Три Светланы

Светлана успешно закончила первый семестр и на зимних каникулах собиралась домой, но родители посоветовали остаться в Москве и посвятить свободное время культурной программе. Она так и решила – ходила по театрам, в музеи, побывала даже в цирке на Цветном бульваре … Аню она не приглашала, зная, что подруга всегда занята. Поэтому она была очень удивлена, когда Аня позвонила и сказала, что хочет встретиться. Договорились – в ГУМе, у фонтана.

На следующий день, придя в ГУМ немного раньше, Светлана любовалась игрой водяных струй фонтана, ожидая подругу. Неожиданно она ощутила на себе чей-то взгляд. На противоположной стороне стоял молодой мужчина в редкой для того времени дубленке и меховой шапке. Рядом с ним в дорогой шубе и повязанном на шее пестром шарфе, держа за руку мальчика, стояла молодая красивая женщина. Женщина что-то говорила мужчине, но тот смотрел на Светлану, и когда их взгляды встретились, слегка кивнул ей. Мальчик тоже смотрел на Светлану и улыбался. Моментально в памяти Светланы промелькнули события прошлого лета – вечер на околице села, красивый незнакомый парень, мальчишка с лошадьми …

«Ты что разглядываешь незнакомых мужчин… к тому же женатых!» – послышался голос Ани. Она рассмеялась, взяла Светлану за руку, и подружки отошли от фонтана.

Аня намеревалась купить для папы рубашку и галстуки – у него близился день рождения. Николай Григорьевич доверял вкусу дочери, что не раз отмечали его коллеги по работе. Выйдя из ГУМа, Светлана вспомнила, что хотела напомнить Ане последний разговор на даче. Они решили поискать, где можно сесть и поговорить – был теплый и солнечный день, хотя на дворе стояла зима. Пройдя через переход на метро «Площадь революции», они вышли к Большому театру и нашли на площади свободную скамейку.

Аня повторила Светлане примерно то же самое, о чем разговаривали их отцы в беседке на даче, но добавила более обширный прогноз международного положения. Распад социалистического лагеря негативно скажется на внутриполитическом и экономическом устройстве Советского Союза – Союз может тоже распасться. Прекращение существования СССР вызовет распад биполярного мира и формирование униполярной парадигмы мироустройства при глобальном доминировании США. Последнее предложение Аня сформировала в официальном письменном стиле, как будто собиралась писать статью в редакцию. «Но для меня сейчас не это главное, – добавила Аня, тяжело вздохнув. – Я предчувствую, что вскоре распадется наша семья!»

День рождения Светланы совпадает с днем святого Валентина. В то утро она опаздывала в университет, потратив время на выбор костюма – что надеть в этот день? После занятий собирались отметить ее восемнадцатилетие с несколькими сокурсниками в кафе. Открыв дверь, она устремилась на выход, но путь ей преграждала высокая плетеная ваза, наполненная алыми розами. В цветы была вложена маленькая валентинка. «Ну это уж слишком!» – сказала про себя Светлана, вспомнив счастливую пару с ребенком в ГУМе у фонтана. Решительно схватив цветы вместе с вазой, она отправила чудесный букет в мусоропровод.

Светлана успешно закончила первый курс и на лето уехала домой. Дома помогала маме закручивать варенья и соленья, ходила на речку купаться и загорать, читала свою любимую историю … В конце августа она возвратилась в Москву. На вокзале вновь пришлось помучиться с тяжеленной корзиной.

В первую же неделю занятий Светлану вызвал декан. В кабинете уже находились девушка и парень – сокурсники Светланы. Девушка была коренной москвичкой. Парень – в костюме и галстуке, с комсомольским значком на лацкане – комсорг курса – с Украины, из шахтерской семьи. Немного чудной: на курсе говорили, что он красил свои редкие рыжие волосы. Декан сообщил неожиданную новость: «По международному обмену студентов двое из вас со следующего, третьего, курса направляются на четыре года на полный курс обучения в ГДР, в Берлин, в университет им. Гумбольдта. Один из вас – запасной. Сейчас ваша основная задача – немецкий язык!» Светлана сразу поняла: поедут комсорг и одна из девушек. Значит, у нее конкурентка. В школе Светлана изучала английский, которым хорошо владела. Немецким она занималась дополнительно с соседкой-учительницей. Второй язык даже внесли по настоянию папы в аттестат зрелости, но знала она его недостаточно хорошо, чтобы свободно общаться. И без того учебная нагрузка на втором курсе увеличилась, и вот теперь нужно в течение года совершенствовать немецкий язык. Светлана решила посоветоваться с родителями, но прежде – с Аней.

