Три Шарлотты
Шрифт:
Вязанье окончательно прекратилось. Молодая нервно закусила губу. Но несмотря на это, на лице ее застыло жалкое подобие улыбки – улыбки растерянной хозяйки. Званый вечер принял неудачное направление.
Эми Степлер первая снова взялась за прерванное вязанье. Лицо ее просветлело.
– А что ты скажешь о тех из нас, кто занят созидательной работой? (Эми была из «общественных деятельниц».) Полагаю, что нас-то нельзя назвать банкротами! – Она победоносно поправила свои белые манжеты. – У меня есть моя работа!
– Отлично! И целуйся с ней! Но она не удержала тебя от желания выйти замуж за какого-то бравого социалиста
Лицо Эми Степлер так побледнело, она вдруг стала такой старой, что даже сумасшедший язычок Бекки на минуту запнулся и прервал свое жестокое дело, – но только на минуту.
Лотти Пейсон свернула свою работу в аккуратный сверток и проткнула его спицей. Она наклонилась вперед, собрав темные брови в складку, выражавшую боль и сдержанное порицание.
– Бекки, милая, ты причиняешь всем массу ненужных огорчений. Ты, наверное, сегодня просто нервно настроена или…
– Ничуть. Меня бесит, когда сваливают на нервы мое желание высказать несколько интересных истин.
– Ну, знаешь, истина не всегда полезна только потому, что причиняет боль.
– Маленькая порция истины, право, не причинит тебе вреда, Лотти Пейсон. Но я согласна, что большой пользы не будет от простой констатации очевидного факта, что ты – нечто вроде бесплатной сиделки у двух старух, которые буквально едят тебя заживо! В то время как твой друг Эмма Бартон признает, что у тебя прекрасное умение общаться с ее подсудимыми девушкам и что ты могла бы стать для нее незаменимой помощницей. А мать, наверное, колет тебе глаза твоим девичеством теперь, когда дочке перевалило за тридцать? Что же касается Эффи Кэс…
– О Бекки, золото мое дорогое, пощади меня! Я все время пряталась за своими спицами в надежде, что ты меня не заметишь. Я прекрасно понимаю, что с тобой. Ты просто наслушалась лекций старого Бердели по психоанализу. Как тебе не стыдно! Такая славная девчонка и вдруг!
– Я тоже понимаю, что с тобой, Эффи! Ты вечно шатаешься по массажисткам да по институтам красоты и полдня спишь в затхлых…
С быстротой молнии Эффи свернула шаром свое вязанье и запустила им прямо в голову Бекки. Снаряд попал Бекки в лицо, отскочил, мягко упал к ее ногам и развернулся. Эффи истерично рассмеялась. Бекки презрительно отшвырнула шерстяной ком ногой в замшевой туфле.
– Ну, ладно, я бы не стала все это выкладывать, если бы Сили захотела сказать правду. Итак, я говорю, что все мы – банкроты, потому что дали кому-то себя ограбить и наворотить кучу проблем, одолеть которые у нас не хватило сил. Вот мы и занялись все избирательными правами для женщин да «созидательной работой» и думаем, что мы страшно современные женщины. А на самом деле мы – отжившее поколение, мы – мягкотелые альтруистки, вот мы кто! Посмотрите на теперешних восемнадцатилетних девиц. Они знают, как взяться за дело. Их не запугаешь!
Лотти расхохоталась. В глазах ее забегали веселые огоньки.
– Вы бы послушали, как моя племянница Чарли разговаривает со мной! Можно подумать, что мне – восемнадцать, а ей – тридцать два.
Бекки Шефер ожесточенно закивала головой:
– Знаю я этих девиц сорта твоей Чарли. Сыта ими по горло. Они все меня жалеют и… презирают. Представь себе только, что Чарли опоздает с замужеством лет на десять, как Силия,
и упустит возможность узнать все очарование брака…– Нет, нет! – в отчаянии прокричала замученная Силия. – Ничего я не прозевала! Орвиль – лучший из…
– Само собой разумеется. Но мужчину, которого ты ждала десять лет, не может окружать дымка очарования. Почему ты не хочешь быть правдивой!
И вдруг маленькая полная Силия встала. Лицо ее подергивалось, в глазах блестели слезы.
– Хорошо, я скажу вам правду.
– Нет, Сили, не надо!
– Сядь, Силия, Бекки сегодня не в своей тарелке.
– Не обращай на нее внимания. Бекки просто старая брюзга…
Бекки посмотрела на свою жертву прищуренными глазами.
– Вы все перепуганы.
– Я – нет. Мне нечего бояться. Орвиль – самый добрый человек на свете. Так я думала до свадьбы, а теперь я это знаю.
– О, добрый! – насмешливо протянула Бекки. – Пусть так, но какое это имеет отношение к счастью? К счастью!
– Если под счастьем ты понимаешь восторги, бред, то – нет. Орвилю пятьдесят. Я… мне почти тридцать семь. От Орвиля я скрыла только один год – не выдавайте меня. Но он от меня без ума. Он ходит за мной по пятам, как… как ребенок. И, пожалуй, для меня он теперь что-то вроде большого чудесного ребенка. Мне приходится баловать его, и ублажать его, и ласкать его, и любить и… и нянчить его. Я думаю, десять лет тому назад мы бы… он бы…
Она вдруг запнулась, рыдания душили ее.
– Ты – свинья, Бекки! – Руки Лотти Пейсон обвились вокруг Силии. – У нее в доме и на ее первом вечере. Право, ты слишком…
Цветная служанка стояла в дверях – настоящая негритянская Геба, с черным эбонитовым лицом, комично выделявшемся на белоснежном фоне кружевного чепца и передника, в которые ее облачила Силия ради торжественного дня. Геба делала Силии таинственные знаки.
– Пожалуйста, леди, иначе все… – Она улыбнулась, словно мазнув белой краской по углю. Соблазнительный запах свежего кофе наполнил маленькую квартирку. Весело щебеча, смеясь, восхищаясь, все двинулись в столовую.
– О, как красиво, Сили!.. Настоящий пир, право!.. Торты, и чего тут только нет!.. Какое замечательное серебро! Что за узор – такой простой и вместе с тем такой изысканный. Куриный салат! О! Ах!
Да, действительно куриный салат. Горячие пушистые гренки с золотистыми грудками масла внутри. Оливки, крупные, черные, сочные. Кофе с массой желтых сливок. Пломбир со взбитыми сливками.
– По-видимому, Бекки нужно отшлепать и поставить ее в угол. Она не заслуживает этих вкусных вещей.
В половине шестого, когда все дамы в пальто и шляпах, шумно прощаясь, толпились в тесной передней, в замке щелкнул ключ. Орвиль!
– Ого-го! Я попал в гарем!
Дамы заулыбались немножко натянуто.
– Мы вам ничего на обед не оставили. Все было так вкусно.
– Надеюсь, вы не из-за меня убегаете?
Круглое лицо Орвиля сияло приветливой улыбкой.
От него веяло свежим воздухом, крепкими сигарами и еще каким-то особым мужским ароматом, смесью запахов деловой конторы, парикмахерской и осеннего пальто. «Кружок» почуял этот аромат. Силия подбежала к мужу и обвила рукой его полную талию. Орвиль, плотный мужчина, с круглым, добрым, заурядным лицом, похлопал ее по обтянутому шелком плечу. Победоносно, с вызовом в глазах, смотрела Силия на своих гостей.