Три войны

— А можно? — тут же вступила в игру Полина и обворожительно улыбнулась.

— Поля, тебе, солнце мое, все можно, — продолжал дурачиться Виктор. — За твои ямочки на щеках и один благосклонный взгляд я отдам не только рабочее место, но и сердце в придачу и руку. Не буду больше базарным торговцем, бери меня всего, со скидкой.

— Ну-ну, — девушка обошла паяца кругом и охлопала его по карманам. — Пусто что-то, Витек. В твоих карманах не брякают ключики от машины, квартиры и сейфа, в котором деньги лежат, а я девушка с запросами, меня красной корочкой приобретенного в переходе метро диплома не купишь. Безумные волосатые ученые тоже нынче не в цене, мы, девушки, существа приземленные, нам надо что-нибудь материальнее звезды с неба.

— Поля, какая машина?! Я тебя на руках носить буду!

— Здоровья хватит? — Полина скептически оглядела сухопарую фигуру «носильщика».

— Зуб даю, мамой клянусь, что займусь бодибилдингом! — щелкнув ногтем по зубу, поклялся Виктор.

— Кончаем базар! — В операторский зал вошел начальник ночной смены. — Поля, не слушай ты эту балаболку, он тяжелее карандаша в жизни ничего не поднимал. По местам, командовать парадом буду я!

— А где шеф? Куда Чуйко подевался? — спросил кто-то.

— Взял отгул по семейным обстоятельствам, по крайней мере, так сказал куратор.

— Понятно, опять тайны мадридского двора, — обиженно прокомментировал тот же голос.

Начальник смены сурово оглядел ученых и приставленных к коллективу «консультантов» от профильных органов и рявкнул:

— По местам, коллеги!

— Какой график «окон», Петрович? — спросил Николай начальника смены.

— Иланта, Ортен. Через три часа Тэриум, научный комплекс, изучаем подходы, определяем точки выхода и постановки порталов. Приступаем, Коля, начинай предпусковую подготовку.

Николай, шутливо приложив руку к голове, запустил тестовую программу.

Через пятнадцать минут на главном экране появилась картинка осажденного города с высоты птичьего полета. На Иланте было раннее утро, небо на востоке только-только розовело. Повинуясь команде начальника смены, управляющий порталом оператор щелкнул костяшками пальцев, осторожно тронул джойстики и повел портал вниз.

— Это что за демонстрации? — удивленно спросила Полина, разглядывая две колонны людей, идущих по параллельным улицам в сторону одного из мостов, связывающих городские районы между собой. На тротуарах, казалось, собрался весь город. Жители, в полнейшей тишине, бросали на дорогу зерно и хлебные крошки, даже дети не кричали, а тихо взирали на странное шествие. — Что-то у меня нехорошее предчувствие, мальчики.

— Ты права, детка. Не похоже на Первомай. Наблюдаем, — тихо сказал Петрович.

Люди шли к мосту, многочисленные наряды стражи и армейских патрулей, не чиня препятствий, расступались перед ними и сгибались в низких поклонах. Шествия были более чем странными, так как большую часть «демонстрантов» составляли, скажем так, люди с ограниченными возможностями. Тем более невероятным было почтение, оказываемое горожанами, стражей и армейцами. Колонки доносили до наблюдателей стук костылей по мостовой, шарканье ног и прерывистое дыхание. Никто не произносил ни одного слова.

— Мальчики, — нарушила молчание Полина, — может, я ошибаюсь, но мне не дают покоя белые рубахи на людях и орках, как и мантии на магах в голове колонн.

— Не ошибаешься, — ответил Петрович, — помятуя наших предков, я склонен выдвинуть версию, что скоро мы увидим нечто невероятное. Почему я так говорю? Наши предки надевали чистое белье и белые рубахи перед смертью. Белый цвет в старину ассоциировался с трауром и загробным миром, на Востоке, в Китае, к примеру, белый цвет до сих пор считается цветом смерти. Я одного не пойму, почему береза считается исконно русским деревом?

— А что не так? — спросил Виктор.

— Где-то я читал, что славяне не любили березу из-за того, что она быстрее всех вырастала на пустырях и пожарищах. Наши предки предпочитали сосновые боры и широкие дубравы, но никак не березняки.

— Да ладно вам, — вклинилась в разговор Полина. — Похоже, они дошли, смотрите, от первой колонны отделился маг в черной мантии, от второй — в черно-белой.

— Угу, — Виктор закусил карандаш. — Миф-фа, дай кафтинку блифе. Ми-ш-ша, — выплюнул он канцелярскую принадлежность, — уснул, что ли? Приблизь волшебников.

Изображение резко скакнуло вперед.

— Хорош!

Черный и белый маги, что-то шепча про себя, обнажили клинки и начали расчерчивать прямо по брусчатке сложную пентаграмму. Проведенные мечами линии тут же вспыхивали странным черно-белым цветом. Закончив с рисунком, они застыли неподвижно, казалось, что на этом представление завершилось, но не тут-то было — в воздухе стали загораться неизвестные ученой братии руны или какие другие магические символы, от которых к пентаграмме тянулись красные светящиеся жгутики.

— Миша, сдай назад, — скомандовал Петрович. — Ага, рисунок объемный. Ох ты, Миша, на минутку разверни «окно» за крепостную стену. Сдается мне, что парни в черном и белом хотят чем-то приласкать орков, смотрите, те уже вывели зомбаков в поле и выстраивают атакующие колонны из живых. Похоже на то, что их отцы-командиры намерены взять Нижний город. Миша, — новая команда богу джойстиков и «окон», — возвертайся обратно, что там наша парочка?

Парочка завершила работу по строительству объемной многогранной пентаграммы и маг в черном, хотя он был блондином, вышел за пределы магического чертежа и положил на землю десяток ножей с длинными узкими лезвиями.

— Ого! — выразил общее мнение и догадку Виктор. — Мамой клянусь, зуб даю, черно-белые пацаны готовят жертвоприношение!

— Уймись! — одернул его Петрович. — Наше дело маленькое: наблюдаем.

Маг в черном, шагнув в предел пентаграммы, взял своего коллегу за руки и начал что-то напевать, напарник вторил ему. Линии пентаграммы засветились ярче. Продолжая напевать и держаться за руки, маги пошли по кругу, стоило им пройти мимо какой-либо руны, как та вспыхивала ярким пламенем. Закончив брожение по кругу, маги, продолжая петь, расцепили руки и разошлись в противоположные стороны друг от друга, у лежащих на земле ножей синим цветом засветились лезвия. Видимо, это послужило сигналом для стоявших у моста орков и людей.

Ученые и наблюдатели от спецслужб, находящиеся в зале, видели множество смертей на чужой, заэкранной войне, но и их пробрало, когда к ножам пошли первые «демонстранты» и начали хладнокровно втыкать их в себя. Полина ойкнула и отвернулась.

— Че-е-ерт, — прошептал Николай.

Вместо того чтобы рухнуть на землю, самоубийцы превратились в мощные языки пламени, от пентаграммы отделились красные жгуты и втянули огонь в себя. Ножи зависали в воздухе, потом, через несколько мгновений они оказывались в руках очередных жертв сумасшедшего ритуала. Пламенных языков становилось все больше и больше, через пять минут или чуть больше настоящий огненный торнадо накрыл собой пентаграмму и спрятавшихся внутри магов. По экрану пошла рябь.