Тридцать три удовольствия

— Антракт так и так придется сделать, — сказал я, чувствуя всеми кровеносными сосудами его правоту. — Там на корабле — третий труп. Сегодня они не работают. Танцовщица Закийя Азиз Галал уехала в Александрию. А у нас через пятнадцать минут — очередной совет в Филях.

— Тьфу ты, черт! Еще чего доброго потащит нас в Александрию, а девчонки какие, мы бы с тобой, а?

— Ладно, посмотрим, — вздохнул я. Мы вернулись к Ларисе и Оле, допили с ними пепси-колу и попрощались до вечера — Николка пообещал заглянуть к ним после ужина «с интереснейшим предложением».

Второй каирский совет в Филях открылся обсуждением перспективы поездки в Александрию с учетом: а) необходимости, б) возможности. По программе нашего пребывания в Египте нам предстояла Александрия, но уже после того, как мы посетим Луксор и Асуан, так что хотим мы или не хотим, но столица Птолемеев ждала нас. Другое дело, что к тому времени там уже не будет Бастшери, если только Закийя Азиз Галал и есть искомое существо, в чем два члена совета, Мамонин и Тетка, выразили категорическую уверенность, Старов высказался решительно против, аргументируя тем, что прибор основан на большой доле приблизительности, а Мухин воздержался. Все-таки большинство было за то, чтобы искать именно Закийю. Но немедленно ехать в Александрию рвался только Федор Мамонин. Старова возмущало, что отрыв от теплого лона писательской делегации вызовет целую лавину денежных затрат. Мухин добавил, что, кроме денег, потребуется еще терпение к множеству разных неудобств, от которых в тени советской литературы секретная служба «Тяга-5» частично избавлена. Главнокомандующий, выслушав все «за» и «против», постановил: потратить еще день на выяснение каирского местожительства танцовщицы Закийи Азиз Галал и проверку, точно ли она уехала в Александрию.

Николка был счастлив. В отличие от меня, его волновали киевлянки Лариса и Оля, которых надо было куда-то вести. Меня же тревожило, как я проведу эту ночь, поскольку в душе моей все снова воспалялось, и я готов был один ехать в град Клеопатры искать убийственную танцовщицу.

Во время ужина, к которому после обеда в «Саккара Нест» никто так и не успел проголодаться, Старов расспросил Бабенко, куда еще можно направить стопы в этом пышном городе удовольствий, учитывая, что два молодых римлянина хотят провести вечер в компании двух хорошеньких сабиняночек.

— Да мест здесь много, — сказал Бабенко, явно не зная даже пяти. — А вот, хотя бы, поезжайте туда, где мы сегодня обедали. Я узнавал — там вечером обширная фольклорная программа с выходами к Нилу, с крокодилами, кажется. По-моему, если днем там неплохо, то вечером тоже должна быть сказка тысячи и одной ночи.

Главнокомандующий одобрил заявку Старова на проведение разведовательной операции «Саккара Нест» в составе двух человек с участием двух девушек для отвода глаз. Все согласились, что если в «Саккара Нест» тоже есть танцы живота, то там вполне можно выведать что-либо о Закийе.

Итак, вскоре после ужина мы с Николкой и жительницами матери городов русских отправились на берег Нила в долину у подножия пирамид. Первенствовал Николка, который ради такого случая нарядился в белую рубашку, имперского вида брюки, легкий вельветовый пиджак серого цвета и нацепил темно-вишневую бабочку, так что вид его внушал почитание со стороны обслуги ресторана «Саккара Нест», а девушки не сводили с него веселых глаз. Поначалу все складывалось так, будто он ухаживает сразу за обеими, а я существую только для четности. Кроме того, я финансировал сей пикник, поскольку Николка всегда был среди нас малоимущим и давно смирился с тем, что мы брали на себя эту сторону его жизни, уважая его авторитет как ученого и самого интеллектуального человека в гвардии Ардалиона Тетки.

Мы сидели не в финиковой роще, как днем, а у самого берега Нила. Около воды была устроена сцена для музыкантов и площадка для танцев.

Николка остроумно и обстоятельно рассказывал девушкам о Египте, так, будто он давно уже здесь живет и вот только теперь представился случай поделиться своими впечатлениями. Он так и говорил: «у нас тут, в Египте».

