Три судьбы под солнцем

На странице возник первый цветок. Импульсивно она потянулась за кусочком мела, думая, что сможет запечатлеть чистоту желтого лепестка. Когда она поднесла его к бумаге, ее браслет с подвесками знакомо звякнул. Она закрыла и снова открыла глаза.

Серый. Она выбрала серый, а не желтый. Самый темный из набора, почти черный, но не совсем. Кусок был коротким и потертым, но заостренным. Она всегда держала его заостренным. Затем ее рука снова задвигалась – быстрее, чем прежде. Линии получались будто сами собой, движения были почти привычными.

То, что было цветком, стало чем-то гораздо более прекрасным, гораздо более драгоценным. Еще несколько штрихов, и она увидела лицо младенца. Лиам, подумала она, водя рукой по рисунку, смазывая и смягчая четкие линии, пока они не стали такими же сонными, как изображенный мальчик.

Она нарисовала несколько деталей фона, посмотрела на результат. Да, ей удалось его изобразить: изгиб щеки, обещание любви в полузакрытых глазах. Ее лучший рисунок мальчика. Бостон написала свои инициалы и дату в правом нижнем углу листа, вырвала его из блокнота и положила поверх других рисунков. Взяв кружку с белым чаем, подошла к окну и уставилась на сад за домом.

По краю участка росли ели. Перед ними танцевала на послеполуденном ветру восковница калифорнийская [6] . Прошлой зимой растения пережили большую бурю. Покачивались последние тюльпаны – их обещание весны уже исполнилось. В течение следующей недели или около того она посадит остальную часть сада. Бостон наслаждалась свежими овощами, хотя и не разделяла одержимость своей соседки Дины выращиванием собственной еды при любой возможности.

Она проникалась молчанием, скорее чувствуя, чем слыша ровное биение своего сердца. Вот что она испытывала в эти дни – молчание. Не тишину. Тишина обладала успокаивающим свойством. В тишине она могла обрести покой. В тишине было только отсутствие звуков. Бостон повернулась и пошла в переднюю часть дома. С грохотом завелся большой фургон на подъездной дорожке Энди. Он стоял там с раннего утра. Зик рассказывал ей о планах новой соседки хранить большую часть мебели в спальне наверху и жить в мансарде во время ремонта. Бостон не завидовала грузчикам, таскавшим вверх по узкой лестнице тяжеленную мебель. Будто вызванный силой мысли, ее муж на потрепанном красном пикапе обогнул отъезжающий грузовик и подъехал к дому. Она смотрела, как он припарковался, вышел и пошел к боковому входу.

6

Восковница калифорнийская – вечнозеленый кустарник или небольшое дерево, произрастающее на Тихоокеанском побережье Северной Америки.

Его походка была такой же легкой и грациозной, как и в первый раз, когда она его увидела. Тогда ей было всего пятнадцать – новенькая второкурсница старшей школы на материке. Это была первая неделя занятий, и она цеплялась за друзей, как брошенная в джунглях обезьянка, оставшаяся без матери. Он был выпускником. Красивый. Сексуальный. Игрок футбольной команды. Несмотря на жаркий сентябрьский день, он с гордостью носил свой леттерман [7] .

Она бросила на него единственный взгляд и накрепко влюбилась. В тот же момент поняла, что он – тот самый. Ему нравилось поддразнивать ее, говоря, что у него это заняло больше времени: только поговорив с ней минут десять, он смирился со своей судьбой.

7

Леттерман (letterman jacket) – университетская, она же бейсбольная куртка – классический атрибут университетских спортсменов в США. Это короткая куртка с контрастными рукавами, стеганой подкладкой, небольшим трикотажным воротником, манжетами и поясом-резинкой. Впервые леттерман появился в 1865 году, когда тренер бейсбольной команды Гарварда придумал нашить на форменные серые свитера самых лучших игроков большую букву H – в качестве знака отличия. Впоследствии другие команды тоже стали нашивать первые буквы названий своих университетов на свитера и кардиганы.