Когда они встретились и Светлана сообщила новость, Аня даже подпрыгнула и захлопала от радости за подругу в ладоши. «Немецкий я беру на себя! – заверила она подругу. – Я тебе сделаю пропуск в лингафонный кабинет дипломатической академии и достану спецкурс по подготовке из МГИМО». Аня пообещала еще свой магнитофон, чтобы Светлана могла заниматься дома.

Родители встретили новость двояко. С одной стороны, папа считал, что дочь должна воспользоваться каждой возможностью посмотреть мир, к тому же за счет государства. Но с другой стороны, престижность советского, ломоносовского университета он оценивал выше, при этом мудро учитывая тот фактор, что работать после зарубежного университета Светлане предстоит на родине. Для мамы самым важным фактором было, что дочь еще дальше и дольше будет от дома.

Для Светланы начались напряженные дни: каждый день, помимо занятий в университете и подготовки к ним, добавлялся немецкий язык. К концу дня у Светланы болели глаза от напряженного чтения и уши – от наушников. Однажды, услашав уставший голос дочери в трубке телефона, Семен Илларионович решил, что дочери надо срочно помогать и отправил в Москву, в длительную командировку, супругу, снабдив ее двумя корзинами.

Закончился второй курс. За это время деканат определился с кандидатурами. Как и ожидала Светлана, на учебу в Берлин посылали комсорга, а второй кандидатурой назвали Светлану. Их обоих вызывали на собеседование в Министерство высшего и среднего образования СССР, где они познакомились с другими членами команды, выезжающими в Берлин. Собрались студенты со всего Союза – из Москвы, Горького, Казани, Иркутска, Пятигорска, Тарту. После собеседования всех собрали в небольшом помещении, где сотрудник спецотдела министерства провел с ними беседу наподобие «Инструкции перед поездкой за рубеж» Владимира Высоцкого – «…что там можно, что нельзя».

В первых числах сентября вся группа, провожаемая родителями, за исключением родителей ребят из Эстонии, поздним вечером собралась на Белорусском вокзале столицы. После пожеланий, наставлений и слез будущие выпускники Гумбольдтского университета сели в вагон СВ-класса, и скорый поезд Москва – Берлин, взяв курс на Запад, повез Светлану в первый раз за границу.

Глава шестая. Berlin. Franz-Mehring-Platz

Поезд прибыл в Берлин на Ostbahnhof (Восточный вокзал). После московских вокзалов первое впечатление о столице ГДР было удручающее: крыша вокзала в гари, красные кирпичные стены со следами осколков от снарядов и пуль, высокие окна с недостающими стеклами … Сам перрон, куда прибыл международный поезд, тоже не блистал чистотой. На перроне группу встречал молодой парень в синей рубашке FDJ (Freie Deutsche Jugend – Союз свободной немецкой молодежи), который неплохо говорил по-русски.

Вся группа отправилась в общежитие университета, которое располагалось неподалеку от вокзала на Franz-Mehring-Platz (площадь Франца Меринга) в двух четырнадцатиэтажных зданиях. Общежитие было обыкновенным жилым домом современной постройки с восемью двух- и трехкомнатными квартирами на каждом этаже, именуемыми «блоками». По обоим концам длинного коридора размещались кухни с электрическими печками. Мусоропровод располагался на переходах между этажами. Два лифта вмещали по 12 человек каждый. Комендант общежития фрау Ланге уже получила из Москвы список прибывающих студентов и предварительно разместила каждого, учитывая, прежде всего, членство в FDJ и затем факультет, семестр, возраст немецкого коллеги, к которому подселялся гость из Советского Союза. Водя советских гостей из блока в блок, она каждому показывала, как включается свет в комнате и вежливо просила выключать перед уходом. В туалетной комнате откручивала и закручивала водопроводные краны, обращая внимание пользователей на силу закрутки. Потянула за ручку унитаза, продемонстрировав мощность водяного потока в зависимости от вытягиваемости ручки. Просила плотно закрывать дверцу холодильника. На кухне фрау Ланге просила обратить особое внимание на элетрические печи, предварительно спросив, имеются ли такие в Советском Союзе или там по-прежнему пользуются только газовыми. После подробнейшего инструктажа по правилам пользования жизненно опасным электрическим прибором каждый расписался против своей фамилии в списке. В заключение обхода фрау Ланге повела гостей к мусоропроводу и, подняв крышку, вопросительно посмотрела на всех. Возникла напряженная пауза. Леонид-хохмач достал из кармана шариковую ручку, готовый расписаться … Все разом рассмеялись.

