Три желания

— Это было давно. С тех пор… — попытался оправдаться Луи, но Бартимеус его не собирался выслушивать.

— Мне плевать, как давно это было! Сколько джиннов погибло от твоей руки? Не захвачены, не запечатаны в лампах, а именно джинны, которых ты убил по-настоящему. Эта цифра настолько огромна, что ты даже сосчитать не сможешь. И вот этого убийцу ты просишь меня защищать. — Он толкнул Вуди вперёд, распаляясь окончательно. Сейчас он не хотел даже прикасаться к ней. Ему было больно, обидно, и тоска по потерянному дому становилась все сильнее с каждой минутой.

Слушая всё это и терпя такое грубое обращение к себе, Вуди сама стала закипать. Но бессилие и эмоциональные всплески, голод, холод… Вместо ярости она ощутила в груди другую, не менее жгучую боль, которое поднималась вверх, к глазам. И стоило Бартимеусу её толкнуть, как это стало толчком и для слёз.

Это слушать было не просто неприятно. Больно. Она про Луи ничего не знала, но сейчас для неё все обвинения на его адрес были бездоказательными. В смысле, даже когда у него был шанс убить противника, который вполне мог их выследить, Луи не убил. И это было высшим доказательством для Вуди.

Что же касается Бартимеуса…

— Ты выкрал меня из родного дома, — дрожащим голосом начала она, вытирая слезы, но так и не повернулась. — Ты сам переместил меня в дом Луи. Ты обвиняешь меня в моём желании, припоминаешь мне, злишься на это… Но сам банального возвращения телефона не смог выполнить… Что ты за джинн такой? Это не хочу, это не буду… Это, так уж и быть, выполню, но ты сама об этом пожалеешь. Что ты за джинн такой? Не джинн, а… выскочка. Самовлюбленный хвастун! Ничего мне от тебя больше не нужно. Меняй хозяина, как хочешь. Загадывать что-то себе дороже. Всё равно либо не выполнишь, либо потом обвинишь во всех грехах мира.

Как Вуди и предполагала, желание обернулось ей боком. И загадывать теперь что-либо она просто отказывалась. Вновь вытерпеть всё дерьмо, что Бартимуес на неё выплеснул? Уж нет… Никуда она с ним не пойдет.

Поворачиваться не смела — слова о её никчемности не просто ударили, но еще и в голове отбивали колокольный звон, и слезы, как бы она ни старалась сдержать их, продолжали течь.

Вуди шла к Луи, низко опустив голову, а когда подошла, взяла его за плащ и тихо прошептала:

— Луи, я хочу уйти отсюда.

Как тут не доверять вампиру? Он ни разу её ни в чем не упрекнул (кроме крови, конечно, но это было объяснимо). Не кричал, не обвинял. Он её спас, потому что хотел спасти, а не потому что она хозяйка. В этом мире Луи для Вуди был всем: глазами, разумом, защитой. Бартимеус…

Никем.

Луи приобнял Вуди, чтобы ее успокоить. Бартимеус был не прав, она ведь действительно ни в чем не виновата. Проблемы их мира ее не должны касаться.

— Я ещё пожалею об этом, — пробормотал Барти, надавливая пальцами на глаза. — Но на дно мы пойдем все вместе. Если меня казнят, то ваши головы будут на соседней плахе.

Послышался щелчок, и Бартимеус перенес их всех во дворец. Всё-таки не зря он долго осматривал комнаты и выбирал в менее обитаемой части замка. А уж он позаботится о том, чтобы никто наверняка не зашёл к нему. И не вышел.

Комната как комната, не такая пышная, какая была у Барти, но намного лучше, чем в которой живут люди на Земле. Всё было в восточном стиле: подушки на полу, кровати с балдахинами, шелка и всё в теплых оттенках, шелковистое и легкое.

Вуди поняла о перемещении лишь после чувства тошноты, что появилось внутри, но, коротко осмотрев комнату, к Барти она даже не повернулась и не сказала ни слова. Уж слишком сильна была обида на его слова. Она так и осталась стоять, прижатая к Луи. Только переместилась так, чтобы стоять от него сбоку, и осталась накрытая его плащом. Будто бы он мог отогнать все беды мира от неё.

— Только попробуй что-нибудь выкинуть, — пригрозил Барти Луи, будто у него не тряслись поджилки при мысли, что придется драться с легендой. Поддержав свои слова грозным взглядом, он опустился на ближайшие подушки.

На такое заявление Луи только фыркнул и отвернулся. Его вообще не волновали угрозы какого-то джинна, у которого даже лампы нет. Возможно, он просто почувствовал себя немного увереннее, потому что восполнил немного силы. Посмотрев на Вуди под боком, Луи поудобнее обнял ее и, слегка приподняв, отнес к кровати. Хватит с нее волнений на сегодня.

— Попроси еды для себя и ложись. Тебе не помешает отдых, — тихо сказал Луи, поставив Вуди на пол.

— Ничего у него больше не попрошу. И не приму, — буркнула упрямица, но на кровать села. Потом медленно упала на неё, не замечая, как сон окутывает уставший разум.

***

Закончив переносить эфиров и остальных по городам, Казан вернулся в замок. Он был разгневан, его всего трясло от проигрыша вампиру, но долг был превыше всего. И он мог дать себе волю только в замке.

— Владыка! — слегка забыв о порядках, он без стука вошел в покои короля, встретился с его суровым взглядом и тут же упал на колени. — Король, мой повелитель! Простите меня за дерзость.

— Ты одержим злобой, — строго сказал Джабраил. — Хочешь превратиться в ифрита? Огненного джинна-изгнанника?!

— Нет, мой повелитель, но… — Казан сжал зубы. Даже произносить это было тошно. Он и не стал. Сказал другое. — Реджинальд был замечен на границах того города. Он очаровал человека и пытался с ним скрыться, и…

— И ты вступил с ним в бой? — сразу догадался Джабраил. Он в миг оказался перед Казаном, и тому пришлось лбом землю целовать, признавая ошибку и как бы моля о пощаде. Но Джабраил был зол лишь из-за одного: — Ты мог погибнуть! Чудо, что ты вернулся живым и невредимым!

— Я хочу отомстить ему, король! Не за себя! За нас! За всех тех, кого убил этот выродок! За…

— Казан! — Громоподобный крик короля поднял тайфун в его же покоях. Вазы и статуэтки упали на пол и разбились, балдахины и занавески сорвались с петель. Но всё это продлилось недолго, и когда тайфун утих, Джабраил навис над Казаном. — Казан, ты всегда был способным мальчиком. Силой ты рос быстрее своих собратьев, и сейчас, смотря на тебя, я вижу непобедимого генерала, который бы возглавил мои войска.

Спокойный тон или похвала, но что-то заставило сердце Казана стучать тише, спокойнее. И даже как-то злость его уходила из души. В него верили. Его хвалили. Что могло быть лучше, чем благословение короля?

— Но твоя вспыльчивость всегда была твоим главным врагом, и пока ты не сможешь её обуздать, ты никогда не поднимешься на новый уровень могущества.

— Я готов провести десять лет под водопадом Альхи-Хан, владыка, медитируя и борясь со своим пороком, — горячо заверил Казан. — Но сейчас у меня просто нет времени на это. Реджинальд вернулся в строй. Если он начнет участвовать в нападениях, до Золотого замка доберутся за считанные месяцы. Казна вампиров пополнится тысячами ламп. Я должен действовать, пока Реджинальд не испил достаточно крови, чтобы восстановить своё могущество.