Тридцать одна сказка обо всём на свете

– Значит, Кузьке удалось отвести их на болото,… и это хорошая новость,… можно порадоваться… – сделал заключение папа-кузнечик, но порадоваться не пришлось, до развязки было ещё далеко. Тем более никто не мог быть уверенным в том, что вернётся Кузька невредимым или погибнет, все лишь надеялись на счастливый исход, и покорно ждали конца. История знает немало примеров, когда отважный проводник заводил отряды врага в болото, а сам там погибал. Стоит только вспомнить Ивана Сусанина, все знают его пример.

Впрочем, сейчас всё ещё оставалась надежда на лучший финал. Всем известно, что болото субстанция непредсказуемая, и запросто может самостоятельно решить исход любого, даже самого сложного дела. То же случилось и теперь. Когда вся поверхность топи была напрочь усеяна налётчиками, корка не выдержала тяжести их веса и разверзлась, словно морская пучина, поглотив в одно мгновение тысячи прожорливых вредителей. Буквально за секунды всё полчище саранчи пошло на дно, засасываемое чёрной жижей.

И лишь Кузька благодаря своей проворности успел вовремя вспорхнуть ввысь. К этой минуте поток саранчи уже иссяк, и Кузька взлетел без помех. Притом он ничего не ел и был лёгок будто пушинка, тогда как прочие особи набили свои животы и под собственной тяжестью просто утонули. Ну а, взлетев, Кузька, стремглав ринулся домой. С саранчой было покончено, враг был повержен, точно таким образом, как германские рыцари на Чудском озере. А дома Кузьку ждали счастливые родители и все остальные обитатели поляны. При его появлении началось настоящее ликование.

– Всё, саранчи больше нет!… Мы победили!… – приземлившись, только и успел крикнуть Кузька, как его тут же стали обнимать, поздравлять, и даже его колючие шипы не помешали этому. Да и как они могут помешать, когда у Кузьки проявилась такая мягкая, добрая и чуткая душа. Правда она не сразу стала такой, а под влиянием всего того, что с ним случилось. И это правильно, ведь только настоящие испытания могут доподлинно показать нам, кем мы являемся на самом деле. И тут уж неважно, как мы выглядим внешне, главное, какие мы внутри, в душе.

А Кузька на поверку оказался преданным и любящим сыном, притом очень ценящим свой родной край, и это несмотря на то, что в нём обитают всякие разные личности: и ядовитая, вздорная гусеница, и хитрый жук, и дерзкие муравьи, и ещё много кто особенный. Но главное то, что все они перед лицом опасности проявили великую храбрость, отвагу, и готовность встать как один на защиту своего общего дома, а это очень ценно. Вот и нам следует так же беречь свой дом, и неважно, что все мы разные, основное, любить и уважать друг друга, тогда и жизнь наполнится счастьем…

Конец

Сказка о пареньке Ефимке, его колдовской улыбке и их похождениях по белу свету

1

Произошла эта история в стародавние времена, когда на Руси-матушке правил Царь-батюшка. Впрочем, народ в ту пору был уже достаточно дерзок и сметлив, чтоб уметь писать, читать и даже считать. Иначе говоря, случилась эта сказка в эпоху просвещения и наук продвижения. А именно, где-то в середине XIX века. Знатных поэтов, писателей и учёных мужей, творило тогда немало. Некоторых почитали и ценили ничуть не меньше чем античных богов. Возводили их на пьедестал и называли «Светочем русской культуры», или как ещё витиеватей. В общем и целом, жизнь была светлая и многообещающая.

Также следует отметить, что в городах на ярмарках, прилавки ломились от всякого товару. Всего было в изобилии; и еды, и одежды, и разного бытового скарба, вплоть до керосинки. Всего хватало, живи, да только радуйся. А люди и радовались, пели песни, гуляли, посещали ярмарки, дивились балаганам, ходили в театры-варьете, одним словом – веселились. И вот среди всего этого задорного кутежа нашёлся один весьма грустноватый паренек, а вернее сказать юноша, с броским именем Ефимка, или просто Фимка, это уж кому как угодно.

