведский связной и польские представители восточноевропейской мафиозной организации под названием «Войтек».

И это все.

Ни лиц, ни имен.

— Нильс? — Звонок Гренса застал Кранца в одном из кабинетов технического отдела.

— Да?

— Я хочу, чтобы ты расширил район поисков.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Насколько?

— Насколько тебе нужно. Прилегающий квартал. Каждый задний двор, каждая лестничная клетка, каждый мусорный бак.

— Ты вообще где? У тебя там, похоже, дым коромыслом.

— Я в баре. Датчане пытаются залить пивом страх полета.

— И что ты делаешь…

— Нильс!

— А?

— Если там есть что-нибудь, что поможет нам двинуться дальше… найди это.

Гренс допил тепловатую минералку, взял из тарелочки на стойке горсть арахиса и направился к выходу на посадку.

* * *

Секретное донесение о событиях в доме семьдесят девять по Вестманнагатан представляло собой пять плотно исписанных листов формата А4, втиснутых в прозрачный файл. Меньше чем за час интендант Йоранссон успел прочитать их четыре раза. Закончив читать, он снял очки и посмотрел на Вильсона.

— Кто?

Вильсон взглянул в лицо, которое, хотя и было лицом начальника, часто казалось растерянным, почти застенчивым.

Теперь, после каждого перечитывания донесения, оно становилось все краснее, все напряженнее.

Вот-вот лопнет.

— Кто убитый?

— Вероятно, агент, работавший под прикрытием.

— Агент под прикрытием?

— Другойагент. Мы полагаем, что он работал на наших датских коллег. Он не знал, кто такой Паула. А Паула ничего не знал про него.

Глава следственного отдела держал в руках пять тонких листов формата А4, которые были весомее всех отчетов о предварительных следствиях, вместе взятых. Он положил документ на стол рядом с другой версией того же убийства, — то же время, тот же адрес. Рапорт, полученный от Огестама, прокурора, о том, насколько далеко продвинулись Гренс, Сундквист и Херманссон в своем официальном расследовании.

— Мне нужны гарантии того, что возможное соучастие Паулы в убийстве на Вестманнагатан останется здесь. В моем донесении.

Йоранссон посмотрел на две стопки бумаг. Секретное донесение Вильсона о том, что произошло на самом деле. И доклад руководителя следствия Гренса, рапорты которого содержат и впредь будут содержать только то, что двое сидящих сейчас в этом кабинете полицейских позволят Гренсу узнать.

— Эрик, так не работают.

— Если Гренс узнает… нельзя. Паула уже близок к решающему шагу. Мы сможем обрезать шведскую ветвь мафиозной группировки уже на предварительной стадии. Такая возможность нам выпадает в первый раз. Йоранссон, ты это знаешь не хуже меня; этим городом управляем не мы — этим городом управляют они.

— Я не даю гарантий источнику высокого риска.

Вильсон стукнул кулаком по столу. В первый раз в кабинете шефа.

— Ты знаешь, что это не так. Ты девять лет получал донесения о его работе. Ты знаешь, что он никогдане попадал под подозрение.

— Он был и остается уголовником.

— Так именно поэтому агент и может работать в банде!

— Соучастие в убийстве. Если он не источник высокого риска… то кто он тогда?

Больше Вильсон не стучал по столу.

Он потянулся за прозрачным файлом, перелистал пять страниц, крепко сжал их в пальцах.

— Фредрик, послушай. Если Паулы не будет, мы упустим шанс, а такие шансы не выпадают дважды. Упустим «Войтека» сейчас — упустим навсегда. И получим то, что наблюдаем в тюрьмах Финляндии, Норвегии, Дании. Сколько еще мы будем просто стоять и смотреть?

Йоранссон поднял руку. Ему нужно подумать. Он услышал слова Вильсона и хочет понять, что они означают на самом деле.

— Ты хочешь, чтобы опять вышло, как с Марией?