Трибунал

Я машинально заношу правую руку над плечом. Ребро ладони твердо от мизинца до запястья.

Бросаю руку вперед, прямо на его адамово яблоко.

Грегор уже убил другого, ударив ребром ладони между плечами и шеей. Я отчетливо слышал хруст костей.

Порта ловко отскакивает в сторону от длинного штыка и молниеносно бьет русского сержанта кончиками пальцев в горло с такой силой, что он падает навзничь; голова с треском отламывается от позвоночника.

Мой удар был превосходным. Наш инструктор-японец остался бы доволен. Я разбил противнику гортань. Удар был таким сильным, что моя рука вошла ему в горло и остановилась только у позвонка. Я допустим одну скверную ошибку. Посмотрел в лицо противнику, увидел искривленный рот и налитые кровью глаза.

Это была женщина!

Я долго сидел в снегу, и меня выворачивало наизнанку. Наш инструктор был прав: никогда не смотрите на противника! Убивайте его и идите дальше!

Я долго не мог забыть ее искаженного лица.

— Поднимайся, красный ублюдок, — кричит фельдфебель Шрёдер со зверским выражением лица. — Беги, вошь, беги!

— Нихт большевик, — испуганно кричит пленный. Быстро снимает меховую шапку и кланяется. — Нихт большевик, — повторяет он, поднимая руки. И кричит в смятении: — Хайль Гитлер!

— Должно быть, один из тех шутов, которых мы захватили, — усмехается унтер-офицер Штольц, злобно подталкивая пленного автоматом.

— Пошел, ленивая тварь, — шипит Шрёдер с убийственным блеском в глазах.

— Нихт большевик! — выкрикивает пленный и неуклюже бежит по глубокому снегу.

— Похож на мокрую курицу, — говорит Штольц с громким смехом.

— Еврейский ублюдок, — рычит фельдфебель Шрёдер, вскидывая автомат.

Штольц злобно смеется и бросает снежок вслед пленному, уже значительно спустившемуся по склону холма. Потом строчит автомат, и пленный катится вниз.

Шрёдер спускается к трупу уверенным шагом охотника, идущего подобрать подстреленного фазана. Испытующе толкает мертвого дулом автомата.

— Мертв, — оборачивается он с гордой улыбкой.

— Если Старик узнает об этом, — холодно говорит Грегор, — я бы не хотел быть в твоей шкуре.

— Пусть Старик поцелует меня в задницу, — самоуверенно отвечает Шрёдер. — Я выполняю приказ фюрера. Уничтожаю недочеловеков повсюду, где нахожу.

— Однако твой фюрер не велел тебе совершать убийства военнопленных, так ведь? — замечает Порта, наводя на него ствол автомата.

— Можешь донести на меня, если хочешь, — высокомерно усмехается Шрёдер. — Я это переживу!

— Ради тебя же надеюсь на это, — презрительно отвечает Грегор, уходя в лес, где отдыхает остальная часть отделения.

Старик раздражен и сердит. Отделение обременили двумя прикомандированными. Финн, капитан Карилуото, и немец, лейтенант Шнеллё, должны наблюдать за нами в этом долгом путешествии к Белому морю. Кроме них есть еще несколько новичков, сдавших экзамены на переводчиков с русского. Как ни смешно, они не понимают ни слова из того языка, которым разговаривают здесь, за Полярным кругом. Порта и Барселона справляются с местным наречием гораздо лучше.

Офицеры потрясены тем, что уже видели, и это привело к нескольким столкновениям между ними и Стариком. Но поделать они ничего не могут. Оберст Хинка совершенно определенно сказал им, что командует нами Старик, а за ним — при любых обстоятельствах — следует Барселона Блом.

Мы, ворча, собираем снаряжение. Порта готов избить унтер-офицера Штольца из-за убитого пленного, а Старику приходится откровенно поговорить с лейтенантом Шнелле. Малыш безо всякой видимой причины бьет фельдфебеля Шредера, и тот валится с ног.

— Не иди по дороге, — кричит Старик Малышу, который возглавляет колонну.

— Почему? — кричит Малыш так громко, что в лесу откликается эхо.

— Потому что так мы выйдем прямо на противника, — раздраженно шипит Старик.

— Разве не это наша цель? — довольно улыбается Малыш. — Если будем все время избегать друг друга, эта чертова война никогда не кончится!

— Делай, что говорю! — грубо кричит Старик.

— Я отдам этого солдата под трибунал! — злобно кричит лейтенант Шнелле, уже достав записную книжку и карандаш.

— Предоставьте это мне, — говорит Старик, быстро проходя мимо лейтенанта.

— Навстречу нам идет целая армия противника! — кричит Грегор, выбегая из леса в туче снега.

— Я так и думал, — удрученно вздыхает лейтенант Шнелле. — Вот, пожалуйста! Вот что случается, когда фельдфебелю дают слишком много власти!

Старик бросает на него суровый взгляд.

— Можете пожаловаться на меня, когда вернемся, герр лейтенант, но до тех пор должен попросить вас воздерживаться от критики моих Приказов. Говоря напрямик, здесь командую я!

Лейтенант Шнелле переглядывается с финским капитаном, тот лишь пожимает плечами и мечтает о том, чтобы вернуться в Хельсинки и никогда больше не участвовать в операциях в тылу противника.

Малыш лежит на снегу, прижавшись ухом к земле, и напряженно слушает.

— Много их? — грубо спрашивает Старик, ложась рядом с ним.

— Судя по шуму, который они издают, не меньше батальона. Но, на мой взгляд, от силы какая-то паршивая рота! Возможно, они ищут подснежники!

— Далеко они? — шепчет Старик.

— Трудно сказать, — отвечает Малыш с умным видом. — Эти русские леса могут сыграть с тобой ту еще шутку!

— Встали, — командует Старик, — и вниз по склону! Бегом, без моего приказа не стрелять! Если придется принять бой, действуйте ножами и саперными лопатками!

Лейтенант Шнелле уже держит в руке пистолет и выглядит очень воинственно.

— Уберите этот ствол, — раздраженно рычит Старик. — Если он выстрелит, будет слышно в Москве!

Лейтенант с оскорбленным видом сует пистолет обратно в кобуру и принимает вид мальчишки, которого слишком рано отправили спать.