Тридевять земель
Шрифт:
Артём не забыл запросить штаб – получил «добро» на «тренировки», но с одним условием: только на базе Корино, и только при условии, что будет вестись мониторинг состояния их обоих.
Но вначале Артём не забыл повидаться со всеми домочадцами, начиная с Марины.
– - -
— Почти совсем не переживала, – обняла его Марина. Ни следа того тщательно скрывавшегося страха, нет ощущения натянутой струны. Как она изменилась, подумал Артём, ведь сейчас в точности Инга!
— Странно, что я всё время это чувствую, – Марина посмотрела ему в глаза. – Когда ты вспоминаешь её – ту, за которой пришёл на Айур. Другую меня, – она улыбнулась. – И меня это больше не
— Не могу ничего поделать, – вздохнул Артём.
– Иногда вспоминаю её – тебя – в прежней жизни. Это не получается стереть из памяти.
— Не нужно ничего стирать, – Марина перестала улыбаться и погладила его по голове. И опять – тем же самым жестом, так же, как Инга когда-то. Мне нравится, сказала она. Некоторые вещи мне просто нравится делать. Привыкай, я такая. И я стараюсь привыкать, если что-то в тебе кажется странным. Быть самим собой – самое естественное, разве нет? – Я ещё не вспомнила. Не совсем вспомнила, когда впервые здесь проснулась, по-настоящему. Но я вспомню.
– - -
— Она права, мы и не испугались по-настоящему, – согласилась Миранда. – Очень вас не хватает. Теперь гораздо больше забот, и я, если честно, немного завидую Канси. Но только немного, – она улыбнулась и жестом пригласила присесть. – У вас ведь найдётся пять минут?
Она убежала в студию и вернулась с альбомом; что-то новое – его Артём ещё не видел. Открыл – удивительно, что Миранда столько времени продержала это в тайне. Такое вряд ли пишется за пару минут. Пейзажи, преимущественно – ночные, где-то в городе. И звёздное небо – то самое, земное. Узнаваемые рисунки звёзд, узнаваемые, хоть и смутно, пейзажи. Откуда??
Миранда смотрела на то, как меняется выражение лица Артёма.
— У Марины было такое же лицо, – добавила она. – Неужели настолько точно угадала?
— Но как??
Миранда пожала плечами, пододвинула стул и уселась рядом.
— Сама не знаю. Мне что-то начало мерещиться в ту ночь, на плоту с Мариной. Потом уже в приюте – когда Марина болела. Что, удивлены? Дети чаще болеют. Считается, что не очень правильно сразу ставить всю эту нашу защиту от инфекций детям – организм должен хотя бы минимально настроиться со всем управляться сам. Вмешиваются, только если болезнь протекает тяжело, или возможны осложнения. Марина раза три лежала с высокой температурой, а мне в такие ночи всякий раз мерещилось звёздное небо во сне, и вот такие странные пейзажи. Не знаю, что и сказать. Что это?
— Здесь я работал, – Артём указал на узнаваемый силуэт высотного здания. – А этой дорогой шёл с работы домой, когда не было настроения ехать.
— Ужас, – содрогнулась Миранда. – И всякий раз в сумерках?
— Иногда допоздна засиживался, – согласился Артём. Действительно, подумалось, теперь это кажется странным – на подобной работе сидеть допоздна. А тогда, наоборот, казалось вполне нормальным. – Мне нравилось идти домой ночью, смотреть на звёзды.
— А она? Всё это время ждала дома?
— Мы работали в одном и том же месте, – Артём и сам уже не был уверен, так ли это. – Но я бывал дома реже, чем ей хотелось бы.
Миранда покивала.
— Извините, если настроение испортила, – она взяла его за руку. – У вас несколько секунд был такой взгляд… Сейчас уже лучше?
— Лучше. Миранда, можно личный вопрос? Почему всё время на «вы»?
Она рассмеялась.
— Привычка. «Ты» – это привилегия, Ортем, её нужно заслужить. Иногда за всю жизнь так и не получается заслужить. Я почувствую, когда это наступит, не сомневайтесь.
