Три стороны одной медали

– Максим, сядь, пожалуйста. Давай поговорим, если ты хочешь, но не будем доводить до крика и до взаимных оскорблений. – Ржевский стоит возле окна, сунул руки в карманы, смотрит в глаза садится снова на диван.

– Давай, – машет ладонью куда-то вверх, – я внимательно слушаю.

Найти бы еще правильные слова, что бы ты все понял. Закрываю глаза на доли секунды и качаю головой. Поэтому хотела избежать выяснения обстоятельств, благодаря которым мы тут и сидим, тем более наш роман кроме как интрижкой и не назовешь, не стоит интрижка столько вымотанных нервов. Громко выдыхаю воздух через нос, как будто до этого не дышала.

– Знаешь, с детства мне вкладывали в голову, что нельзя ругаться матом и кричать, нужно отлично учится, носить платья и косички, ты же девочка, говорили мне. Слишком издалека начала, – мягко улыбаюсь и смотрю на него. Максим с серьезным выражением лица внимательно, не моргая, смотрит на меня, – хочу, чтобы ты понял, почему все так происходит. Хотела тебя оттолкнуть своим мерзким поведением, но ты оказался упорней, чем я предполагала. Ты не сдался, – смотрю на него с раскаянием в глазах, – от чего мне невыносимо грустно. Грустно осознавать, что для тебя это была не просто интрижка, а что-то большее. – он напрягся, положил руки на колени и скрестил пальцы, наклонился и смотрит в пол. – Я очень старалась быть правильной, как мне внушали. Но, знаешь, семья у меня была обычная, не очень благополучная, в таких семьях дети быстро взрослеют. Лет в восемь, поняла, чтобы я не делала, как бы не угождала родителям и какой правильной я не была, мать не станет счастливее, а отец не перестанет пить. Лет в десять я поняла, что наше личное счастье зависит только от нас самих, ни от кого-то постороннего и окружающих нас людей, только от меня самой. Но упорно продолжала действовать по той стратегии, которой внушали с малолетства- старалась быть лучше всех и никого не разочаровывать. Школу закончила с серебряным дипломом, институт с золотым. В профессии, правда, быстро разочаровалась и почти по ней не работала. Всегда хотела быть художницей, но «это же не профессия, как ты будешь на хлеб зарабатывать». Во время учебы в институте я познакомилась с моим мужем, он только начинал свою карьеру и у него тоже ничего не было. Все, что имеем сейчас, мы достигли вместе. Я же должна быть лучше всех. В наших отношениях всегда все было ровно, никаких интриг, сплетен, страстей. Спустя четыре года Михаил просит выйти за него замуж. Преподносит кольцо и говорит «пора вступить в следующий этап наших отношений», ни «я не могу без тебя жить» или «люблю больше жизни», ни каких высокопарных слов, просто следующий этап. У него все на этапы делится. Я как-то спросила, а что будет после этапа «дети выросли и уехали жить отдельно», но так и не ответил. Но я была все еще влюблена в него по уши и не хотела спорить, портя отношения. Он во всем был прав. Опять тут отыграла себя «хорошая девочка». Мы много работали, открывали совместный бизнес, где он постоянно меня контролировал. Контроль родился впереди него. Я просто привыкла. Уже позже, когда у него дела пошли в гору, я сказала, что хочу свой отдельный бизнес. Желательно в котором он ничего не понимает, чтобы не лез постоянно с советами. Это было довольно сложно, потому что он знает все. Абсолютно все. Но потом вспомнила про свое детское хобби- рисование. И вот я тут. – провожу руками в воздухе, -Мы с ним уже шестнадцать лет вместе, понимаешь. У нас много было и хорошего, и плохого, но я до сих пор люблю своего мужа. Мой путь к тому, что у меня сейчас есть, длился больше двадцати лет. Таким не разбрасываются. В день концерта я узнала, что он мне изменяет. Мое видение нашего брака сильно пошатнулось, я была шокирована. Не знала, что делать. Потом на пороге галереи появился ты и у меня снесло крышу. План явился сам собой. Почему ему можно трахать других, а мне нет? Он был единственным мужчиной в моей жизни, я решила исправить это. Надоело жить по шаблону идеального брака и хорошей девочки, где все ясно и понятно. Нервы сдали от идеальности бытия вокруг меня.