Вся группа расселилась на одиннадцатом этаже. Светлану определили в трехкомнатный блок, в большую комнату с двумя двухярусными кроватями. В других комнатах поменьше стояло по одной двухярусной кровати. Коллегами Светланы по комнате стали студентки факультета славистики – Хайди и Карола.

Началась новая жизнь на новом месте, и Светлана, впрочем как и все приехавшие из Союза студенты, столкнулась с элементарными житейскими проблемами, о которых она раньше и не думала. После занятий хотелось сразу поесть. В университете была студенческая Mensa (столовая), в которую необходимо было купить талоны на месяц вперед. Талоны продавались в определенные дни и часы, которые могли совпадать с занятиями. Когда Светлана в первый раз вошла в мензу, она ужаснулась от огромного количества людей и шума, царящих в зале. Менза находилась на первом этаже главного корпуса и через нее можно было пройти в боковой выход из здания – проходной двор! Отстояв длиннющую очередь, ей вручили большую керамическую миску с густой желтой жижей под названием гороховый суп, в которой плавала толстая сосиска, и стакан пепси-колы. С трудом найдя свободное место, Светлана только понюхала жидкое блюдо, затем откусила кусочек от сосиски, выпила всю колу и отнесла поднос на мойку. Свои талоны она подарила и больше в мензу никогда не заходила. Для профессорско-преподавательского состава существовала своя менза, и для советских студентов сделали исключение, позволив там обедать, но и там пища была не для русских желудков. Проблему нужно было срочно решать. Поговорили с куратором в советском посольстве, и нашим студентам разрешили посещать посольскую столовую. Там был вкусный борщ и суп и вся остальная привычная пища. Было приятно вместе с дипломатами сидеть за одним столом и из меню заказывать блюда, но после первых же посещений Светлана посчитала, что это удовольствие она каждый день позволить себе не может, несмотря на довольно большую стипендию – советские студенты получали 510 марок ГДР в месяц. Стипендия успевающего немецкого студента составляла 180 марок. Тогда вместе с Марией из Горького, с которой Светлана жила в одной комнате, решили поочередно готовить сами, а с собой в университет делать бутерброды. Но и здесь не обошлось без неудобств. Запах вкусной русской пищи, приготовляемой на общей кухне общежития, распространялся по всему коридору и вызывал любопытство немецких коллег – не стесняясь, заглядывали прямо в кастрюлю. Какой русский может есть в одиночку, не пригласив к столу соседей по комнате! Немцам это понравилось, и Хайди вместе с Каролой охотно отзывались на приглашение, несмотря на то, что недавно были в мензе. Часто «случайно» заходили из соседних комнат и блоков. Кастрюля, приготовленная на два – три дня, опустошалась за один присест! Пришлось переставить в комнате мебель и демонстративно отгородиться от соседей – другого выхода не было.

В блоке была одна единственная совмещенная туалетная комната. Представьте себе восемь молодых девушек, рано утром одновременно просыпающихся и спешащих на учебу! Пришлось составить график посещаемости туалета, расписанный буквально по минутам. Проблематично было со стиркой и сушкой. Приходилось заниматься этим в редкие часы, когда никого в блоке не было или поздно ночью, мешая другим спать. Светлана в эти моменты часто вспоминала дом и свою квартиру в Москве.

Ко всем этим житейским неудобствам быстро привыкали, но главное, они компенсировались искренней доброжелательностью и даже заботой со стороны преподавателей и коллег-студентов из шефской группы славистов, прикрепленных к советским гостям.