– - -
Лилию
он застал на бегу. Не он бежал, Лилия – собиралась уходить.— Много новых забот? – спросил он, после того, как сияющая Лилия обняла его. – Вы счастливы?
— Ещё как! – она улыбалась. Вновь исчезла царевна Несмеяна. – Вам спасибо. Да, я снова нашла то самое место, снова побывала там. Побывала, пока его не разрушили. Так и сказала в штабе. Там сказали, пока не станут его ломать, понаблюдают. У вас что-то срочное? Мне на тренировку нужно успеть.
— Не срочное, – заверил Артём. Замечательно. Но что-то Лилия не договаривает – Инга умела мастерски опознавать, когда Артём говорит неправду, или что-то недоговаривает. Ей не нужно для этого было видеть его, или слышать голос – она и по шёпоту могла. Я не говорю, что ты должен всю душу открывать, но врать тоже не нужно. Хочешь, чтобы что-то осталось в покое – так и скажи. Я не буду спрашивать, даже если мне не нравится такая тайна…
— Если хотите что-то сохранить в секрете, лучше так и скажите, – Артём сам не понимал, отчего сказал. Лилия, уже шагнувшая к нему, чтобы обнять – перед тем, как уйти по делам – замерла. И лицо её на краткий миг стало мёртвой маской Несмеяны. – Вы что-то недоговариваете, Лилия. Если это что-то личное – не буду расспрашивать.
Она стояла и смотрела, и взгляд, пусть и не сразу, но оттаял. Лилия улыбнулась и обняла его, как собиралась.
— Знаете, почему людям нравится обнимать? – шепнула она на ухо. – Твой взгляд не видят. Вы правы, я не всё рассказала. Но там ничего такого нет. Если хотите, я расскажу, – она отпустила Артёма и взяла его за руки. – Если попросите, расскажу.
— Решайте сами, – Артём выдержал её взгляд, она отвела его первой. – Если что-то важное, расскажите. Необязательно мне.
Она кивнула, и – всё, её нет. Прощаться подолгу в Риме не принято.
Потом уже вспоминал и понимал: надо было попросить. Или приказать, неважно. Она рассказала бы. Возможно, что тот самый важный момент был упущен. Но как говорил их учитель по физкультуре в школе – не сожалейте о содеянном.
– - -
Арлетт Беклин оказалась у себя в комнате и, впервые на памяти Артёма, не стала под каким-нибудь предлогом уходить. Сходила заперла дверь за ним, потом обняла Артёма и долго не отпускала.
— У меня всё хорошо. Не так, как мечтала, – она улыбнулась, глядя ему в глаза. – Может, просто я не о том мечтала? Может, мечта была чужой?
Артём улыбнулся в ответ. Арлетт не отводила взгляда, и не переводила разговора на повседневное – что кому испекла, как дела в её магазине.
— Такое бывает? Чтобы мечта оказалась чужой?
Она развела руками.
— Наверное, бывает. Никак не могу привыкнуть к Риму. У нас там каждый день нужно что-то доказывать, оказаться хоть немного, но впереди остальных. Здесь не так. Здесь просто нужно быть полезной, этого достаточно. Но иногда хочется вернуться в Париж, на день или два.
— Возвращайтесь. Возьмите кого-нибудь, чтобы не скучать там.
Она посмотрела ему в глаза, молча кивнула.
— Обязательно. Не знаю, когда. Когда пойму, что нужно. Ортем, вы правда меня простили? Я ведь всё для себя делала, не для вас. А вы даже не задумались, нужно ли мне помогать – спасли, потому что могли.
— Если было что прощать – простил.
Арлетт обняла его снова.
— Пока не могу, – шепнула она ему на ухо. – И хочу попросить вас остаться, и сразу же вспоминаю тот первый день. Говорят, некоторые люди умеют забывать то, что им не нравится. Я пока не научилась. Но вы ведь ещё зайдёте, да?