Я замолчала, я никому о себе этого не рассказывала.

Максим тоже молчит. Я не рассчитываю, что он меня поймет, но хотя бы попытаюсь объяснить свои поступки. Чтобы не расставаться лютыми врагами. Зачем мне это? Видимо, опять хорошая девочка хочет одобрения.

Две недели назад

Концерт

Я никогда не была на живом концерте, как-то не довелось. Вот стоим с Маринкой в гудящей толпе, настроение потрясающее. Болтаем о ерунде, пританцовываем. Наконец на сцену выходит Ржевский и его команда. Публика взрывается от аплодисментов. Ищет взглядом в зале и находит, мои глаза. Смотрим друг на друга не отрываясь, Маринка даже толкает меня в плечо и посмеивается, мол, не прилично так замужней женщине пялиться на другого мужика. Много она понимает, что прилично, а что нет. Группа начинает выступление и зал начинает рукоплескать еще до окончания последнего аккорда. Сразу идет вторая композиция, слышу звук сообщения, достаю телефон, открываю мессенджер и впадаю в ступор. С незнакомого номера прислали фотографию, где мой муж трахает свою секретаршу с подписью «Прямо сейчас». Не новость, что босс трахает секретаршу, но конкретно этот босс- мой муж, мать вашу! Кто этот «добросердечный гражданин», который заботиться о счастье моей семьи, мне наплевать. Но вот Михаил мог бы позаботиться, чтобы я никогда не узнала о его перепихах с этой шлюхой. Мне не хватает воздуха, нужно срочно выйти на улицу. Говорю Марине, что охрана звонила, пожарная сигнализация в галерее включилась, надо срочно съездить проверить. Она слишком увлечена Ржевским на сцене, ну и пусть, меньше задавать вопросов будет.

Выхожу из невыносимо душного помещения на воздух, вдыхаю глубоко грудью. Злость не отпускает, решила поехать к Белозерскому прямо в офис.

Через полчаса сижу у него в приемной, надо же как вовремя успела, его секретарша выходит с невозмутимым видом из кабинета, остановилась возле двери, явно не ожидала, что я тут преспокойненько буду высиживать на диване для посетителей.

– Михаил Евгеньевич у себя? – мило улыбаюсь я в ее наглое лицо.

– Да –а, у себя. Я доложу.

– Я сама о себе доложу. – Прохожу мимо нее прямо в кабинет и закрываю дверь.

Миша стоит застегивает ремень, вот же скотина. Очень хочется его сейчас ударить, колотить кулаками прямо в грудь, чтобы ему стало так же больно, как и мне. Но к чему все эти истерики? Его это только повеселит. Скажет: «Лена, это ничего не значит. Просто подвернулась, мужчины полигамны». Сволочь. Буду действовать хитрее, но не факт, что умнее. Подхожу к нему ближе, ставлю сумку на кресло, он оборачивается, засовывает руки в карманы брюк и молча смотрит на меня.

– И как? – не справляюсь с эмоциями, хочу врезать по его щеке и себе заодно, чтобы лучше держаться. Выпрямляю спину и поднимаю подбородок еще выше.

– Я завтра уезжаю в командировку, на неделю, в Швейцарию. – игнорирует мой вопрос, оно и к лучшему.

–Ты просто уедешь, ничего не объяснив? – черт, не могу остановиться. Обида жжет изнутри и все прорывается. Он посмотрел на меня, пытаясь сделать безразличный вид, но в глазах читалось беспокойство.

–Да. – одевает пиджак, поправляет манжеты, – Ты на машине или тебя подвезти?

