Тридцать первый выстрел

Мне отчего-то очень захотелось присвистнуть прямо в трубку. «Сгонять» спецрейс из Москвы на Северный Кавказ ради того, чтобы доставить моей группе второй бинокль с тепловизором, – это говорило только о том, насколько важна наша миссия и какое внимание уделяется операции. Так, пожалуй, можно работать. Но я все же решил смягчить ситуацию, чтобы она не выглядела так, будто я пытаюсь использовать положение для довооружения группы тем, что нам следовало бы иметь по штату. Но когда нескольких десятков миллионов не хватает на ремонт кабинета министра обороны, штатное расписание спецназа современного вооружения не предусматривает.

– Мы можем, в принципе, и обойтись одним на двоих. Один человек управляет дельталетом, второй смотрит; потом передает бинокль напарнику, а сам переходит за управление. Хотя вертеться наверху, сознаюсь, не слишком удобно.

Это я перебарщивал, конечно. Проблем с тем, чтобы передать бинокль, нет никаких. Но два бинокля в группе всегда лучше одного, и я хотел бы получить их по максимуму. А если генерал как-нибудь выберется из кабинета, рассмотрит мотодельтаплан вблизи и решит, что два пилота сидят близко один к другому и передать им бинокль проблем не составит, я всегда смогу отговориться тем, что удержать управление одной рукой слишком сложно, и можно кувыркнуться, если отпустишь управляющий треугольник. Даже предложу генералу попробовать и прокатиться со мной над крышами города. Сомневаюсь, что он решится. А маленькие хитрости на воинской службе простительны. По штату нам не поставляют бинокли с тепловизорами, поскольку они в России, кажется, не производятся, а импортные образцы стоят как хороший автомобиль-иномарка. Вот и приходится искать варианты, как добыть такую сложную электронику, необходимую в условиях боевых действий и дающую значительное преимущество перед противником, который таковой не обладает.

– Решу этот вопрос, – пообещал генерал. – Завтра в полет отправишься?

– Так точно. Сегодня ночью в сарай заглянем к старушке матери, проверим, в самом ли деле нам там показывали дельтаплан.

– Как вернешься, доложи мне. Свой бинокль я тебе пришлю через полчаса, встречай машину на КПП. И еще… Вот что я думаю… Ты за своей техникой присматривай внимательнее. Если убивают людей, которые тебе помогают, могут и еще что-нибудь нехорошее придумать.

– Я сам подумал об этом, товарищ генерал.

* * *

Мы с капитаном Волоколамовым доехали до ангара по той же дорожке, по которой добирались от него до футбольного поля. Группа бежала с двух сторон, словно осуществляла боевое прикрытие, и не отставала; правда, ехал я, не сильно «газуя». Под конец пути я полностью доверил капитану наземное управление, и он сумел лихо развернуться перед воротами, чтобы потом закатить дельталет задом. А меня начал разбирать смех от нашей недогадливости.

– Командир, что-то случилось? – с легким удивлением спросил майор Желобков.

– Случилось, – согласился я. – Команда дураков у нас подобралась. Это вместе с бригадой рабочих. Делать нам было нечего, стали работу себе и другим придумывать.

– Не понял, – пожал Геннадий Викторович широкими плечами.

– А что тут понимать… Зачем мы колонны у ворот прорезали?

– Чтобы крыло прошло без помех.

– А ты не видел, как мы на земле рулили? Именно крылом…

Крыло дельталета легко было повернуть под необходимый угол, и оно легко проходило в ворота. Но никто до этого не додумался. И даже научная бригада, наблюдавшая за нашими действиями, не подсказала.

– Ничего страшного, – не смутился мой заместитель. – Вдруг придется здесь настоящий самолет ставить. На будущее эти прорези могут сгодиться.

– Могут, – согласился я и с силой надавил на управляющий треугольник, поворачивая крыло. – Толкайте, чего встали…

Возвращение мотодельтаплана к месту сборки сложностей не доставило. Выключив свой «подснежник», я знаком приказал сделать то же самое Желобкову. Тот отошел в сторону, понимая, что я желаю с ним поговорить. Я двинулся вслед за майором, по пути сделав знак идущему в нашу сторону Владимиру Андреевичу Кочергину, чтобы он не прошел мимо и дождался меня.

– Слушаю, командир.

– С наступлением темноты я возьму с собой троих и двину в тот сарай, что мы осматривали вчера. Ты остаешься здесь за меня.

– Троих – не мало? – спросил Геннадий Викторович.

– Двое работают, двое прикрывают. Нормально, справимся. Да мы и ненадолго. Но у тебя задача особая.

– Слушаю.

– Как думаешь, по какой причине убили бригадира рабочих?

– Я не привык делать выводы без фактов, – уклонился Геннадий Викторович от прямого ответа. – Мои предположения могут ничего не значить.

– В Москве ударом в межреберье убит инструктор по дельтапланеризму, который обучал когда-то Гамида Абдурагимова. Ты знаешь этот удар…

– Владею, – коротко, почти с неохотой сознался майор. – Но меня в Москве, помнится, в это время не было.

– Ты был здесь… А здесь этим же ударом убит бригадир рабочих, который нам помогал.

– Ты меня обвиняешь, командир? – Майор не удивился, он просто так пошутил, и потому я не нашел нужным ответить на вопрос.

– Инструктор убит, когда его искали в ходе нашей операции, чтобы задать несколько вопросов об Абдурагимове. Бригадир убит, когда он помогал нам оборудовать дельталет под почти боевую машину. Имеем мы право предположить, что это звенья одной цепи?

– Мы имеем право предположить, что нам противодействует конкретная группа, прошедшая обучение в какой-то определенной области, в том числе и рукопашного боя. И в группе есть бойцы, владеющие ударом в межреберье. Это вполне логичное предположение. И я понимаю, Вадим Саныч, что за задание ты для меня придумал.

Желобков всегда был силен в логике; группу часто выручала его уверенность в том, что события никогда не возникают из ничего, а одно естественным образом происходит из другого, следовательно, всегда есть возможность восстановить всю цепочку.

– Я рад за тебя. Говори.

– Ты предполагаешь, что кто-то может покуситься на дельталет?

– И предполагаю, и даже надеюсь на это. По крайней мере, в таком случае мы будем иметь возможность хоть кого-то захватить. Это уже «хвост». Есть предположение, что против нас работают какие-то китайцы. Что за китайцы, никто не знает, но один из них совершал звонок помощнику китайского атташе в Москве. И внешность убийцы бригадира…

– Пусть так. Пусть даже китайцы. На мне засада?

– Да.

– Организую, командир. Но ты же ненадолго отлучишься?

– Постараюсь побыстрее. И в первую половину ночи.

– Значит, рискуешь успеть вовремя и сорвать аплодисменты.

Мы не собирались объяснять друг другу, что все нападения, совершаемые спецназом и вообще любыми специалистами данного плана, как правило, совершаются в то время, когда человек лучше всего спит. То есть от трех до пяти часов ночи. В это время суток и часовые на посту «клюют носом», и вообще всем спать хочется больше, чем в любое другое. И любой спецназ стремится использовать эти биологически неактивные для человека часы для своей работы. И не только спецназ…