Тридцатая любовь Марины

– Выспалась?

– Выспалась… – улыбнулась она.

– А я вот так каждый день. Хоть мне и к девяти положено.

– Почему?

– Да не могу и все тут. Как привык, так и встаю в шесть. По будильнику. Не могу валяться, когда другие работают.

– А машины персональной нет у тебя?

– Отказался. У нас заводик небольшой. Всего-то три волги прикрепили. Директору, главному механику, ну и мне полагалась. Только я нашему главному инженеру уступил. Он в Красногорске живет. Человек пожилой. А ему-то к семи обязательно нужно, как штык. Вот я и уступил…

– Но тебе от нового дома совсем близко…

– Да. Близко. Зато в райком несподручно. На двух автобусах…

Автобус остановился, медленно расползлись половинки дверей, пассажиры стали выходить.

– А у тебя метро-то совсем рядом, – пробормотал Сергей Николаич, помогая ей сойти.

– Да. Десять минут езды.

– Счастливая, – засмеялся он, заправляя выбившийся во время автобусной давки шарф.

В метро было так же тесно, как и в автобусе. Полусонные люди стояли в поезде близко друг к другу.

Марина с интересом разглядывала их и улыбалась самой себе.

Раньше она косилась на них с презрением, старалась ездить на такси, чтобы не видеть близко эти заспанные лица.

А теперь… Это было так ново, что улыбка недоумения все сильнее растягивала ее губы.

– Ты что смеешься? – наклонился к ней Сергей Николаич.

– Да так… ничего… – облегченно вздохнула она.

Неожиданно поезд остановился между двумя станциями.

В окнах застыли какие-то сумрачные трубы и кабели, тишина повисла в вагоне, только шуршала одежда переминающихся людей.

Марина продолжала рассматривать их неподвижные фигуры.

Они были близки ей, как никогда, но их молчание становилось гнетущим.

Марина повернулась к Сергею Николаичу, чтобы не нарушить тишины, еле слышно спросила:

– Разве нечего сказать?

Он вздохнул, лицо стало серьезным:

– Время еще не пришло. А сказать есть что. Поезд дернулся, пополз и стал набирать скорость:

– А что мешает? – спросила Марина.

– Америка! – серьезно ответил он и снова вздохнул, – Ты это поняла?

Она кивнула.

Завод Малогабаритных Компрессоров стоял недалеко от метро, – свернули за угол большого старого дома, пересекли трамвайную линию и оказались у проходной.

На больших сетчатых воротах висели крупные облупившиеся буквы: ЗМК.

Возле проходной никого не было.

– Припоздали, – пробормотал Сергей Николаич, глядя на часы, – Ну, ничего. День сегодня особый.

Открыв дребезжащую дверь, он пропустил Марину вперед, кивнул сидящему возле вертушки вахтеру:

– Привет, Михалыч.

– Доброго здоровья, Сереж, – улыбнулся старик, – Что-то сегодня поздновато…

– Правильно. А потому что день исключительный.

– Понял, – улыбнулся вахтер.

Миновав вертушку, они прошли по широкому коридору, потом оказались на лестнице.

– Видишь – нет никого. Все уж на своих местах. Дисциплина…

– Это завод шумит? – спросила Марина, прислушиваясь к равномерному гулу.

– Да. На первом у нас все цеха. А на втором – администрация… – проговорил Сергей Николаич, на ходу расстегивая пальто, – Пошли!

Они поднялись на второй этаж.

Им встретились несколько человек, все они приветливо поздоровались с Румянцевым.

– Сереж, а сколько у вас человек на заводе? – спросила Марина.

– Тысяча семьсот сорок.

– Много.

– Не очень. У нас заводик небольшой. Но зато среди районных предприятий третье место держим. Вот как.

– Молодцы…

Прошли по ярко освещенному коридору с множеством обитых дверей, Сергей Николаич вынул ключи.

Его кабинет был у самого поворота – коричневая дверь с табличкой:

Он сунул ключ в замок, повернул и решительно распахнул дверь:

– Входи.

Марина вошла.

Кабинет был небольшим – два стола, два коричневых сейфа, портрет Ленина на стене, вешалка в углу.

– Раздевайся, – проговорил Сергей Николаич, рывком сбрасывая с себя пальто, – Как тебе мои апартаменты?

– Уютный кабинетик, – улыбнулась Марина, раздеваясь, – А второй стол зачем?

– Тут секретарша сидит. Зиночка. Но она к девяти приходит. Как и положено.

Повесив свой плащ рядом с его пальто, Марина сняла платок, поправила волосы.

Сергей Николаич достал расческу, быстро причесался, снял трубку телефона, набрал номер:

– Люся? Доброе утро… Владимир Иваныч у себя? Да? Куда? Ясно… во сколько теперь?.. Вот как… А как же с планеркой? Он успеет к одиннадцати? Точно? Ну, хорошо… всего…

Положив трубку, он улыбнулся Марине:

– Отбой. Планерка в одиннадцать.

Марина рассматривала почетную грамоту, висящую на стене под портретом:

– Ты начальником цеха был?

– Да. Вот отметили.

– Молодец…

Он достал сигареты, протянул ей, но она отрицательно покачала головой.

– Знаешь, – пробормотал он, закуривая, – Пойдем-ка по заводу пройдемся. Я тебе весь наш улей покажу, все хозяйство… Только ты волосы повяжи чем-нибудь. У нас таких русалок к станкам не подпускают.

Марина повязала волосы платком, стянув его узлом на затылке.

– Вот, порядок, – улыбнулся Сергей Николаич, – Пошли!

Они двинулись по коридору, спустились по лестнице, повернули и оказались в большом просторном цехе.

Здесь громко работали какие-то высокие, похожие на муравьев машины, непрерывно долбя почему-то громко лязгающему.

Возле машин суетились рабочие. В основном это были мужчины.

Заметив вошедших, кое-кто из них приветливо помахал Сергею Николаичу. Он ответно потряс сцепленными замком руками:

– Салют!

Марина с радостным удивлением рассматривала цех. Машины-муравьи стояли двумя рядами по 4 в каждом.

– Что это за чудеса? – прокричала она в ухо Сергею Николаичу.