Тридцать три урода. Сборник

Пущин (с живым любопытством).Нет, Аглая! Что вы говорите? Как это?

Аглая (бредно).Пущин, она не спала в той белой узкой постельке, девической постельке… Там, возле белой постельки, стоял букет маков… А… а!.. Все равно, я приколола ей маков в волосы, то есть — нет, хотела приколоть… Она оттолкнула мою руку и приколола их мне на грудь… Или — это я сама подняла их с полу и приколола… Это я умру, это я умру!

Пущин (сердито).Какой сказочный вздор вы городите!

Аглая (тихо).Сказочный? Нет. Это просто из бессознательного. Там ключи жизни. (Вдруг дико.)Пущин, он обнимает ее, как меня? Пущин, у него те же руки? Тот же взгляд для нее? (Вскакивает.)Пущин, я их вижу. Вы не понимаете. Это правда. Это отвратительно. Вы не можете понять, как я их вижу. (Ходит быстро взад и вперед, говорит оживленно, делает движения руками в ритм речи.)Вот пять дней, пять ночей я их вижу. Пять дней, пять ночей я не одна. (Кричит.)Я хочу быть одной. Но я не одна, оттого не могу плакать. Вы можете понять эту муку? (Стонет тихо.)Я их слышу. Его голос душный в страсти. Пущин, я знаю этот голос — он был для меня. (Останавливается резко. Тихо, медленно.)Я с ума сойду. Я всю страсть хотела себе, всю, всю. Я была ему кристаллом: его луч во мне преломлялся, через меня светил, собой играл во мне. И во множество играло наше исполненное единство. Все, все в нас — и мы довлели. Пущин, можно довлеть двоим? (Кричит дико.)Га… а… а… я убью Анну, она взяла мое!

Пущин (насмешливо).Ну, вот! А помните, вы еще сказали: у кого много, тот хочет отдать? (Смягчаясь.)Стыдитесь, Аглая. Вы не умеете прощать.

^{Молчат долго. Вечер настает мало-помалу. Гроза разыгрывается еще вдали. Пущин встает, приводит ее за руку, тихо сажает возле себя.}

Аглая (продолжая свои мысли, певучим голосом).Еще немного… еще совсем немного, и умерли бы вместе.

Пущин.Опять!

Аглая.Еще совсем немного — и умерли бы вместе, и чудо совершилось бы, потому что это неправду я только что объясняла вам про стыд за счастье перед Анной. То есть стыд за счастье был, но верность-то его все-таки казалась мне даром чудесным. Ах, всякий дар чудесен! Всякий дар — чудо, и только дар хорош. Только для дара стоит жить.

Пущин.Дитя мое, это опять песнь этого несмиренного сердца.

Аглая (не слушая).Вместе бы умерли.

Пущин.Вы долго переживете его, Аглая, и этот вечер покажется вам далеким, далеким.

Аглая (глухо).Никогда…

Пущин (тихо положив руку на ее голову).Жизнь — долга, Аглая…

Аглая.Я ненавижу жизнь.

Пущин.Нужно уметь жить.

Аглая (вяло).Как?

Пущин.Не мешать ей проявлять себя. Все рычания, ворочанья животного в человеке не важны, пустяки. Полную свободу болоту! Вот на эту точку зрения станьте. Тогда все иначе осветится и вы поймете, что есть иная верность и иная задача у человека.

Аглая (так же).Какая?

Пущин (загораясь).Верность мысли. Задача мысли.

Аглая (мертвенно).К чему?

Пущин.Для нахождения истины.

Аглая.Какой истины? Что истина?

Пущин.Всякая правда, всякая правда научная, добытая неустрашимостью и строгостью мысли, прыжком и удилами, есть победа, великая победа.

Аглая (печально).Над чем?

