Три жизни

Как раз в этот момент человек в черной одежде священника вынырнул из-за угла и чуть не перелетел через молигруберовскую тачку. «Эй, поосторожнее вы, там! – воинственно воскликнул Молигрубер. – Не переверните мой мусор. Я потратил день на то, чтобы убрать и запихнуть его в свою тачку». Пастор стряхнул со своего костюма пылинки, взглянул на Молигрубера и произнес: «Сын мой, ты единственный, кто может помочь мне. Я новичок в этом районе и хочу нанести несколько визитов. Мог ли бы ты рассказать о людях, поселившихся здесь недавно?»

Старик Молигрубер поднес к носу большой палец, зажал одну ноздрю и высморкался от души, чуть-чуть не угодив в ногу священника, на лице которого отразилось изумление и отвращение.

«Нанести визиты? – спросил он. – Я всегда считал, что визиты наносит дьявол. Он навещает нас, а затем мы покрываемся чирьями и прыщами или кто-то выбивает из наших рук кружку с пивом, за которую мы расплатились последним центом. Вот что такое визиты. По крайней мере я так считаю».

Пастер окинул его с ног до головы взглядом, в котором читалось явное неодобрение. «Сын мой, сын мой, – произнес он, – я подозреваю, что ты не был в церкви слишком долго, так как проявляешь удивительное непочтение к духовенству». Старик Молигрубер взглянул священнику прямо в глаза и изрек: «Нет, мистер, я не божий человек. Мне только что сказали, кто я такой. Я – атеист. Вот кто я». При этом он самодовольно ухмыльнулся. Священник, переминаясь с ноги на ногу, смерил его взглядом и сказал: «Но, сын мой, у тебя должна быть какая-то религия. Ты должен верить в Бога. Приди в церковь в воскресенье, и я отправлю службу, посвященную специально тебе – несчастному брату нашему, вынужденному зарабатывать себе на жизнь уборкой мусора».

Молигрубер оперся на свою метлу и самодовольно заявил: «Но вы все равно никогда не сможете убедить меня в том, что Бог есть. Смотрю я на вас и вижу, что у вас есть деньги и зарабатываете вы их тем, что выкрикиваете всякие там слова о том, чего не существует. Вы докажите мне, господин Священник, что Бог действительно существует. Приведите его сюда, и пусть мы пожмем руки друг другу. Никогда Бог ничего не делал для меня». Он сделал паузу, порылся в карманах и вытащил оттуда недокуренную сигарету, затем достал спичку, чиркнул ею о ноготь большого пальца и, затянувшись дымом, продолжал: «Моя мать – она была одной из тех дамочек, которые делают это – ну, в общем, вы знаете, о чем я – за деньги. Никогда я так и не узнал того, кто мой отец. Думается мне, что в моем рождении виновата целая куча парней. Так что мне самому приходилось прокладывать себе дорогу в жизни еще тогда, когда я был два вершка от горшка, и никто не помог мне ни на грамм. Потому не стоит вам из своего большого дома, своего роскошного автомобиля и своей удобной работы читать мне проповеди о Боге. Приходите и поубирайте улицу здесь за меня – и тогда посмотрим, что ваш Бог сделает для вас».

Старик Молигрубер яростно хрюкнул и стал действовать на удивление быстро. Он забросил метлу на тачку, ухватился за ручки и покатил ее по улице чуть ли не бегом. Священник смотрел на удаляющуюся фигуру, и его лицо выражало крайнее удивление. Затем он тряхнул головой и забормотал: «Помилуй Господь, помилуй Господь. Какой безбожник! Куда катится этот мир?»

В тот же день, но несколько позже, Молигрубер встретился с парочкой дворников, или мусорщиков, или уборщиков – зовите их, как вам самим нравится, – из соседних домов. У них было заведено встречаться таким образом и обмениваться животрепещущими новостями. Молигрубер (в некотором роде) был одним из самых информированных людей этого квартала; он знал о передвижениях каждого жителя, знал о том, кто вселяется в квартиру, а кто выселяется из квартиры. И вот, повернувшись к одному из своих дружков, он спросил: «Скажи-ка, что это за парень в инвалидной коляске? Писатель, вроде?»