Роста он был чуть выше среднего, волосы кучерявые, светлые. Глаза зелёные, слегка плутовского вида, сам строен, опрятен, но вот только родом незнатен. Из простых, может из крестьян или ремесленников. Да он и сам толком не знал из каких он, а только сколько себя помнил, всё по дорогам из города в город ходил да хлебушка на пропитание просил. По-младости своей, попрошайкой был. Конечно, со временем ума-разума набрался; грамоту изучил, счёт познал, ведь в эпоху просвещенья жил, приоделся, приобулся, но бродить не перестал. К тому же хитрости и ловкости у него прибавилось. Если раньше он с протянутой рукой на паперти стоял, то теперь взялся плутовать, жулить, и даже воровать. И ведь с каждым разом всё изощрённей способы находил.

Бывало, возьмёт да на ярмарке нарочно переполох устроит. Уж это он научился делать. Увидит приличная барыня по рядам идёт да к товару присматривается, ну он и шасть за ней. Выберет момент, когда рядом с ней какой-нибудь прохожий мужичок окажется. Ну, Фимка возьмёт, охальник, да украдкой сзади барыню слегка прихлопнет ладошкой по бедру иль по ягодице. А получалось так, что это вроде как её тот прохожий мужичок шлёпнул. Сам-то Фимка уж успевал отскочить, его никто и не замечал. Зато барыня после такого шлепка обычно оборачивалась и такой хай устраивала, что у всех присутствующих уши в трубочку сворачивались.

– Да ты что, ошалел что ли, глаза твои бесстыжие!… Меня, приличную даму по N-ому месту шлёпать!… Ах ты, ирод рода человеческого, бес тебя разбери, к лешему унеси!… Да я тебя в суд потяну за оскорбление моей чести!… – как начнёт блажить. А мужичок-то стоит, и не знает, как ему быть; не то куда спрятаться, не то со стыда сквозь землю провалиться, ведь не делал ничего, а всю вину на него свалили. Он вроде и хочет оправдаться, но поздно, вокруг уже народ собрался, и люди на него тоже с укором смотрят, вечным пятном позора заклеймить бедолагу желают. В общем, скандал, переполох, ругань.

А Ефимки-то только этого и надо. Он тут же под шумок-то свои делишки быстро и обстряпает. У кого с прилавка калач сопрёт, у кого кусок ветчины стащит, или ещё чего вкусненького украдёт. И всё себе за пазуху пихает. А если повезет, то не погнушается и где какую монетку умыкнёт. Одним словом, шустёр был Фимка до всяких проделок. И что ещё интересно, ему такая жизнь нравилась. Не хотел он её менять. Однако жизнь берёт своё, и меняет всё независимо от чьих-либо желаний.

Во-первых, Фимка изрядно повзрослел, и в толпе ему уже просто так не затеряться, не нырнуть и не затаиться, как ранее бывало. Да и еды ему требовалось уже больше, всё за пазуху, как прежде, уже не спрячешь, одним калачом не обойдёшься. А во-вторых, одежда тоже уже другая требовалась. В одной рубашонке да портках много не набегаешься. Это простым мальчонкой носиться будешь, никто и внимания не обратит. А тут почти взрослый юноша, и как босоногий шкет одет, а это уже подозрительно, из толпы выделяется, не слиться со всеми. А потому и требовалось меняться. Носить другую более подходящую возрасту одежду. Да и образ жизнь тоже стоило подправить.

2

Вот и решил тогда Фимка всё поменять. Ну а коли так, то взялся он уже по серьёзному плутовать и жулить. Справил себе новые портки, рубаху, френч, картуз и даже хромовые сапоги приобрёл. И стал похож на приказчика из торговой лавки, иль даже на купеческого сынка-переростка. К тому же недавно перебрался в другой городок, где его никто и никогда не видел. Вышел он на ярмарку, да с деловым видом начал по торговым рядам прохаживаться. Идёт, на купцов поглядывает да всё хмыкает, важным себя показывает.