Тридцать лет под землей
Шрифт:
ЭСПАРРОС — АПОФЕОЗ ПЕЩЕР
Мы всегда выступали против широко распространенного среди неосведомленных людей мнения об однообразии и монотонности пещер и не устанем это повторять и опровергать такое мнение — наоборот, все пещеры отличаются одна от другой, и поэтому заключенные в них объекты для наблюдения и изучения поистине неисчислимы. Так же как человеческие лица, даже в числе миллиардов, будут представлять неистощимое разнообразие черт и выражений, так же и пещеры не похожи одна на другую. Со своей стороны скажем, что нам никогда не встречалось двух одинаковых гротов. Пещеры являются безграничным полем для изучения в самых различных областях (антропология, археология, минералогия, естествознание, физические и химические явления), а кроме того, подземные путешествия порой связаны
Во всяком случае, я не знаю более разительного контраста, чем контраст между маленьким гротом Тиньяхюст, о котором только что шла речь, и огромной великолепной пещерой д’ Эспаррос, открытой мною совместно с женой и неизменным спутником Жерменом Татте в 1938 г. среди лесистых складок пиренейских предгорий, в местности Бигорре.
На дне этой пропасти глубиной 140 метров начинается величественное авеню длиной в полкилометра, ждавшее в течение неисчислимого ряда тысячелетий прихода человека и являющееся одним из самых фантастических и феерических зрелищ, какие только можно встретить на Земле.
Спустившись первым на дно пропасти и ступив ногой на пол гигантской горизонтальной галереи, я поймал себя на том, что громко вскрикнул, и, хотя был совершенно один, заговорил полным голосом — настолько исключительна была картина.
Придя в себя, я стал звать Жермена, стоявшего на краю последнего вертикального колодца, стараясь говорить отчетливо, разделяя слоги, потому что расстояние и искажающая звук акустика, так характерна для пещер, что часто превращает речь в нечленораздельный вопль: «Здесь вторая Сигалер!» Этой короткой фразы было достаточно, чтобы заставить моего товарища в свою очередь поспешно спуститься по лестнице, чтобы убедиться самому. Оказавшись рядом со мной, он так же, как и я, сначала был поражен размерами пещеры, но потом его внимание привлекли блестящие стены, сплошь покрытые белоснежными, необычайно изящными кристаллами.
Стоя рядом, мы мысленно описывали изумительные сюны этого кафедрального собора, погребенного под землей на глубине 200 футов. Здесь на протяжении веков создались не обычные кальцитовые формы (драпировки, сталактиты, сталагмиты), как в большинстве пещер, а гораздо более редкие конкреции, имеющие вид заиндевевших сосновых веточек. Стены, сплошь покрытые такими кристаллическими образованиями, похожи на лилипутские запорошенные инеем леса. Эта странная, волшебная кристаллическая растительность кое-где прицепляется к толстым сталактитам, покрывая их сверкающей белизны пушками, перышками и султанчиками. Некоторые из этих образований до такой степени напоминают цветущие кусты и особенно белые лилии, что могут ввести в заблуждение.
Среди множества исследованных до того пещер здесь только во второй раз мне случилось любоваться «гипсовыми цветами», как в 1932 г. я их назвал в гроте Сигалер.
Шаг за шагом шли мы по «гипсовой галерее», отмечая все разнообразие ее красот. Мы не пытаемся их описывать: никакое сравнение, никакое определение и никакая превосходная степень ничего бы не сказали ни уму, ни сердцу.
Оказавшись в одном из расширений галереи, мы заметили на песчаном полу путаницу тончайших иголок. Некоторые из этих иголок были настолько тонки и прозрачны, что остались бы незамеченными, если бы их не выдал блеск.
Очарованные, мы шли навстречу неведомому, с жадностью ожидая новых удивительных картин; стремились вперед, находясь во власти непреодолимой лихорадки, охватывающей исследователя, открывшего новый неизвестный мир, где все приводит в восхищение, а внутренний голос по-детски нашептывает: «Никто никогда не видел этой огромной колонны, никто здесь никогда не ходил, ни один взгляд не измерял высоту этих сводов, никакой звук за многие века не нарушал молчания; моя лампа первая пронизывает вечный мрак…»
Пропасть д’Эспаррос, великолепие и пышность которой нельзя передать словами, по нашему скромному мнению, — одна из самых замечательных в этом смысле пещер, и ее открытие пришлось как раз вовремя, чтобы возместить так глупо растащенные и почти уничтоженные сокровища пещеры Сигалер.
