Три смерти и Даша

Лицо Паши омрачилось. Только, почему она его отвергает? Чем он хуже других? Он ведь на все ради нее готов! И почему он решил, что она его поймет? Он и сам не знает. Хотя, может, она слишком хорошо его понимает и не хочет с ним быть? Или просто он ей не нравится. Сердцу не прикажешь, что поделаешь. Но, все равно он любит ее и будет любить, несмотря ни на что.

А родители, тем временем, окончили свое очередное бурное обсуждение, и теперь отец что-то читал в большой комнате, а матушка мыла посуду на кухне. В последнее время они стали ссориться все чаще, и матушка с ужасом думала о том времени, когда Паша решит от них уйти, как это сделали его старшие братья. Тогда они с мужем останутся в пустой холодной квартире, наедине друг с другом и непрощенными обидами юности. Матушка всегда гнала от себя эти мысли. Жизнерадостный с мягким характером и солнечной улыбкой Паша с самого своего рождения примирял их с жизнью и друг с другом.

А как хорошо было, когда мальчики втроем спали в комнате за стеной, Лизонька — в своей маленькой кроватке на кухне. Смерть Лизы они все переживали очень тяжело и переживали бы, наверное, еще больше, если бы не Пашка. Он появился на свет неожиданно для всех и, главным образом, для матушки, которая считала, что не сможет больше иметь детей. В заботах о Пашке боль потери отошла на второй план и со временем сгладилась. Маленький Пашка так же, как его старшие братья и сестренка, которую он никогда не видел, ползал по холодным полам (старшие прозвали его Черепашкой), сначала простужаясь, потом закаляясь. Уже тогда он умел улыбаться так же солнечно как сейчас. И зачем ему уходить? Разве ему здесь плохо? Разве она его в чем-то ограничивает? Даже не запрещает его ночные походы неизвестно, это Паша наивный мальчик думает, что она не знает, куда. Другая бы на ее месте запретила, а она даже хотела разрешить ему, но потом вовремя поняла, что испортит ему половину удовольствия, и не стала.

А отец Димитрий тем временем перелистывал страницу за страницей книги духовного содержания, но мысли его были при этом далеко.

Эх, пережал он в свое время с семинарией. Слишком уж он хотел, чтобы его сыновья стали священниками. Он же хотел как лучше! Хотел, чтобы они несли людям добро и учили их жить по христиански.

Теперь то он понимал, что, если бы он не настаивал на семинарии, то его сыновья, быть может, не стали бы священниками, но и сатанистами не стали бы. Может быть. А с Пашей так вообще он повторил ошибку. Он хорошо помнит, как спросил его, когда пришло время отправлять его в семинарию: "Ну, в ты, Павел, я надеюсь не хочешь меня огорчить?"

— Не хочу, — ответил Павел, — не хочу, но придется.

Оказалось, что Павел скрывал, что он сатанист.

Отец Димитрий многое понял, благодаря своим сыновьям. Другие священники сильно осуждали его за то, что он помирился с сыновьями и больше не пытался вернуть их на путь истинный.

Вскоре, атакуемые каждый своими тяжелыми мыслями они улеглись спать. Отец Димитрий и матушка Людмила, повинуясь многолетней привычке, быстро заснули сном праведников. Пашка же еще долго лежал, заложив руки за голову, и погрузившись в тяжелые мысли и окрыляющие мечты.

И тут раздался вой. Родители как по команде проснулись, резко сели на постели и синхронно перекрестились. Матушка тут же почувствовала себя очень беззащитной.

— Дима, что это? — с придыханием спросила она.

— Не бойся, — ответил ей отец Димитрий, положив руку на ее обширное плечо.

И тут Пашка, резко отворив дверь и прервав интимный момент, ворвался в комнату. Глаза его горели, и он улыбался странной, как у сумасшедшего улыбкой.

— Вы слышали? — спросил он. — Это воет адова гончая. Значит, он есть!

— Иди спать, бесстыдник! — прикрикнул на него отец Димитрий, — и вообще в православном фольклоре нет никаких адовых гончих. Это католическая мифология!

— А разве бывают православные сатанисты? — саркастически заметил Паша, — Ладно ухожу.

И теперь Пашка заснул сном праведника. А отец и мать долго не могли заснуть, но потом заснули и они.

В тот же вечер Дашины родители и братья проводили время как всегда. Отец и мать смотрели ток — шоу, братья играли в солдатиков. Отец после трудового дня потягивал пиво из бутылки.

Жили они по понятиям того района очень хорошо, да и по городским меркам неплохо. Квартира была будто только что после ремонта (Роза никогда не работала по специальности, но не забыла, чему ее учили в училище). Все было подклеено и подкрашено идеально. И мебель в квартире был довольно новая, тусклых цветов, которые нравятся большинству, в большой комнате возвышался сервант с новой посудой, которой никогда не пользовались — в общем — все было подчинено вкусу вернее — его отсутствию. Этажерка с Дашиными книгами не вписывалась в интерьер и смотрелась неуместно.

Когда Даша вернулась домой, не ее приход никто никак не прореагировал. Девушка с грустью посмотрела на мать в грязном старом халате и отца с пивом, вздохнула и взяла с этажерки книгу. Потом села у окна и стала читать.

Во время рекламы Роза кое-как оторвалась от телевизора и сердито посмотрела на дочь. И зачем она столько читает? Что ей это дает в жизни. Вот ее братья за всю жизнь не одной книжки по своей воле не открыли, а эта — какая-то странная, просто выродок какой-то! Роза переживала за дочь — как она будет жить — все время витает в облаках.

Наконец Роза не выдержала (да и никогда она особенно не сдерживалась), и к тому же ей хотелось поговорить, ведь муж с ней почти на разговаривал, а с пацанами говорить было не о чем, ну разве что о школьных делах; и она напустилась на дочь с упреками.

— Дашка, и когда ты бросишь свои книжки? До добра они тебя не доведут! Ты меня слышишь!? Я тобой разговариваю.

Даша действительно не сразу заметила, что ее ругают, и не сразу оторвалась от книги.

— Да?

— Что — "да"? — не унималась Роза, — Что — "да"? и в кого ты такая? Далось тебе это чтение? И главное зачем? Какая от него выгода?

Даша не стала говорить, что она становится более эрудированной. Да и не знала ее мать таких сложных слов.

— Да, потому что это интересно.

— Интересно? Да, что там интересного? Неужели читать тебе интереснее, чем жизнь.

— Если это ты называешь жизнью, то — да.

— Что-то ты слишком умная, — по мнению Розы ум являл собой воплощение зла, — тебе будет очень тяжело в жизни. Ни в училище твой ум поступить не поможет. Да и кто тебя замуж возьмет такую.

— Не пойду я в твое училище, сколько раз уже говорить! — вспылила Даша.

— А куда пойдешь? В институт? Пять лет учиться, чтобы получать нищенскую зарплату. Ну, уж нет! Пойдешь на повара учиться как миленькая!

— Не пойду!

— Ничего, скоро выбросишь эту дурь из головы. Выйдешь замуж — будешь дома сидеть.

— Как будто замужем не живут по — человечески!

— Место женщины — дома, — вмешался отец.

— Место мужчины — возле параши! — ругнулась в ответ Даша, захлопнула книгу и вышла в другую комнату. На самом деле она так не считала, но родители по другому не понимали, поэтому дома у нее плохо получалось быть интеллигентной. И она искренне надеялась, что где-то есть другие мужчины, не похожие на отца.