Уборщики с удивлением поглядели на него, а один из них, расхохотавшись, заявил: «Послушай, старик, не говори мне, что ТЕБЯ интересуют книги. Я всегда считал, что ты выше всей этой чуши. Но если хочешь знать, то этот парень действительно пишет что-то о том, что зовется „танатологией“. Сам толком не знаю, что это значит, но слышал краем уха, что это о том, как ты живешь, после того как умер. Все это кажется мне глупым, но так мне сказали. А живет старик в нашем доме».

Молигрубер покрутил сигарету во рту, скосил глаза к носу и произнес: «Бьюсь об заклад, хорошая должна быть у него квартирка. Небось, оборудована всякими там современными штуковинами. Хотелось бы мне увидеть все это своими глазами».

Уборщик улыбнулся и сказал: «О, нет, тут-то ты ошибаешься. Он живет там очень скромно. Не обязательно верить во все то, о чем он пишет, но живет он согласно тому, чему сам учит. Он выглядит достаточно плохо, и я уверен, что скоро сам сможет удостовериться в том, насколько вся его писанина об этой танато… как бишь ее там, окажется правдой».

«А где он живет? Я имею в виду, в какой именно квартире?» – спросил Молигрубер.

Уборщик окинул его испытующим взглядом и произнес: «О, это большая тайна. Люди не должны знать номер его квартиры, но я-то знаю, где он живет. А вот что известно тебе, а?»

Молигрубер ничего не ответил на это, и они возобновили свою бессвязную беседу. Затем он бросил вскользь: «Ты говорил, что квартира у него номер девяносто девять или как там?» Уборщик засмеялся и ответил: «Я знаю, что ты хочешь подловить меня врасплох, ты, старый хитрый пес. Ну ладно, тебе-то я скажу. Номер его квартиры…»

Как раз в этот момент грузовик, забирающий мусор, подъехал вплотную к тротуару и его автоматический подъемник пришел в действие. Пронзительный шум заглушил слова уборщика. Молигрубер умел проявить удивительную находчивость там, где пахло деньгами. Он протянул своему приятелю пустую пачку из-под сигарет и карандаш со словами: «Нарисуй-ка ты мне здесь этот номер. Я никому не стану говорить, кто дал его мне». Уборщик удивился тому интересу, который проявил старый дворник к этому вопросу, но послушно написал номер квартиры и передал пачку назад Молигруберу. Тот взглянул на нее, поднес руку к виску и засунул пачку обратно в карман. «Я уже должен идти. Нужно выкатить парочку этих контейнеров, чтобы их очистили, – сказал собеседник Молигрубера, – скоро увидимся». С этими словами он повернулся и зашагал к мусоропроводу. Старик Молигрубер зашагал своей дорогой.

Вскоре мусоровоз подъехал к молигруберовской тачке, и два мусорщика забросили ее в кузов. «Подсаживайся, старик, – обратился к Молигруберу один из них, очевидно шофер, – мы подбросим тебя до станции». Молигрубер забрался в грузовик. Он ничего не имел против того, что приедет на мусоросборник на пятнадцать минут раньше положенного срока.

«Скажите, ребята, – обратился к своим попутчикам Молигрубер, – не знаете ли вы писателя по имени Рампа, который живет в моем районе?»