Мы надеемся, что пещера Эспаррос, лучше защищенная трудностью доступа в нее, избежит вандализма разрушителей и посещений туристов — или слишком уж «любителей», или с пренебрежением относящихся
к подземным чудесам. Разграбление пещеры Эспаррос можно было бы рассматривать как «оскорбление природы», как нанесение ущерба или, лучше сказать, расхищение одного из природных богатств Франции.Кроме того, с пещерой Эспаррос связано еще два события, два воспоминания: первый радиорепортаж в пропасти, осуществленный радиовещанием Франции 23 июня 1942 г., и позже— 15 апреля 1945 г. — первая месса, отслуженная на дне пропасти.
НА ПРИСТУП ГЛУБИН
В ПРОПАСТИ ХЕНН-МОРТ
С 1941 по 1947 г. (с перерывом в 1944 и 1945 гг.) имело место исследование гигантской пропасти Хенн-Морт (Мертвой Женщины), доставившее нам много труда, ввиду очень ограниченных средств и слишком маленькой группы молодежи, принимавшей в нем участие. Кроме того, наши последовательные попытки овладения этой пропастью, слывущей самой страшной и самой опасной из всех известных, протекали в эпоху очень суровых ограничений, когда приходилось обходиться без удобного снаряжения и необходимых материалов, а пища далеко не соответствовала тяжелому физическому напряжению и низкой температуре, царившей в пропасти.
Несмотря на эти неблагоприятные обстоятельства (у нас не было ни непромокаемой одежды, ни электрических батарей, а ели мы только вареный картофель), нам удалось спуститься под ледяной водой каскадов до глубины 355 метров, никогда еще не достигавшейся во Франции.
Несмотря на неоднократные попытки, мы принуждены были прекратить исследование. В нашем отряде произошел несчастный случай: Морель и Лубен были ранены на глубине 230 метров, и только ценой тридцатисемичасовых нечеловеческих усилий нам удалось поднять их наверх. После двухлетнего перерыва, в 1946 г., исследование было возобновлено, уже с лучшими средствами и при содействии Парижского спелеологического клуба, правда, безуспешно, ввиду того, что обильные дожди непомерно вздули подземные водопады.
В 1947 г. уцелевшие члены пиренейского отряда совместно с сильной группой Спелеологического клуба под руководством Ф. Тромба и при поддержке армии, использовав все возможные средства и преодолев все препятствия, наконец 30 августа 1947 г. достигли дна пропасти па глубине 446 метров.
Завоеванная Хенн-Морт заняла место самой глубокой пропасти Франции [16] .
ПО СЛЕДАМ ПЕЩЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА
В следующем, 1948 г. мне пришлось опять спускаться в пропасть, но уже не с целью достижения больших подземных глубин. Археологическое открытие погрузило меня в глубь времен, и несколько часов тех подземных исследований я отношу к числу самых волнующих, самых интересных из всех пережитых под землей. Таковыми часто бывают спелеологические открытия: от головокружительной акробатики, самых энергичных видов спорта, от самых рискованных трюков спелеолог-исследователь переходит к наблюдениям, к чисто научным, иногда философским размышлениям.
16
Позднее во Франции было обнаружено несколько более глубоких пропастей: Каладэр (487 м), Дан-де-Кроль (658 м), Пьерр-Сен-Мартен, исследование которой описывается во II главе первой части книги, и, наконец, тысячеметровая Берже (см. прим. 46).
В мае 1948 г. страстный любитель пещер аббат Д. Катала (увы, преждевременно скончавшийся в следующем, 1949 г.) открыл нижний этаж, до того неизвестный, в большой пещере д’Альден, на южных склонах Монтань-Нуар (Черной Горы). Блуждая в одиночестве в вестибюлях подземного лабиринта, он заметил на земле следы животных и даже отпечатки человеческих ног, естественно сильно его заинтересовавшие.
Аббат Катала, опытный спелеолог, обладавший средствами и исключительными качествами как исследователь пещер (он участвовал в экспедиции в пещеру Хенн-Морт), совершенно не был археологом, а если и был, то в очень малой степени. Но как внимательный и проницательный наблюдатель он правильно оценил свое открытие и тотчас дал мне знать о найденных отпечатках, пригласив их осмотреть и изучить совместно с нашим коллегой и общим другом Луи Мероком, выдающимся археологом и преемником графа Бегуена в Тулузском музее.