Три версты с гаком. Я спешу за счастьем
Шрифт:
Артём первым входит в избу и поспешно раскрывает дверь в большую комнату. Включив свет, говорит:
— Будьте как дома… Я сейчас! — и убегает в спальню.
— Не забудь штаны надеть, — смеётся Алексей. — Тут все — таки дамы.
Таня сидит на кровати, закутавшись до подбородка в клетчатое одеяло. Глаза блестят.
— Понимаешь, приятель — художник приехал… — бормочет Артём, торопливо одеваясь. — Из Ленинграда.
— Из Ленинграда… — как эхо повторяет Таня. Слышно, как за тонкой дощатой перегородкой разговаривают гости, двигают стулья.
— Девочки,
— Коньяк в рюкзаке, где фотоаппарат, — говорит незнакомая Артёму девушка.
— Старик! — орёт из другой комнаты Алексей. — За то, что я привёз сюда твою Нину, с тебя причитается… Кстати, это её была идея — нагрянуть к тебе… Твоё Смехалкино даже при свете фар понравилось ей… Хочешь, насовсем её здесь оставлю… Как, Нина, согласна? Слышишь, она согласна!
— Вот трепач! — негромко говорит Артём. — Наверное, тяпнул где — нибудь по дороге…
— Ну, что ты там целый час копаешься? Можешь фрак не надевать. Тут все свои… Да выходи же ты, чертов отшельник, дай хоть взглянуть на твою бородатую рожу!
— Артём, ты нарочно от нас спрятался? — спрашивает Нина.
— Она мне за дорогу всю плешь проела — все волновалась, что ты куда — нибудь отсюда удрал… — говорит Алексей. — Везёт же некоторым — их любят…
— Бедненький… Тебя никто не любит! — кокетливо замечает незнакомая девушка.
— Ты меня не любишь, не жалеешь… Разве я немного некрасив?.. — с выражением декламирует Алексей.
— Одевайся, — негромко говорит Артём.
Таня молча смотрит на него. Глаза у неё какие — то отрешённые, далёкие.
— Иди к ним, — говорит она.
— А что же ты? Сидеть тут будешь? — Иди, говорю… Тебя ведь ждут.
Артём не успевает ответить: распахивается дверь, и на пороге появляется Нина. Она в коротком вязаном платье, белых чулках и высоких сапожках. От электрической лампочки на золотистых волосах её вспыхивает мягкий блеск.
— Я очень соскучилась по тебе, Артём… — с порога говорит она и умолкает на полуслове, увидев на кровати Таню, закутанную в одеяло. Секунду они смотрят друг другу в глаза: удивление и растерянность в светло — серых глазах и пристальное внимание в больших черных. Первой отводит взгляд Нина. Изумление на её лице сменяется вежливой улыбкой.
— Добрый вечер, девушка, — говорит она. — Извините, я ворвалась к вам… Артём, ты мог бы и предупредить нас, что у тебя… гостья?
Взгляд её задерживается на Таниной одежде, повешенной на спинке стула.
— Точнее — не гостья, а обнажённая Маха… — с холодной улыбкой добавляет она.
— А вы напоминаете Юдифь, — говорит Таня. — Для полноты картины вам лишь не хватает меча и головы несчастного Олоферна…
— Я в этой ситуации, судя по всему, и должен быть головой Олоферна? — попытался разрядить напряжённую обстановку Артём.
Но девушки не удостаивают его даже взглядом.
— Выйдите, пожалуйста, из комнаты, — ледяным тоном говорит
Таня. — Я должна одеться.Нина поворачивается и выходит.
— Ты тоже уйди, — после некоторого молчания говорит Таня.
— Позволь мне сначала привести себя в порядок… — говорит Артём. — Одевайся, я сейчас тебя познакомлю…
— Выключи свет, я не хочу одеваться при свете. Она смотрит на него не мигая. Черноволосая голова немного наклонена набок, рука у самого подбородка сжимает одеяло.
— Это мои друзья, — говорит Артём виноватым тоном и оттого, что оправдывается, сам на себя начинает злиться. — Я тебе рассказывал об Алексее… Ну, а Нина…
— Я тебя просила выключить свет.
— Хорошо, хорошо…
Он завязывает шнурок ботинка и выключает свет. Таня молча одевается.
— Нина… — приглушённо произносит в темноте Артём. — Короче говоря, мы с Ниной…
— Я тебя ни о чем не спрашиваю, — перебивает она.
— В общем, одевайся и выходи… Мы ждём тебя.
— Ты не видел мои туфли?
— Я сейчас свет включу…
— Не надо, — говорит она. — Иди к ним.
В столовой уже накрыли стол, на тарелках рыбные и мясные консервы, ветчина, колбаса и в центре бутылка коньяка. Даже высокие зеленые рюмки были выставлены. Стройная крашеная блондинка с тёмными влажными глазами хлопотала у стола. Нина, зябко приподняв плечи, стояла у раскрытой форточки и курила. Когда вошёл Артём, она повернулась и как ни в чем не бывало улыбнулась:
— Ты уж извини, что без телеграммы…
— Знаешь, старик, — сказал Алексей, наливая коньяк в старинные рюмки, — мы взяли да и махнули в Суздаль… Какие там рестораны! А церкви, часовни! Я еле уговорил девочек назад ехать. Ходили как зачарованные… Ну вот, а на обратном пути завернули к тебе. Знал бы, что такая дорога — ни за что не свернул бы с шоссе!
— Лёша ругался, как сапожник, — улыбнулась крашеная блондинка.
— Познакомься, — спохватился Алексей. — Ира… Чует моё ретивое, что я на ней женюсь…
— За тебя ещё замуж никто не пойдёт!
— Слыхал, Артём? — балагурил Алексей. — Уж если мы с тобой, старина, не женихи, то, я скажу вам, вы, девочки, зарылись… Верно, старик?
— Верно, — машинально повторил Артём, прислушиваясь, что там происходит за стеной.
— Вы тоже такой же самоуверенный, как и ваш друг? — спросила Ирина, с любопытством глядя на него.
— О чем вы? — смутился Артём. — Я думал про дорогу… Эти три версты с гаком — стихийное бедствие для посёлка…
Когда все перестали смеяться, Алексей сказал:
— Что с тобой, дружище? Будто тебя пыльным мешком ударили?
— Ты недалёк от истины, — усмехнулась Нина.
— Какие — то тайны мадридского двора… — Алексей поднял рюмку. — Давай, старина, тяпнем за встречу!
— Подождите, — сказала Нина. — Артём, что же ты не пригласишь к столу свою милую Маху?
Алексей обалдело уставился на Артёма.
— Маху? Где же она?
— Рядом, — сказала Нина. — За стенкой. Посмотрев озадаченно на Нину, Алексей поставил рюмку на стол:
— Давай её сюда немедленно!