«Да, – ответил один из мужчин, – мы вывозим немало мусора из его подъезда. Кажется, он употребляет кучу всяких лекарств. Мы забираем оттуда огромное количество всяческих упаковок, баночек, пузырьков и всякого такого. А сейчас, я гляжу, он начал колоться чем-то. Я видел там иглы, на которых стоял штамп „туберкулин“. Не знаю, что это такое, но такой на них штемпель. Мне даже пришлось отговаривать одного уборщика, чтобы тот не доносил в полицию об этом. Кто знает, как старик дошел до такой жизни? Может быть, он действительно ширяется?» Мусорщик замолчал, сосредоточенно разминая сигарету. После паузы он продолжал: «Никогда не доверял людям, которые любят звонить в полицию. Помнится, около года назад, да, да, почти ровно год назад случилась совершенно дикая петрушка. Уборщица нашла на свалке баллон от кислорода, и хотя, понятное дело, баллон был совершенно пустой – даже клапана на нем не было, эта баба позвонила в полицию, затем стала обзванивать все больницы, пока после этой суматохи не выяснилось, что все совершенно законно. В конце концов, люди не пользуются кислородными баллонами, если они не больны, не так, что ли?»

Они одновременно подняли глаза к часам и тут же засуетились. Прошла уже целая минута, после того как они должны были закончить работу. Целую минуту они работали бесплатно! Быстро сорвав с себя рабочие комбинезоны, они переоделись в свои обычные костюмы и бросились к своим автомобилям, чтобы покружить по улицам города от нечего делать.

На следующий день Молигрубер приступил к работе с небольшим опозданием. Когда он зашел на станцию, чтобы взять свою тачку, то услышал, как его окликнул мусорщик из кабины подъезжающего мимо грузовика: «Привет, Моли! Вот здесь кое-что для тебя. Ты все время спрашивал о том парне, так вот что он сочиняет. Можешь прочесть». И с этими словами он бросил Молигруберу книгу в мягкой обложке. Она была озаглавлена «Ты вечен».

«Я верю, – пробормотал себе под нос Молигрубер. – Не нужна мне вся эта чепуха. Когда ты умер, так ты умер. Никто тогда не подойдет ко мне и не скажет: „Привет, Молигрубер, ты очень хорошо вел себя при жизни. Вот трон, который соорудили специально для тебя из пустых мусорных ящиков“». Он повертел книгу в руках, перевернул несколько страниц, а затем засунул ее во внутренний карман своего жакета. «Чем ты там занимаешься, Молигрубер, что ты воруешь?» – раздался хриплый голос, и из-за конторки вышел приземистый толстенный человек. Он протянул свою короткопалую руку к Молигруберу и сказал: «Давай». Молигрубер безмолвно расстегнул верхнюю пуговицу жакета, вытащил из кармана книгу и вложил ее в требовательно протянутую руку. «Хм, – многозначительно произнес директор, или управляющий, или кто-то там еще. – Так вот что тебя интересует, а я то думал, что ты можешь думать только о выпитом пиве и о жалованье».

Молигрубер поднял улыбающееся лицо и взглянул в глаза приземистому человеку, который, несмотря на малый рост, был все же выше Молигрубера. «Ну да, Шеф, – произнес он, – можешь сам прочесть эту книгу и еще целую кучу таких же, а затем скажи мне, есть ли какая-то жизнь после этой. Если я иду по тротуару и вижу рыбью голову, валяющуюся там, я поднимаю ее и бросаю в тачку, и никто мне не говорит, что рыба будет жить еще одну жизнь». Он отвернулся и в сердцах плюнул на пол.

Управляющий повертел в руках книгу, а затем произнес с расстановкой: «Знаешь ли, Молигрубер, существует множество вещей, относящихся к жизни и смерти, которые мы вообще не понимаем. Моя половина – она настоящая охотница до этих книг. Она прочитала все вещи, которые написал этот парень, – так вот, моя половина утверждает, что все, о чем там говорится, – чистая правда. Моя женушка вроде ясновидящей. С ней произошла парочка подобных случаев. Так вот, когда она начинает говорить об этом, у меня мурашки по коже ползут. Да чего там, всего лишь два дня назад она так напугала меня рассказами о призраках, что я должен был выйти из дому и пропустить стаканчик-другой. И когда я возвращался после этого обратно ночью, то боялся собственной тени. Но мы тут заболтались, приятель. Давай возвращайся побыстрее на свой участок, ты и без того опоздал. Я не стану записывать тебя в журнал в этот раз, так как сам отвлек тебя, но давай двигайся. Одна нога здесь, другая там! Ну, давай!»