Тридцать лет спустя

Знаменский. Ладно, попробуй. Только поаккуратней, чтоб не спугнуть.

СЦЕНА ВТОРАЯ

В кабинете — Томин и директор магазина.

Томин. Да, Сергей Захарович, нехорошо вы живете.

Директор. Почему нехорошо? Я хорошо живу.

Томин. Вот и плохо. Как вы можете жить хорошо при вашей зарплате?

Директор. Сам не знаю. Кручусь.

Томин. Вижу, что крутитесь, только не в ту сторону. Вы ведь получаете сто сорок рублей. Откуда же у вас “Волга”?

Директор. Я объясню. Дело в том, что раньше у меня были “Жигули”. Я их продал, немножко доложил и купил “Волгу”.

Томин. Прекрасно. Но мне непонятно, как с вашим окладом можно купить “Жигули”.

Директор. Очень просто. Раньше у меня был “Запорожец”. Я его продал, немножко доложил и купил “Жигули”.

Томин. А “Запорожец” вы как приобрели?

Директор. Так же. У меня был мотоцикл, я его продал, доложил и купил “Запорожец”.

Томин. Ну а мотоцикл у вас откуда?

Директор. А у меня был велосипед. Но за это я уже сидел у вас в тринадцатой серии.

Томин. Да-да, припоминаю. Ну что ж, Сергей Захарович, пока можете быть свободным. Только убедительная просьба: из города на своей “Волге” никуда не выезжать.

Директор. Даже на свою дачу?

Томин. На дачу — пожалуйста! Там уже все равно живут наши сотрудники.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

В кабинете — Знаменский и Томин.

Знаменский. Нет, Шурик, директор не виноват.

Томин. Как — не виноват?! А машина, дача, фарфор, хрусталь?

Знаменский. Ну и что? Время не стоит на месте. Сегодня все стали жить лучше, особенно директора магазинов.

Входит криминалист Зиночка Кибрит.

Зиночка. Мальчики, танцуйте!

Томин. Зиночка, с тобой всегда. (Обнимает ее, собирается танцевать.)

Знаменский. Погоди, Шурик, сейчас не до юмора.

Зиночка. Мне — особенно. Всю ночь в лаборатории просидела.

Знаменский. Зинуля, не томи! Что показал анализ слюны?

Зиночка. Значит, так. Слюна принадлежит мужчине шестидесяти лет. Его фамилия Сухов Сергей Фомич. Не женат. Нигде не работает. Проживает в Горбатьевском переулке, дом один, квартира шесть.

Томин. Зинуля, ты гений!

Зиночка. На том стоим. А ты, Шурик, в следующий раз будешь с большим уважением относиться к криминалистике.

Знаменский. Поразительно! И все это показал анализ слюны?

Зиночка. Конечно. К тому же преступник выро нил в магазине паспорт, который подтвердил вес наши предположения.

Томин. Ну что ж, Пал Палыч, думаю, надо брать Сухова.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

В кабинете — Знаменский, Трмин, Зиночка и преступник Сухое.

Знаменский. Ну что, Сухов, думаю, отпираться бессмысленно. Мы вас узнали по почерку.

Сухов. На пушку берешь, начальник? Какой может быть почерк, когда я неграмотный.

Зиночка. Не лгите, Сухов! У нас неграмотность давно ликвидирована.

Сухов. Не знаю, я про это не читал.

Зиночка. Почему не читали?

Сухов. Потому что неграмотный.

Томин. (Знаменскому.) Крепкий орешек. Придется с ним повозиться. (Резко вскидывает паспорт.) А это что?

Сухов, (пораженно), Паспорт.

Томин. Откуда вы знаете, если не умеете читать?

Сухов. А, начальник, твоя взяла! Пиши протокол. Значит, пришел я в магазин к восьми, хотел бутылочку портвешку взять, а продавщица мне так нагло говорит: “После восьми не продаем” Ах так, думаю. Тогда и я так! Стащил ящик портвейна, иду, а у дверей этот гад стоит, директор. Давай, говорит, половину, а то скажу. Не выдержал я и плюнул в него. Только промахнулся. Это меня и погубило.

Томин А где портвейн?

Сухов. “Где”, “где”!.. Выпил.

Зиночка, (с ужасом.) Один? Целый ящик?

Сухов. Долго ли, умеючи.

Зиночка. И даже не закусывали?

Сухов. Милая! После этого портвейна не то что закусывать, жить не хочется.

Знаменский. Сухов, Сухов, ближе к делу. Что можете сказать в свое оправдание?

Сухов. Слушай, начальник, а если я пустую посуду сдам, мне срок скостят?

Знаменский. Не торгуйтесь. Здесь следствие, а не суд. Лучше подумайте о своей судьбе. Ведь вам только шестьдесят семь. Еще не поздно начать жизнь сначала.

Сухов. Эх, начальник, душу ты мне разбередил своими словами. Брошу, погоди, дай только срок.

Томин. Срок мы вам дадим, не волнуйтесь. Сухов. Вот отсижу его — и брошу.

Зиночка. Пить?

Сухов. Воровать брошу. А пить буду всю жизнь.

Знаменский. Ладно, Сухов. Не знаю почему, но мы вам верим.

СЦЕНА ПЯТАЯ

В кабинете — Знаменский, Томин, Зиночка.

Знаменский. Вот мы и раскрыли еще одно дело. Томин. “Плевое” дело.

Знаменский. Что ж, кому-то оно может показаться плевым, но нам оно стоило немало бессоных ночей.

Зиночка. Мальчики, постойте, мы забыли про самое главное. А ведь главное в нашей профессии — это спеть.