Три возраста Окини-сан
Шрифт:
Но следовало загладить и посадку эскадры на мель.
– Я, – сказал Жерве, – нисколько не жалею, что дорога в Кронштадт оказалась с препятствиями. Тем сильнее станет наша дружба, которой так пылко желает вся Франция…
Дамы заулыбались. После жаркого лакеи салютовали открытием огня из бутылок с игривым французским шампанским.
– А где же водка? – удивился Жерве.
– Подать водки! – скомандовали адмиралы непререкаемо, как привыкли отдавать приказы в плутонги: «Подать снаряды!»
Главач распушил усы и, не сводя глаз с Жерве, берущего с подноса бочок индейки, покрыл шум застолья бравурными звуками «Марсельезы», услышав которую, народ, стоявший на улицах, начал кричать «ура». Все разом поднялись с мест:
– Vive la France! – произносили русские офицеры.
– Vive la Russie! – вторили им офицеры французские…
Так уж
– Русские друзья! Ждем всех вас в нашем Тулоне…
Два года Коковцев отслужил флагманским минером (флагмином) на крейсерах второго и первого рангов, побывал в Италии, на Мадере, в Америке и в Палестине. За время его отсутствия Виктор Сергеевич, ездивший в полтавское поместье, погиб в железнодорожной катастрофе. Вернувшись домой, кавторанг застал Веру Федоровну поникшей и растерянной. Умерла и мать Коковцева, не дождавшись сына с моря. Две смерти подряд подрасстроили бюджет семьи, но теща, как видно, не собиралась делиться доходами со своих черноземных десятин.
– А, бог с ними! – говорил Коковцев, отмахиваясь…
Русская эскадра адмирала Авелана отправилась в Тулон, чтобы закрепить союзное торжество, Владимир Васильевич знал, что французы народ экспансивный, но даже он растерялся, когда толпы горожан ринулись на русские корабли, женщины целовали всех подряд без разбора – хоть адмирала, хоть кочегара, матери протягивали русским матросам своих младенцев:
– Ради него! Седану не повториться…
– Франция спасена! Да здравствует великая Россия!
Это была политика не та, о какой глаголят дипломаты на конгрессах, а политика сердца. Военные оркестры гремели маршем «Кронштадт – Тулон»; ухали литавры и завывали геликоны:
Кронштадт – Тулон!Тулон – Кронштадт!Мы победим в борьбе неравной.Кронштадт – Тулон!Тулон – Кронштадт!Вперед, вперед, флоты и армии.Никто не сомневался, что война с Германией неизбежна.
Каждый русский матрос получил на руку массивный браслет из чистого золота с надписью: НЕВЕСТАМ РОССИИ – ЖЕНЩИНЫ ФРАНЦИИ. Делегация офицеров с эскадры Авелана отъехала в Париж, где ее принял президент республики. В числе прочих Коковцев тоже стал кавалером Почетного легиона; к этому времени он уже имел орден Владимира и Анну 2-й степени. Флагмина любезно пригласили на маневры французского флота. В кают-компании французского крейсера «Латуш-Тревилль» кавторанг освоился очень быстро, найдя общий язык с хозяевами. Коковцева удивило лишь одно обстоятельство: стоило раздаться звучанию «Марсельезы», лица офицеров застывали как мертвые. На вопрос – почему они так реагируют на свой гимн, аристократ де Буггенвиль ответил: «Нас под эти аккорды еще недавно расстреливали…» За столом вино употреблялось умеренно, зато открыто стояли большие кувшины с шампанским, которое даже матросы пили, как в России мужики хлещут из бочек квас. В штурманской рубке Коковцев заметил, что карты разбиты на пронумерованные квадраты.
– Что это значит? – обратился он к штурману.
– Для удобства. Передавать многоцифровые координаты всегда сложно, бывают ошибки сигнальщиков в цифрах, что может привести к трагическим неувязкам. А здесь все просто: из квадрата тридцать восьмого перехожу в квадрат шестнадцатый. Один взгляд на карту – и все сразу видно. Никакой путаницы!
Об этом способе квадратирования карт Коковцев послал донесение под «шпиц», а там хорошее дело адмиралы торжественно погребли в своих пирамидальных анналах. Впрочем, в развитии минного оружия ничего нового Коковцев не обнаружил. На маневрах присутствовали и офицеры флота королевы Виктории, от них он получил приглашение посетить Ла-Маншскую эскадру… У англичан было много такого, чему можно позавидовать. Особенно восхищали отличные мореходные качества кораблей и командиров. В самую теснотищу гаваней они влетали на полном ходу, как угорелые, не боясь выброса на камни или столкновения. Но боевой распорядок их дня напоминал дикую оргию кухарки, помешавшейся на чистоте. Матросы драили сибирлетом (каменными брусками) не только палубы, но даже… пушки!