С тех пор они были вместе. Поженились, когда ей было двадцать, а ему двадцать два. Их любовь никогда не угасала, и они были так счастливы вместе, что поначалу не стали заводить детей. Ей нужно было сделать карьеру, а он занимался своим бизнесом. И был целый мир, который стоило посмотреть. Их жизнь была идеальной.

– Привет, детка, – окликнул Зик, входя в кухонную дверь. – Наша соседка приехала.

– Я видела.

Он вышел из кухни и направился к ней. Его карие глаза, как всегда, смотрели ласково, но теперь еще и настороженно. Потому что в последние шесть месяцев их отношения, кажется, начали буксовать.

«Все свелось к чувству вины», – подумала она, крепче сжимая кружку с чаем. Умом они понимали, что ни один из них не виноват, но в глубине души… Ну, она не могла говорить насчет его сердца, но ее стало абсолютно пустым. В последнее время она начала задаваться вопросом, способна ли любовь выжить в черной дыре.

– Этот ремонт серьезно повлияет на нашу прибыль в этом году, – сказал Зик. – Будь поприветливей, слышишь?

– Я всегда приветлива, – улыбнулась она.

– Просто говорю, что тебе, возможно, лучше отложить разговоры о силе, которая исходит от земли, пока мы не обналичим чеки.

Бостон закатила глаза.

– Я только один раз отпраздновала летнее солнцестояние, и то просто из вежливости по отношению к моему другу из художественного класса, в котором я преподавала.

– Ты иногда кажешься людям странной.

– Деревенщина.

– Эксцентричная особа. – Зик поцеловал ее в щеку. – Пойду заберу манатки.

Он вышел на улицу и пошел к грузовику. Бостон взглянула на часы и отметила, что для ужина еще слишком рано. Стояла хорошая погода, и она подумала, что можно просто приготовить гамбургеры на гриле. Первый раз в сезоне. В прошлые выходные Зик вытащил высокотехнологичное чудовище из нержавеющей стали, и ему не терпелось запустить его.

Она решила, что можно приготовить салат. Может, стоит пригласить Энди. Новая соседка, должно быть, измотана после тяжелого переезда, и Бостон знала, что в ее доме нет ничего даже отдаленно похожего на нормальную кухню.

Зик вернулся с охапкой планов и контрактов. В одной руке он держал ланчбокс, в другой – маленькую коробочку.

Она улыбнулась.

– Это мне?

– Не знаю. Я купил это для самой красивой девушки в мире. Это ты?

Пусть что-то и шло не так, но Зик всегда так старается, подумала она. Он был таким заботливым, регулярно приносил ей маленькие подарки.

Сами подарки не были дорогими: новая кисть, цветок, винтажная заколка для волос. За все годы, что они были женаты, он изо всех сил старался дать ей понять, что думает о ней, что она важна для него. Во многом именно это скрепляло их брак.

Она потянулась за коробкой, но он развернулся, держа ее вне досягаемости.

– Не так быстро, юная леди.

Зик отложил бумаги и медленно протянул ей коробочку.

Она взяла ее, позволив предвкушению нарастать.

– Бриллианты? – спросила она, зная, что они оба ими не интересовались.

– Черт возьми. Ты хотела бриллианты? Но это – новый грузовик.

Несмотря на поддразнивание, его голос как-то изменился. Она подняла взгляд и увидела в его глазах нерешительность. Бостон медленно открыла коробку и прикипела взглядом к крошечным розовым пинеткам.

Они были сшиты из тончайшего трикотажа, с небольшой кружевной отделкой и изящными завязками. Милые, девчоночьи. От одного взгляда на них у нее сжалось в груди. Она не могла дышать. Все тело похолодело, коробочка с пинетками выскользнула из рук.

– Как ты мог? – спросила она едва слышным шепотом.

Боль прошила ее, пронзая и рассекая на части. Она отвернулась, полная решимости крепко удерживать монстра, который был ее болью, в клетке.

Зик схватил ее за руку.

– Бостон, не отгораживайся от меня. Не отворачивайся. Поговори со мной, милая. Мы должны поговорить об этом. Прошло уже шесть месяцев. У нас все еще может быть семья. Другой ребенок.

Она высвободила руку и уставилась на него.

– Наш сын умер.

– Думаешь, я это забыл?