Трибьют
Шрифт:
— Двадцать, — сказал Форд.
— Каждому, — добавила Силла, доставая купюру.
— Вот это мне нравится! — Кэти отсчитала билетики и оторвала корешки. — Удачи. Победителей начнут объявлять минут через двадцать. Форд, если увидишь маму, скажи ей, чтобы нашла меня. Я хочу поговорить с ней о…
Силла перестала слышать, о чем они говорят, увидев Хеннесси, который пристально смотрел на нее с другого конца павильона. Иголки его ненависти буквально царапали ее кожу. Рядом с ним стояла маленькая женщина с усталыми глазами на усталом лице. Она дергала его за рукав, но он не реагировал.
День
Первым отвернулся он — внял наконец мольбам жены и пошел прочь от павильона по зеленой летней траве.
Она ничего не сказала Форду. Не стоит и ему портить этот день. Она смочила горло, внезапно пересохшее во время этой безмолвной встречи, лимонадом и принялась бродить среди толпы, наблюдая, как солнце клонится к вершинам гор на западе.
Она разговаривала, смеялась. Выиграла настенные часы в форме петуха. И напряжение, ледяными когтями сжимавшее ей сердце, постепенно ослабло. Когда небо потемнело, Сэм забрался на колени к Форду и завел с ним разговор на своем странном языке.
— Как ты понимаешь, что он говорит? — спросила Силла.
— У него все на лице написано, кроме того, он прекрасно жестикулирует, — засмеялся Форд.
Объявили государственный гимн, и все встали, в том числе и Форд, взяв ребенка на руки. Вокруг Силлы под чернильным небом, в котором мерцали огоньки звезд, раздавался хор голосов. Повинуясь внезапному порыву, она взяла Форда за руку и не отпускала, пока не затихла последняя нота.
Как только они вновь сели, раздались первые взрывы салюта. Сэм тут же перелез с коленей Форда на колени отца, а вместо него к Форду запрыгнул Спок.
Безопасность, подумала Силла, наблюдая за разноцветными огнями в небе цвета индиго. Они знают, что тут всегда будут в безопасности.
— Ну как? — спросил Форд, когда они по пустынным дорогам ехали к дому.
— Очень хорошо — удивительно хорошо, — искренне сказала она. — И начало, и середина, и конец.
— Что ты собираешься делать с этой штуковиной? — он опустил взгляд на часы.
— Штуковиной? — Силла покачала петуха, словно младенца. — Так ты называешь нашего ребенка? — она ласково похлопала часы. — Я думаю об амбаре. Можно повесить часы там — они прекрасно туда впишутся. И мне нравится, что у меня останется сувенир в память о моем первом здесь праздновании 4 июля. Когда я закончу дом, для вечеринок на свежем воздухе будет уже поздновато. Но после сегодняшнего я подумываю о большом приеме. Что-то вроде дня открытых дверей — горящий камин, подносы с угощением, цветы и свечи. Я хочу посмотреть, что это такое, когда дом заполнен людьми. Я имею в виду гостями, а не рабочими. Но сегодня, — она вытянула ноги, — я устала от людей и веселья. Хорошо возвращаться домой, в тишину и покой.
— Мы почти приехали.
— Хочешь насладиться покоем вместе со мной?
— Надеялся на это.
Они посмотрели друг на друга, и Форд свернул на дорожку к ее дому. Свет фар упал на красный клен.
— Что это висит…
— Моя машина! — она наклонилась вперед, схватившись за приборную доску. Сукин
сын, черт бы его побрал. Стой! Стой!Не успел Форд остановить машину позади ее пикапа, как она уже отстегнула ремень безопасности, распахнула дверцу и выскочила наружу.
Куски триплекса свисали с заднего стекла. Другие осколки повсюду блестели на гравии, похрустывая под ее ногами.
Форд достал телефон и набрал «9-1-1».
— Подожди, Силла. Подожди.
— Все стекла. Он разбил все стекла.
Огромные дыры зияли на лобовом стекле, и от них паутиной расходились трещины. К сердцу Силлы подкатила холодная ярость. Фары тоже были разбиты, решетка радиатора погнута.
— И что толку от сигнализации, — она не плакала и не кричала. — Что толку от этой проклятой сигнализации.
— Нужно посмотреть, что с сигнализацией. Я проверю дом, а потом ты войдешь.
— Это уже слишком, Форд. Это уже слишком. Злобный, мстительный, безумный. Старого ублюдка нужно остановить.
— Хеннесси? Его же нет в городе.
— Есть. Я видела его сегодня в парке. Могу поклясться, что если бы у него под рукой оказался обрезок трубы или еще что-то, чем он воспользовался здесь, то он набросился бы на меня.
Охваченная яростью, она повернулась и в свете фар увидела то, что свисало с ветки красного клена.
Силла бросилась вперед, но Форд схватил ее за руку.
— Пойдем в дом. Нужно подождать полицию.
— Нет, — покачала она головой и медленно сошла с гравия на траву.
Такую куклу, вспомнила Силла, ей купили в шесть лет. У куклы были ее волосы — белокурые, еще не потемневшие, — собранные в два хвостика за ушами при помощи розовых лент. Такими же ленточками было оторочено бело-розовое клетчатое платье. Белые кружевные носочки и туфельки с ремешком-перемычкой.
Ее улыбка была солнечной, как волосы, и сладкой, как запах розовых бутонов.
Он сделал петлю из бельевой веревки. Долгая и кропотливая работа. Повешенная кукла выглядела устрашающе. Над поясом куклы была прикреплена картонка с надписью: ШЛЮХА.
— В комплект — он продавался отдельно — входил кукольный чайный сервиз. Это был мой любимый, — она отвернулась и взяла на руки скулящего и дрожащего Спока. — Ты прав. Нужно войти в дом и все проверить — на всякий случай.
— Дай мне ключи. Я хочу, чтобы ты подождала на веранде. Пожалуйста.
Вежливость, подумала Силла. Как странно слышать непререкаемую властность за этими вежливыми словами.
— Но мы же знаем, что его там нет.
— Тебе не составит труда подождать на веранде. — Чтобы положить конец спору, он просто открыл ее сумочку и взял ключи.
— Форд…
— Подожди здесь.
Он не закрыл за собой дверь и, значит, не сомневался, что Силла послушается. Пожав плечами, она поднялась на веранду и погладила Спока, прежде чем спустить его на пол.
Отсюда она могла смотреть на свой изуродованный пикап. Она так радовалась в тот день, когда купила его, была так переполнена счастливым ожиданием, когда загружала его перед путешествием на восток.
Первые шаги навстречу мечте.
— Все в порядке, — послышался за ее спиной голос Форда.