Коковцев уже слышал, что в минном оружии Англия плетется
в самом хвосте других флотов мира. Он выразил по этому поводу свое недоумение и получил надменный ответ:– Зачем нам обороняться минами, если со времен Нельсона мы знаем одну формулу боя – наступать, подавлять, преследовать. А мина – оружие слабейшего против сильнейшего…
Владимир Васильевич, гость вежливый, не стал утверждать, что такая прямолинейная тактика есть отрыжка былой славы Трафальгара, а календари уже готовы открыть XX век… Практические стрельбы англичане именовали «нужной заразой». Содрогание кораблей на залпах калечило арматуру, гасило в отсеках лампы, механизмы сдвигались с фундаментов, текли фланцы на трубах, в стыках корпуса появлялась «слеза», – у всех ведь так! Но англичане, оберегая чистоту от «заразы», стреляли скверно. Это правда, что, много плавая, они подавляли мир своей килевой мощью, но мощь их калибров практически равнялась нулю. Немцы – вот это были мастера; им плевать, что летят стекла и кусками отскакивает от бортов защитная пробка. Прильнув к прицелам, они садят и садят по щитам с дальних дистанций, а корабли у михелей на диво прочные, выносливые. Французы шарахаются из одной крайности в другую, а теперь они стали союзниками России; это значит, что все ошибки в развитии их флота механически будут перениматься и русскими верфями, за что всем нам, господа, предстоит расплачиваться в сражениях – кровью, ожогами, ампутациями…
Вернувшись в Петербург, Коковцев сделал в Адмиралтействе подробный доклад о виденном, закончив его словами:
– Я был крайне придирчив в своей критике и знаю очевидно недостатки нашего флота. Но у меня создалось впечатление, что российский флот все-таки иногда опережает иные флоты…
Нет, он не хотел льстить адмиралам – так и было!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Его любимый первенец Гога уже бегал по утрам в гимназию, мальчик музицировал на рояле, рисовал кораблики. Как быстро летит окаянное время, черт бы его побрал!
В своем докладе под «шпицем» Коковцев забыл упомянуть встречу на рейде «Плимута» с японским крейсером, пришедшим к англичанам с визитом вежливости. Удивительно быстро азиаты освоились с флотской цивилизацией. Побудка в пять утра – и экипаж начинал крутиться по трапам и люкам, как белка в колесе, зато рано вечером матросы переодевались в кимоно и ложились в гамаки с журналами в руках – все активно просвещались, но с этого момента рядовые вступали с офицерами в почти товарищеские отношения, каких не было на других флотах мира… Со стороны это производило очень сильное впечатление!
А теперь, читатель, обратимся к событиям, которые отразились на русской истории, определив будущую трагедию Дальнего Востока. Но прежде разложим перед собой карту…
В глубине Желтого моря – Печилийский залив. Входящие в него будто заглядывают в пасть Великого Китайского Дракона, смыкающего над кораблями челюсти полуостровов. Слева Шантунский – с городами Чифу, Вэйхайвэй и Кью-Чжао, справа – Квантунский (Ляодунский) полуостров, на острие которого торчит острый клык порт-Артура! С кораблей, плывущих в Печилийском заливе, можно видеть, как в Желтое море обрушивается Великая китайская стена; форты гаваней Таку стерегут подходы к Пекину, до которого отсюда всего 60 миль…
Где-то в этих унылейших краях и родился Конфуций!
Япония решила не ждать, пока русские протянут рельсы до причалов Владивостока – ее эскадра уже входила в Печилийский залив. Нападение свершилось без объявления войны Китаю, отчего политики мира пришли в небывалое замешательство. Военные никак не ожидали побед Японии: «Что может сделать страна, лишь тридцать лет назад сбросившая кольчуги и панцири, а лук со стрелами заменившая магазинными винтовками?»
Сразу же выявилась поразительная энергия капитана первого ранга Хэйхатиро Того, командира крейсера «Нанива». Международные связи русских моряков были весьма обширны, среди офицеров нашлось немало людей, которые не раз даже выпивали в компании Того, не склонного к аскетизму. На основании их слов русское Адмиралтейство составило сводку. Того с пятнадцати лет плавал гардемарином на английском флоте, сдал экзамен на мичмана, неоднократно посещал маневры Ла-Маншской эскадры. Из британского опыта Того не стал хватать все, что плохо лежит, а тщательно отбирал лишь дельное, сразу отбрасывая все лишнее, консервативное, мешающее. Сводка завершалась фактом: Того большой приятель английского капитана Гэлсуорси, который служит ныне инструктором китайского флота…