Три версты с гаком. Я спешу за счастьем

— Очень вкусно, — сказала Таня, придвигаясь поближе к котелку.

Артём улыбнулся и достал из вещмешка бутылку водки, пластмассовые стаканчики. Таня отрицательно покачала головой.

— Я не люблю водку, — сказала она.

— Под уху — то? Одну рюмку?

— Я не понимаю, почему люди могут выпивать в любое время… Ну ладно, в праздник, а сейчас?

— Сейчас тоже праздник, — сказал Артём.

Она пить не стала. Опрокинув один — единственный стаканчик, он закупорил бутылку и спрятал в мешок.

И хотя уха была отменной, ночь тёплой и звёздной и добродушно потрескивал костёр, а у берега всплёскивала крупная рыба, перекликались ночные птицы, хорошего разговора не получилось. Таня изредка вскидывала на него тёмные с блеском глаза, и взгляд её был насторожённый. Это связывало Артёма, он даже отодвинулся от неё подальше. Поужинав, Таня взяла котелок, ложки и спустилась к воде. И долго не возвращалась: по — видимому, дожидалась, пока Артём уляжется. Он стоял под деревом и курил. Костёр потух, и синеватый дым, поднимаясь вверх, запутывался в ветвях. Она вернулась, пожелала спокойной ночи и забралась в палатку, закрыв её с той стороны на «молнию».

Артём усмехнулся, докурил сигарету и тоже отправился в шалаш. Утром он встал на зорьке — Таня ещё крепко спала — и уплыл под другой остров, где с вечера поставил жерлицы. На двух сидели щуки. Одна с килограмм, вторая около двух. Борьба с зубастыми хищницами доставила ему удовольствие. Побросав их в лодку, он поплыл к камышам половить на удочку. Часы остались в шалаше, и он не знал, сколько времени. Судя по солнцу, часов десять — одиннадцать. В садке с дюжину подлещиков, штук пять приличных окуней. Когда солнце поднялось над островом, рыба перестала брать. Захотелось есть. Интересно, догадалась Таня сварить похлёбку из картофеля и мясных консервов? Он положил все припасы рядом с котелком.

…Вдруг удочка поползла с лодки в воду. Артём подумал, что отвязался якорь и лодку понесло, но ничего подобного не случилось. Поплавка не было видно, а удочка упорно уходила в воду. Ухватив за конец, Артём подсёк и почувствовал приятную тяжесть. По всем приметам это был…

— Лещ! — свистящим шепотом произнёс он.

Двигая прогнувшимся удилищем, осторожно стал подводить тяжёлую рыбину к лодке. Из глубины показался черный плавник и изумлённая треугольная голова с вытянутыми в трубку жёлтыми губами. Красавец лещ с золотистыми боками спокойно и зачарованно шел прямо в руки.

— Ну, иди, иди, милый, дорогой… — стонал Артём, шаря за спиной подсачек.

Нужно дать рыбине глотнуть воздуха, тогда будет совсем смирной… Артём стал подсовывать подсачек, и тут лещ, втянув губы — трубочку, мощно ударил хвостом, так что брызги взметнулись выше лодки. Тоненькая леска, жалобно тренькнув, лопнула. И лещ, ещё раз взболтнув тёмную воду, сердито ушёл в глубину. У Артёма было такое ощущение, будто его обокрали. Швырнув в лодку удочку со свившейся в блестящую пружинку леской и мокрый подсачек, он ухватил себя за бороду и сильно дёрнул, а потом принялся обзывать себя всякими нехорошими словами. Этого ему показалось мало. Вскочив на ноги, плюхнулся в воду и, сразу остыв, поплыл вокруг лодки, качающейся на поднятой им волне.

2

Подгребая к своему острову, Артём увидел, как на плёсе охотится окунь. Вода так и кипела, бурлила, во все стороны брызгали серебристые мальки. Судя по всему, жировал крупный окунь. Осторожно двигая вёслами, он подплыл поближе и без всплеска опустил якорь. Глубина метров семь. Насадив самого крупного червя, забросил удочку. Но окунь не брал.

