Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография
Шрифт:
Глава 1. Диккенсовский герой
Благие порывы души,
высоких стремлений начатки.
…И ты угасаешь в глуши –
добро, если в Пензе иль в Вятке.
А чаще — подобный замах,
мечтания об идеале
кончаются на Соловках,
за Верхнеудинском, на Каре.
Ты был бы, наверно, смешон,
когда б не платил эту цену.
Но снова ты прешь на рожон
и лоб расшибаешь об стену.
1. Россия его детства
Он родился в год гибели (в революционной традиции говорили: казни) императора Александра II, за две недели до этого трагического события, во взбаламученной пореформенной России, охваченной идеями новых преобразований и борьбы с ними. В России, которая
А страна становилась все моложе! Заметим, забегая вперед на 15–20 лет, что к началу Первой мировой (в то время ее называли Великой войной) более половины подданных Российской империи не достигли тогдашнего призывного возраста — то есть были моложе 21 года. При высокой рождаемости страна молодела — а это означало, что склонность к политическому радикализму возрастала, — и Алексей Рыков, постоянно живший в России, чувствовал это лучше многих других большевистских лидеров. Демография сыграла в истории русской революции не последнюю и, как правило, замалчиваемую роль. Впрочем, и абсолютизировать ее нельзя: ведь такой расклад характерен для всех традиционных обществ с высокой рождаемостью. Россия, в отличие, скажем, от восточных стран со схожей демографической картиной, обладала самобытной европейской культурой — и наша образованная «верхушка» схватывала, брала на вооружение и развивала все революционные направления европейской мысли. То есть страна отличалась молодостью и обладала интеллигенцией, искушенной в области либеральных и социалистических течений. Как в химии — два элемента в соединении образовали предреволюционную ситуацию. Судьба Рыкова — яркое подтверждение этого процесса. Выходец из крестьянского большинства, получивший образование европейского уровня (главным образом самостоятельно), он вращался в молодой среде и не уступал европейским радикалам в знании марксистской революционной теории.
2. Грустная сказка
О детстве 1870–1880-х годов мы знаем немало. Возможно, гораздо больше, чем о других временах. Ведь это эпоха расцвета русской прозы, в том числе — повествований о детстве. Русские писатели того времени подробно и художественно рассказали и о счастливых, и о несчастливых семьях. Немало рассказали и о поволжской провинции, и о бедности. Все это проявилось и в судьбе нашего героя. Представьте себе обыкновенную небогатую городскую квартиру того времени: их фрагментов, к счастью, немало сохранилось в музеях да и на полотнах художников-реалистов. Но все это, конечно, касается Алексея Рыкова не напрямую. Другое дело — воспоминания товарищей, которые расспрашивали председателя Совнаркома о его детстве и написали несколько кратких биографических очерков, посвященных ему и вышедших в период, когда Рыков был влиятелен и популярен.
Официальное место рождения Рыкова — Саратов. Но Вячеслав Молотов — один из немногих долгожителей среди большевиков ленинского призыва — вспоминал на склоне лет: «И Рыков, и Киров из Вятской губернии… Мы с Рыковым из одной деревни, два Предсовнаркома и оба заики… Теперь это уже город Советск, слобода внутри города оказалась» [1] .
Выписка из метрической книги о рождении А. И. Рыкова 13 февраля 1881 года и крещении 17 февраля 1881 года в Вознесенско-Горянской церкви г. Саратова. [РГАСПИ. Ф. 669. Оп. 1. Д. 27. Л. 6–7]
1
В наше время Советск — районный центр в Кировской области.
Сам Алексей Иванович любил шутливо повторять: «Где я родился — неизвестно». Но писателю Григорию Федоровичу Боровикову он доверительно признавался: «Я родился в Вятской губернии, в починке около слободы Кукарки. Родители переехали в Саратов, когда мне было две недели. В Саратове меня окрестили в церкви Вознесения. В Саратове я и вырос». Это давало ему повод называть себя и «вятским крестьянином», и коренным саратовцем. Крестьянин — это определение социального происхождения Рыковых. Сам Алексей Иванович — прирожденный горожанин, не знавший хлебопашества. Но — «из крестьян», а в Российской империи принадлежность к сословию имела немалое значение.
Словом, до сих пор достоверно неизвестно место рождения будущего председателя Совнаркома. Ясно только, что он родился в счастливой, шумной семье, которая держалась на энергии и авантюризме отца — Ивана Ильича. Он был пятым ребенком в семействе Рыковых. Старший Иван — родился за 14 лет до Алексея, в 1867 году. За ним последовали три сестры — Клавдия, Лариса и Фаина.
В Кукарках, в не слишком многолюдном Яранском уезде Вятской губернии, жили несколько поколений Рыковых и Глушковых — такую фамилию носила в девичестве мать будущего председателя Совнаркома. Крестьянствовали, охотились, занимались валянием валенок. Кстати, родом из этой слободы из «знатных людей» нового времени не только Молотов и Рыков, но и маршал Леонид Говоров, и первый советский комендант Кремля Павел Мальков, и наш современник, директор академического Института астрономии Борис Шустов…
А Иван Ильич решил выбиться в люди, занимался торговлей, немало путешествовал по губернии. У Рыковых имелся надел земли в Кукарках, но незадолго до рождения Алексея и скот, и урожай погибли при пожаре. Иван Ильич принял решение перебираться на Волгу, в Саратов, где у него (как и у многих предприимчивых вятских мужиков) имелись кое-какие связи. Он перешел в мещанское сословие, пытался наладить хлебную и соляную торговлю — как посредник. Хозяином большого дела старшему Рыкову стать не удалось, но он умел сходиться с людьми, был не чужд авантюризму, но при том недурно вел расчеты и успешно сводил концы с концами.
Глава большого семейства, Иван Ильич не боялся кочевать по всей России в поисках выгодного дела. Надежного заработка так и не нашел, но, питая уважение к техническому прогрессу, видел своих детей горожанами, людьми образованными. На его глазах сотни бывших крестьян превращались в мелких предпринимателей, в рабочих, приказчиков, а их дети порой получали образование и «выходили в люди». Такого будущего он и желал для своих чад, которых вообще-то редко видел, ведя почти кочевую жизнь.
< image l:href="#"/>Саратов его детства. Старинная открытка
Мама — Александра Стефановна — не успела рассказать Алексею многих сказок, без которых в России не бывало и не бывает детства, — слишком рано и неожиданно она ушла из жизни… Эти страшноватые волшебные истории повторяют в полутьме, поздним вечером, перед сном. Из поколения в поколение жила эта традиция — праздник сказки для детей. Не было ничего увлекательнее, таинственнее и страшнее этих сказок. Рыков услышал их от бабушки, и запомнились они крепко, на всю жизнь. Иван-дурак боролся за справедливость, в заколдованном лесу действовали Баба-яга и Кощей Бессмертный, лешие и русалки — русские нимфы.
Алексей представлял себя, своих братьев и сестер сказочными героями. Старший брат в раннем детстве был образцом для Алексея. Не зря же его именно так назвали — как самых находчивых и несгибаемых народных любимцев, которыми восхищались, хотя и не без иронии. Сказочный Иван все мог преодолеть и всех расколдовать. Он — победитель, самый главный персонаж любого народного сказания. Но Рыков и себя видел богатырем, путешественником, победителем. Почти каждый день он мечтал, представлял свое будущее — в героическом ореоле. Рядом с ним подрастал младший брат — Аркадий, к которому Алексей относился покровительственно, как и положено более сильному и опытному.