— Вот вы даже не догадываетесь, в какую ловушку попали, приехав сюда, — вешал он лапшу на уши. — Ведь это самая магическая страна в мире. Химия была изобретена здесь. Само слово «химия» происходит от древнего названия Египта — «Кеми». Изначально химией называлась всякая парфюмерия и косметика, и все это было египетское. А сколько здесь волшебников и чародеев! Однажды был такой случай с фараоном Снуфру… А что смешного? На Нуф-Нуфа похоже? Понятно. Так вот, плыл однажды Снуфру на своей ладье по озеру в окружении жен и наложниц, на которых единственной одеждой были рыболовные сети и богатые украшения. Вдруг одна из наложниц, Менкетмесе, роняет в озеро жемчужный браслет. А женщины у нас в Египте капризные. Фараон махнул рукой и пообещал подарить ей другой такой же. Тогда Менкетмесе молвит: «Ваше величество, если кто-то предложит мне точно такого же, как вы, я лучше умру, потому что мне нужны только вы, а не ваше подобие». Речь такая понравилась фараону, сей же час призвали самого лучшего мага по имени Тутупуа, который выполнил каприз наложницы таким образом: взял поверхность озера и положил одну половинку на другую, как кладут омлет, а когда браслет был найден, вернул все на свои места. За это ему было выдано столько пива, сколько поместилось бы в том озере. Кстати, пиво тоже изобрели у нас в Египте, и была даже специальная богиня, Менкет, покровительствующая изготовлению пива.

— Вы же говорите, Менкет — наложница фараона Нуф-Нуфа, — заметила Оля, полагая, что подловила ученого.

— Ее звали Менкетмесе, — возразил ученый, — то есть, имя богини входило в ее имя составной частью. Благодаря имени она обычно подавала фараону Снуфру бокалы с пивом, а поскольку Снуфру любил этот замечательный напиток, то и наложницу Менкетмесе он особенно баловал и исполнял все ее капризы.

В таком ключе шла наша беседа за столиком в ресторане «Саккара Нест», и девушки явно были довольны обществом столь образованного человека, как Николка Старов.

Девушки были славные, обе субтильные и красивые, но той стереотипной красотой, которая в последнее время стала как бы обязательной для всех молоденьких девушек: русский вариант американского стандарта — барбочки. Киевский театр оперетты, в котором они применяли свои внешние данные и музыкальные способности, вполне соответствовал их облику. Лариса была русская, а Оля, украинка, вовсе оказалась не Ольгой, а Олимпиадой, и решено было именовать ее Липенькой, поскольку Оль на свете огромное множество, а Липенек не встречается. Николка, должно быть, стал первым, кто заставил ее полюбить это имя. Доселе ей явно казалось предпочтительнее ходить в стандартных Олях.

Поскольку разговор об именах продолжился, Старов не переставал блистать перед слушательницами своими познаниями в древнеегипетском, которые трудно было бы проверить, и поражал их воображение таинственным звучанием имен фараонов и их жен, которые были, оказывается, вовсе не Рамсесами, Аменхотепами и Нефертити, а — Амнехетпе, Ра-месе, Нефер-неферу-ра-нефер и так далее.

— Кстати, — сказал он, обращаясь ко мне, — Бастхотеп будет по-другому — Ва-бастис-хетпе.

— Скажите, — сказала Лариса, — а куда вообще девались древние египтяне? Сколько-нибудь их осталось или нет?

— Двое, — ответил я вместо Николки. — И оба сидят с вами за одним столиком.

Надо признать, что уровень зрелищности в ресторане «Саккара Нест» был выше, чем на «Дядюшке Сунсуне», здесь танцевали три танцовщицы и семь танцоров, здесь показывали удивительные фокусы, и огнеглотатель был куда ярче, был здесь и номер с дрессированным крокодилом, который артистично пытался цапнуть ловкого дрессировщика, но так и не цапнул, а вместо того выполнял всякие незамысловатые требования и чуть ли не вставал на задние лапы, с тоской поглядывая в сторону реки.

— Сколько крокодила ни корми, он все равно в Нил смотрит, — заметил я, и этого было достаточно, чтобы вызвать у девушек взрыв смеха. «Должно быть, обожают пародиста Иванова и передачи типа „Вокруг смеха” и „КВН”», — подумал я и мысленно поморщился: «Небось и картинки Вайсборда не оставляют их равнодушными».

И музыканты в «Саккара Нест» играли гораздо слаженнее, профессиональнее, чем на «Сунсуне». И публика была побогаче, что сказывалось и в ценах. Но здесь не было зажигательной Закийи, а те три танцовщицы настолько были далеки от нее в жизненной силе и притягательности, что мне даже не хотелось расспрашивать их, что они знают о Закийе.