Пущин.Над загадкой вселенной. Я расскажу вам сказку. (Пущин снова встает и, волнуясь, ходит взад и вперед, закинув слегка голову с свободными волнами волос.)Бог создал людей и сказал им, полуслепым: «Идите, мои бедные, ищите, спотыкайтесь, падайте, расшибайтесь и еще ищите, страдайте и, в полутемноте и в полуслепоте, пожирайте друг друга и червей дождевых»… И люди пошли и, спотыкаясь и пожирая друг друга и червей, ищут тем полуслепым светом мысли, и чудо совершается. (Пущин весь горит, светлеет, снова молодой.)Проходят столетия, тысячелетия, свет разгорается, ланцет мысли оттачивается, человек растет выше жизни, человек не боится повесить над колыбелью своего сына картину тощего волка и подпись под вечно голодным «Нападай или беги», потому что, зная, что в жизни человек человеку — волк, он сознал, что в белом свете мысли, в свете мозга, разума, человек человеку — брат. Брат, брат в свете мысли, брат, ищущий разгадки, куда и к чему идет вселенная. Вот, Аглая, одно утешение, одно спасение от скорби отступлений и смрада побед житейских. (Пущин проводит рукой по лицу, как бы просыпаясь, потом протягивает обе руки к Аглае.)Сюда, Аглая, ко мне! Вот вам отцовские руки уже немолодого человека, много опаленного жизнью и умудренного. Придите сюда. Я обойму вас, как брат. Аглая, не расставайтесь со мною. Слушайте, Аглая: мы с вами уйдем из болота; мы бросим все старое там, в Заречном. Вы продадите свое; у меня есть немного накопленных денег: хватит вам и детям года на три, четыре. Я все обдумал, Аглая, мой путь свободен — и вы со мною. Из-за вас я душил свою науку: я ведь был всегда с вами — вы это знаете. Теперь мы поедем в Париж Сколько уже лет зовет меня мой старый товарищ, Аглая, великий страдник мысли. Там новый путь, давно мне желанный, — там новая свобода вам и новая молодость, и там по-новому вы будете моим ассистентом… Учиться, мыслить, и потом — коллегами, вместе во всем коллегами, пока мне дана еще жизнь, мною страстно ненавидимая и высоко любимая! В поисках мысли — братьями, в лучшем, единственном бытии!.. Хотите, Аглая, милая, хотите?

Аглая (ходит, прихрамывая, взад и вперед мимо говорящего. Молчит долго. Потом бормоча нараспев).Куда? Зачем? Куда? Зачем? Кто скажет? Что скажет мысль? Мысль глядит в свое окно. Я хочу в дверь и увидеть кругом, куда и откуда путь и какая цель. Но я в себе заключена, и из моей темницы, темной темницы двери нет… — окно, одно узко прорезанное окно. А… а… а… (Она кричит внезапно.)Чтобы выйти из своей темницы, надо разбить себя… (Останавливается перед ним.)Нет, нет, нет. Я не хочу к вашему окну. Довольно из своего глядела и ничего не поняла. Ничего не поняла, и ранена, и страдаю. Ранена без вины. За что? за что? Болит здесь. Дышать нельзя… За что? За что? Когда мне одного было нужно… (Указывает на сосны слева позади.)Слышите? — стадо идет домой… сердце разымается… Слышите волны? Набегают, отбегают и снова набегают, и странные следы, милые следы их на песке — глядите — как тайные слова, обеты возвращения… Там чайку слышите? Вот жук, глядите, жук! Сюда, сюда!.. Он ударился о мою грудь! Слышали, он гудел и ударился, и упал. Бедный жук! Что вам говорит тишина и вечер, сумерки?.. и гроза там? Да, там гроза… Мне хочется петь, мне, правда, хочется петь старую, старую песнь! Песнь о верности, о простой и верной любви.

^{Дождь вдали. Внезапно сильный, близкий раскат грома. Аглая чутко, напряженно слушает. Очень долгое молчание. Ливень мчится к берегу по седому морю.}

Аглая.Ливень идет. Море седое. Гроза, гроза. Глядите: все слезы, слезы, слезы. (Начинает, сильно вздымая грудь, полурыдать.)Я могу дышать. Это песнь о верности и простой любви. Я плачу. (Рыдает, поднимает руки к грозе, кричит.)Дай слез, дай слез!

^{Падает на песок, накидывая на себя с головою длинную белую накидку; тело потрясается рыданиями, она плачет обильно и легко.}

Пущин (тянет ее вверх за плечи и кричит сквозь новый гром и ливень).Аглая, Аглая, домой! Ради Бога, что вы делаете? (Аглая все рыдает.)Бегу за Машей и вещами. Вы с ума сошли… На ливне! (Убегает.)

^{Аглая медленно затихает, встает. Ее лицо преображено, слезы струятся, она смеется плача, поднимает руки к дождю и к мокрому от слез лицу.}

Аглая.Это от песни… да… мне легко, мне всегда будет легко. (Ходит быстро взад и вперед. Останавливается.)Я буду плакать всегда, всегда, и все об одном и том же: о простой и верной любви… (Глядит вдоль берега.)Вот он … идет… это Пущин. Хочу одна…

^{Бежит к соснам. Потом сворачивает и прячется за большим камнем, между кустами. С моря ее не видно. Тучи расходятся, но вечер не светлеет. Сумерки гуще.}