Три сердца и три льва (Сборник)

– Я все понял и рад тебе, – пропел герцог. – Ты и слуги твои – мои гости. Располагайтесь и живите, сколько вам будет угодно. А я приложу все старания, чтобы в силу своих скромных возможностей помочь славному рыцарю в его затруднениях.

Хольгер не сомневался, что существо, атаковавшее его на границе Фейери, состояло на службе у герцога. Три сердца и три льва не пользовались здесь любовью. Оставался вопрос: догадывается ли Альфрик, что перед ним не тот, кого ему нужно убить?

– Благодарю тебя, твоя милость, – отвечал он.

– С болью в сердце должен просить тебя, – учтиво продолжал Альфрик, – чтобы оставил ты за стенами замка железо и крест – о прискорбная слабость моей расы! Но не опасайся: взамен тебе выдадут иное оружие.

– В твоем замке, о герцог, гостю нечего опасаться, – продолжал упражняться в учтивости Хольгер.

– Я позабочусь о твоем оружии, Хольгер, – вступила в разговор Алианора. – Я останусь снаружи.

Красивые лица повернулись к ней.

– О, это та дева-лебедь, о которой мы столько слышали, – воскликнул герцог. – Нет-нет, прекрасная дева, плохим я буду хозяином, если не окажу тебе достойного гостеприимства.

Она покачала головой. Альфрик поднял брови:

– Ты отказываешься от приглашения?

– Отказываюсь, – отрезала Алианора.

– Я тоже останусь, – поспешно вставил Хуги.

– Нет, – возразила она. – Ты пойдешь с сэром Хольгером.

Хуги удрученно вздохнул, но промолчал. Альфрик пожал плечами:

– Что ж, не смею настаивать. – Он вновь повернулся к Хольгеру: – Итак, сэр рыцарь?

Хольгер сошел с коня и снял меч. Папиллон, кося глазом на чужих лошадей, заржал. Алианора взвалила на жеребца амуницию Хольгера и взяла поводья.

– Я буду ждать в лесу, – сухо сказала она.

Хольгер проводил ее долгим взглядом.

Кортеж въехал в замок. Просторный двор украшали деревья, растущие в вазах, слух ласкали звон фонтанов и льющаяся откуда-то музыка, воздух был напоен ароматом роз. Живописной группой стояли у парадных дверей женщины Фейери. У него перехватило дыхание. О! Ради минутного взгляда на них стоило пересечь галактику. Он поклонился, ошеломленный.

Альфрик подозвал маленького зеленого человечка.

– Он проводит тебя в покои, – сказал он Хольгеру. – А потом мы ждем тебя, рыцарь, к обеду.

Хольгер и семенящий за ним Хуги двинулись по лабиринту коридоров. Свет сочился прямо из стен. Проходя мимо распахнутых дверей в залы, Хольгер видел безумную роскошь убранства: все здесь было просто усыпано драгоценными камнями.

«Выколдовывают», – вспомнил он.

Они поднялись по широкой винтовой лестнице, миновали просторный зал и оказались в апартаментах для гостей, состоящих из нескольких комнат. Каждая из них, без сомнения, поразила бы воображение даже автора «Тысячи и одной ночи». Гоблин поклонился им в пояс и ушел.

Хольгер стоял посреди немыслимого великолепия. Переливались, как перламутр, ковры. Стены были облицованы малахитом и яшмой и украшены золототкаными гобеленами. За окном цвел сад. Неподвижным светом горели светильники на потолке. Хуги застыл перед одним из гобеленов: изображения на нем менялись, как в замедленной съемке, развертывая причудливый и весьма фривольный сюжет.

– Сильная вещь, – оценил Хуги. – И обстановочка не из бедных. Только весь этот замок я, не задумываясь, отдал бы за свой старый дуб. Нечисто здесь.

– Без сомнения, – кивнул Хольгер.

Он прошел в ванную комнату и обнаружил атрибуты цивилизации: проточную воду, мыло, ножницы, бритву и большое зеркало. И хотя все эти предметы имели вид не совсем привычный, он покинул ванную заметно посвежевшим. На широкой кровати в спальне его уже ждало приготовленное кем-то платье: шелковая рубашка с длинными рукавами, пурпурный атласный камзол, карминные панталоны, короткая голубая пелерина, черные бархатные туфли – все прошитое золотой нитью, украшенное драгоценными камнями и отороченное мехом. Наряд сидел на нем как влитой. В углу спальни он обнаружил рыцарское снаряжение, в том числе и меч с круглым эфесом. Альфрик сдержал слово.

– Достойно и пышно предстанешь ты перед дамами, сэр Хольгер, – объявил Хуги. – И, глядишь, кого-то из них покоришь. Они, говорят, против тут не бывают.

– Хотел бы я знать, с какой стати они так любезны, – сказал Хольгер.

– Чего не знаю, того не знаю. Может, они расставляют силки. А может, Альфрику просто приятно тебе угодить. Не поймешь, что тут, в Фейери, у них на уме. Да они, пожалуй, и сами не знают толком, чего хотят.

Появился гоблин и почтительно известил, что обед подан. Хольгер последовал за ним. Вновь лабиринт коридоров, потом какой-то дымчато-голубой зал и, наконец, столовая. Назвать это помещение залом значило бы оскорбить его. Больше всего оно походило на стадион. В центре стоял невероятных размеров стол, рыцари и дамы окружали его, как радуга. Вокруг хлопотали слуги, откуда-то лилась музыка, смех и веселые возгласы витали в воздухе.

Хольгера усадили по левую руку Альфрика, между герцогом и женщиной по имени Меривен. Впечатление, которое произвели на него ее лицо и фигура, было таким сильным, что он едва разобрал ее имя. Однако, усевшись, он предпринял мужественную попытку завязать с ней салонную беседу.

Она довольно охотно отвечала на его более чем неуклюжие реплики. Прислушиваясь к разговорам вокруг, Хольгер отметил для себя, что искусство беседы было здесь на высоте: ум, поэтичность, остроумие, цинизм – виртуозное фехтование велось по правилам, которые были для него слишком сложны. Что ж, бессмертным, у которых нет иных забот, кроме охоты, магии и сражений, свойственно увлекаться софистикой. Каждому свое. Если бы еще у него так не кружилась голова от присутствия Меривен…

– В самом деле, – говорила она, обратив к нему лицо фантастической красоты, – ты отважный человек, рыцарь, коль дерзнул явиться сюда. А какой прекрасный и беспощадный удар нанес ты черному латнику – о, просто чудо!

– Ты видела? – изумился он.

– Да, я наблюдала – в Черном Колодце. Только не спрашивай меня, что это было, шутка или покушение. Молодым мужчинам, сэр Хольгер, не всегда полезно знать слишком много. Капелька сомнения избавляет от лишнего веса, – мелодично рассмеялась она. – Но скажи мне, зачем ты здесь?

– А разве дамам не вредит лишний вес?

– Насмешник! Но я рада, что ты здесь. Ничего, что я так говорю? Не слишком откровенно? Просто мне кажется, что между нами проскочила какая-то искорка…

– Скорее всего, пробежала кошка, – усмехнулся Хольгер.

Она улыбнулась. Хольгер почувствовал себя персонажем шекспировской драмы – с той разницей, что он должен был сочинять остроты сам, а обед, в отличие от запасов его остроумия, грозил никогда не кончиться.

Но в конце концов это произошло, все поднялись из-за стола и перешли в другой зал, который предназначался для танцев и был еще огромнее. К счастью, танцевать Хольгера не заставили.