– На машине, сама доберусь. – Беру сумку со стула, разворачиваюсь и ухожу. Я в бешенстве, что за мужчина! Как можно быть таким холодным и равнодушным. Скотина. Ненавижу.

Сажусь в машину и еду в галерею, дома снова видеть его равнодушие второй раз за сутки это слишком. Переночую в студии, так будет лучше.

Стою смотрю в панорамное окно, думала сон придет быстро, устала, но от пережитого стресса адреналин не дает успокоиться. От звонка в дверь слегка дергаюсь, неожиданно поздно, пол второго ночи. Михаил опомнился и решил перед отъездом все-таки прояснить ситуацию. Открываю дверь, передо мной стоит Максим Ржевский собственной персоной. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы созрел план отмщения в моем воспаленном мозгу. Глаз за глаз, только мужчине это больнее принимать, чем женщине, он собственник.

Максим переступает порог, я не собираюсь отступать, смотрю ему в глаза. Он закрывает дверь. Стоит слишком близко, возбуждающе близко, адреналин бьет в голову, поднимаю подбородок выше, и он, наконец, целует меня, глубоко, страстно, так что я начинаю задыхаться. План приведен в действие, отступать нельзя. Обхватываю его шею руками и притягиваю к себе ближе, хочу больше, хочу глубже. Слышу, как он расстёгивает ремень, молнию и шелест фольгированной упаковки от презерватива вырывает меня из безумной неги, и я широко распахиваю глаза. Боже мой, что я творю?! Что с тобой, Елена, ты кто такая вообще?! Надо это остановить пока не поздно. Смотрю на Ржевского, голубые глаза потемнели от возбуждения, теперь напоминают грозовые облака, закрываю глаза. Открываю, нет, это не видение. Максим без футболки, джинсы расстегнуты. Смотрю на него заворожённым взглядом. Он такой красивый, невозможно оторвать взор.

– К черту, – шепчу себе под нос и качаю головой, – Один: Один.

– Что? – смотрит на меня в недоумении. Ничего не отвечаю, притягиваю его ближе к себе, целую…

…Несколько минут мы находились все в той же позе, обнявшись и дыша друг другу в губы, соприкоснувшись лбами, не открывая глаз. Пытались перевести дух.

– Так и знал, что будет охуенно. – Макс первый нарушает молчание и это возвращает меня к действительности. Я открываю глаза.

– Я опять испачкала тебя в краске, – замечаю я, осматривая его голый торс и шею. Видимо, в пылу страсти, на столе задела руками тюбики. Воспоминания снова будоражат мой ум. Так, Лена, остановись.

– Мне это опять понравилось, даже больше, чем в прошлый раз, – улыбается и смотрит на меня.

Я смеюсь и легонько толкаю его. Быстро встаю, поднимаю футболку и убегаю в ванную. Торопливо приняв душ, стараясь смыть с себя и краски, и его порочный запах, который будет мне теперь везде казаться. Выхожу в зал, Ржевский расселся на диване. С голым торсом, в краске и расстёгнутым ремнем. Хорошо, хоть, ширинку застегнул. Голову облокотил на спинку, но она слегка завалилась и его кадык сильно выпирал, руки в разные стороны. Бог. О мой Бог. Качаю головой. Какая уже разница, все равно упала уже на самое дно. Хотя бы запомню эту ночь на всю жизнь.

Подхожу к нему сзади, кладу руки на плечи и начинаю мягко массировать, обращаю внимание, что плечи ему расцарапала знатно. Ну и ладно. Заживет. Это не дыра в душе, размером со вселенную. Все боль. Все пыль. Зажмуриваюсь, чтобы отогнать от себя плохие рваные мысли. Макс тихо стонет от приятных прикосновений, я наклоняюсь к его уху.

– Хочу еще… – шепчу я, он сразу открывает глаза. Поворачивается ко мне, хватает за талию и перекидывает через спинку дивана, подминает под себя…