Неожиданно лодка вздрогнула, накренилась, и Артём чуть было не бултыхнулся в воду.

— Я напугала тебя? — увидел он у кормы смеющееся Танино лицо. Она в первый раз назвала его на «ты».

— Я решил, ко мне вернулся чудо — лещ, которого я упустил, — улыбнулся он.

Держась одной рукой за лодку, она приподняла садок из металлической сетки, привязанный капроновым шнуром к резиновой уключине, и воскликнула:

— Это ты поймал?

— Мне русалка помогала, — сказал Артём. — Это разве рыба? Ты бы посмотрела, какой у меня лещ из — под самого носа ушёл!

— Ну и хорошо, что ушёл… Можно, я и этих выпущу?

— Выпускай, — сказал он, глядя на неё.

— И тебе совсем не жалко?

— Нет.

Она раскрыла под водой садок и перевернула. Живые окуни и подлещики, не веря в такое счастье, растерянно плавали рядом. И вдруг как по команде бросились врассыпную. Таня собрала в садок дохлую рыбу, которая боком плавала по поверхности, и сказала:

— Это хорошо, что ты не жадный.

— Давай вдвоём рыбачить? — предложил Артём. — Я буду ловить, а ты обратно в озеро выпускать…

— Лови один…

Она отпустила лодку и поплыла к берегу. Её намокшая белая косынка соскользнула с головы, но она даже не заметила. И тогда Артём прыгнул с лодки, зацепив ногой удочку. В несколько взмахов он подплыл к медленно опускающейся на дно косынке, подхватил её и припустил за девушкой.

Заметив, что он её преследует, Таня изо всех сил замолотила руками и ногами по воде, но Артём быстро догнал её. Полные загорелые ноги мельтешат у самого лица. Артём не удержался от соблазна и поймал её за пятку.

— Я закричу… Отпусти сейчас же!

Лицо у неё очень испуганное, глаз не видно — мокрые волосы облепили лоб, щеки.

— Я не знал, что ты воды боишься.

— Когда я увидела, что ты плывёшь сзади, мне вдруг стало страшно, — немного успокоившись, сказала Таня. — Вода, вода… Берег далеко, кругом ни души… Наверное, так чувствует себя человек в океане, когда его преследует акула…

— Это я — акула?

— Не плыви, пожалуйста, за мной, — попросила она.

То и дело оглядываясь, она поплыла к берегу. Черный, лоснящийся купальник то показывался над водой, то исчезал. В глазах ещё притаился страх, губы сжаты. Артём видел, как она вышла на берег. Повернувшись к нему спиной, отжала волосы. Сверкающие капли упали на траву. Стройная, с закинутыми вверх руками, она стояла на берегу, с головы до ног облитая солнечным светом. Он ожидал, что она оглянется, улыбнётся, но девушка, так и не оглянувшись, ушла по примятой траве к палатке, просвечивающей сквозь ольховые кусты.

Артём повязал на шею косынку, перевернулся на спину и, гладя на облака, поплыл к лодке, стоявшей на якоре.

3

Они молча сидели у костра и смотрели на огонь. Совсем рядом зудели комары, но пока не нападали. Артём то и дело подбрасывал сырых ольховых веток, и густой белый дым отгонял комаров.

— Пойду лодку на берег вытащу, — сказал Артём, поднимаясь с земли.

Большое полузаснувшее озеро примолкло. К вечеру оно всегда становилось тихим, спокойным. Огромное блестящее зеркало, отражающее закатное небо, облака, потемневший лес. Лишь на плёсе играла рыба, и большие круги разбегались то тут, то там. Артём вытащил покрытую вечерней росой лодку, поставил удочки и спиннинг к толстой сосне. Садок с рыбой привязал к осоке.