Три вдовы из Гонконга

– На данный момент – нет.

Притихшая, отчаявшаяся толпа подтолкнула Малко вперед. Принц уже понял, что сейчас ему не удастся узнать что-либо более конкретное.

– Как это произошло? – все-таки задал он еще один вопрос.

Лицо служащего «Чайна Эрлайнз» моментально окаменело: авиакомпании очень болезненно реагируют на то, что их самолеты попадают в катастрофу.

– Мы пока еще ничего не знаем, – заявил он. – Возможно, в самолете случилась какая-то неполадка перед посадкой. Расследование уже начато. Вас будут держать в курсе.

Малко с трудом выбрался из толпы, и толстый китаец тут же занял его место. В аэропорту вновь стали приземляться самолеты, и у окошек приема иммигрантов выстроилась длинная вереница индусов. Безукоризненно вежливые и немного грустные китаянки обслуживали прибывающих гостей и жителей Гонконга.

Десятки прожекторов все еще скользили по темным водам в поисках людей, возможно, оставшихся в живых. Весь участок моря, где упал самолет, был тщательно прочесан. От «Боинга-727» остались лишь бесформенные обломки салона и часть киля с отчеканенной на нем голубой звездой китайских националистов. Все останки самолета хранились в специально выделенном ангаре под охраной вооруженного солдата.

Что касается Ченг Чанга, то он был либо в морге, либо под водой. Ни одно из этих предположений Малко не устраивало.

Начинались сложности, и можно было расстаться с мечтой об отдыхе под теплым азиатским солнцем. Принц на секунду мысленно переселился в свой замок и представил себя сидящим у камина в уютном кресле. Какой-то молодой китаец толкнул его плечом, и приятный мираж мгновенно исчез. Мозг Малко, словно зловредный комар, сверлила упорная и пока еще не вполне сформировавшаяся мысль: в его профессии редко случаются подобные совпадения. И все же самолет, в котором летел Чанг, взорвался. Но ведь это могло быть и роковой случайностью... Теперь, чтобы получить ту информацию, которой располагал Чанг, принцу не оставалось ничего другого, как взять на себя дополнительную работу и самому заняться расследованием причин гибели китайца – ситуация, не вызывающая восторга у агентов спецслужбы, тем более у агентов благородного происхождения!

Глава 4

Его звали Холи Тонг – святой Тонг. Святой, и тем не менее, блудливый и не верящий в Бога! Но даже будь он по-настоящему святым, его не радовала бы перспектива умереть в Гонконге. Ради справедливости надо отметить, что какая-то доля святости все же была присуща Тонгу: для той части света, где так широко распространены лицемерие, злоба и хладнокровная жестокость, Холи Тонг отличался бесконечной добротой. Он не мог умышленно причинить зло кому бы то ни было, даже индусам и малайцам.

Иглотерапевт, он принимал всех больных, приходящих к нему на прием, и при этом никогда не брал ни доллара с полунищих рикш и лодочников. Поэтому-то он и принадлежал к немногочисленным людям в Гонконге, которые могли спокойно прогуливаться по ночам, не рискуя получить удар ножом в спину.

И все же Тонг был грешником! Доказательством тому служила страсть Тонга к совсем юным девственницам, бежавшим из «красного» Китая, которым доктор в обмен на обладание их прелестями предоставлял метрическое свидетельство, поддельное, разумеется, удостоверяющее, что его подопечные родились в Гонконге. Впрочем, если учесть, что далеко не все девушки-беженки сохранили свою целомудренность, то и степень греха святого Тонга значительно снижалась.

Обладающий, за редким исключением, всеми необходимыми для мужчины качествами, Тонг в то же время имел два существенных недостатка: безграничную сексуальную озабоченность и словесное недержание, зачастую ставившее его в щекотливое положение. Будучи внуком врача, пользовавшего двор императрицы Цой, Тонг не достиг больших высот в медицине и смог стать лишь заурядным иглотерапевтом. Причем, его враги утверждали, будто Тонг ставит свои иголки просто наугад.

Когда японцы оккупировали Гонконг, Тонг старался подвергнуть иглотерапии всех японских адмиралов, попадавших в его поле зрения. Последние были настолько же без ума от его маленьких золотых иголочек, насколько и от флакончиков с возбуждающим средством, которое выдавал им Тонг после каждого сеанса, утверждая, что рекомендуемое средство способно поднять и мертвого. Так как большинство владельцев этого волшебного зелья пошло на дно задолго до того, как смогло его применить. Холи Тонг сумел завоевать себе славу доктора-волшебника, творящего чудеса за весьма умеренную плату.

Счастье никогда не приходит одно, и вот уже широко известная Интеллидженс Сервис прослышала о клиентуре китайца, представляющей для нее немалый интерес. Холи обожал поболтать и зачастую устраивал себе маленький праздник, рассказывая все, что поверяли ему высокопоставленные пациенты. Тем более что при каждой встрече его новоявленные английские друзья проявляли свою щедрость, предоставляя в распоряжение Тонга нескольких юных китаянок, далеко перешагнувших нравственные табу древнего Китая.

Все шло прекрасно до того дня, когда Кемтай, японское гестапо, не нагрянуло к Тонгу с визитом вежливости и не вырвало из его рук одного из японских адмиралов именно тогда, когда японец посвящал Холи в план предстоящего сражения. В качестве альтернативы гестапо предложило Тонгу назвать имена своих шефов или же провести ночь в клетке с бенгальским тигром, желудок которого уже познал вкус предателей. Будучи весьма мягким человеком, Холи не смог отказать японцам: в таком возрасте себя уже не переделаешь...

Англичане, со своей стороны, заочно приговорили Холи к нескольким довольно неприятным пыткам и к двум орденам Виктории Кросс, правда, посмертно.

Жизнь Холи Тонга не стоила бы и бамбукового ростка, если бы последний японский адмирал, побывавший проездом в Гонконге, не рассказал Тонгу в перерыве между двумя сеансами иглотерапии, где находятся японские подводные лодки, наводившие ужас на американских и английских моряков. После этого англичане простили Тонгу его грех и даже пожаловали несколько медалей и британский паспорт.

В 1945 году, когда Гонконг был возвращен англичанам, Тонг лишился всех своих именитых клиентов и вынужден был взяться за местную клиентуру, что, впрочем, не являлось для него особой необходимостью. В свои 55 лет Тонг владел великолепной виллой на Остин-роуд, расположенной прямо над фуникулером Виктория-Пик со сказочным видом на залив. К тому же Холи имел определенные проценты с прибыли нескольких кинотеатров Цзюлуна и счет в швейцарском банке. Кроме того, Тонг владел шикарным баром в Гонконге, который арендовало американское консульство, и, конечно же, британским паспортом, позволяющим ему удалиться в более благоприятные для жизни места в тот день, когда коммунистам надоест играть в кошки-мышки...

Короче говоря, в то ноябрьское утро Холи Тонг был настроен весьма оптимистично. Сидя в позе «лотоса» перед большим окном своего кабинета, он наблюдал за полетом птиц. В комнату бесшумно вошел его слуга Тюан и доставил своему господину поднос с чаем, а также ежедневную газету «Южный Китай», основанную еще в те времена, когда британский флаг развевался повсюду – от Шанхая до Сингапура. Однако даже сейчас, когда королева Елизавета управляла территорией Гонконга, едва превышающей по своей площади половину Лондона, английское название газеты сохранилось без всяких изменений.

Снобизм Холи состоял в том, что он читал прессу только на английском языке. Тонг развернул газету и просмотрел крупные заголовки. Сообщая о катастрофе «боинга» компании «Чайна Эрлайнз», журналисты высказывали предположение о возможной диверсии. Не переносивший печальных известий, Тонг отложил газету.

Прежде чем начать пить чай, китаец внимательно посмотрел в чашку, чтобы убедиться, что в ней не плавают никакие частички – это было бы плохим предзнаменованием: дедушка всегда учил Тонга обращать внимание на предостережения свыше.