Тридевятое счастье

Потоптавшись на месте, девушка, всё же поддалась любопытству. Сделала несколько шагов вперёд, но тут же отпрянула, потому что в этот момент во все стороны от алтаря выстрелили маленькие молнии.

– Да ну на фиг, – пробурчала под нос, отходя подальше. – Не так мне и интересно.

– Пойдём, – на ходу позвал сыскарь, спускаясь к пасущимся лохарам.

Алина, вздрогнув от неожиданности, поторопилась следом:

– Уже всё? А что вы сделали?

Капитон, сидящий на плече мужчины, довольно потёр лапки:

– Гостинец тем, кто за нами увязался. Волшба знатная получится – и следы спутает и морок на другой путь наведёт. Так что стеречься в пути не надобно будет.

– Ничего не поняла, – покачав головой, девушка едва слышно охнула, когда мужчина легко усадил её на спину жеребцу.

В этот раз Яромир пришпорил скакуна, и лохары понеслись галопом.

«Только бы не грохнуться! Только бы не шлёпнуться этим уродцам под копыта!», – причитала про себя Алина. Вцепилась в мужскую руку, которая удерживала её за талию и зажмурилась, чтоб не так страшно было.

– Колени сильнее сожми, – велел Яромир.

– Куда уж сильнее? – психанула Алина и стиснула зубы, чтобы витиевато не высказать, что она думает о подобном способе передвижения.

На счастье девушки скачка не продолжалась долго. На тракте начали появляться путники, редкие повозки и сыскарь натянув поводья, чуть приостановил лохар. Проехав несколько перекрёстков, Яромир остановился, огляделся, отметив, что поблизости никого не наблюдается и спешился.

Достал из кармана маленький свёрток и под писк Капитона: «Гляди, Аля, гляди по сторонам!» – начал развевать по кругу ярко-алый порошок. Крохотные частички подхватил ветер, разнося взвесь и в этот момент, в пыли на всех дорогах начали проступать следы больших копыт.

– Это вы так следы путаете? – поразилась происходящему Алина.

– Начало только, – с воодушевлением отозвался Капитон. – После, следы лохар по всем дорожкам далече разойдутся. А чтобы чародеи не определили направления верного, чтобы на ум никому не пришло по нашей тропе следовать, сыскарь разрыв-траву добавил. Сейчас увидишь.

Яромир закончив что-то нашёптывать и распылять порошок, убрал свёрток в карман и присев на корточки, опустил ладонь в дорожную пыль. Произнёс певуче на непонятном языке пару слов, резко вскинул руку вверх, растопырив пальцы, отчего Алина, дёрнувшись, едва не свалилась вниз. Не успела возмутиться, как Капитон запищал:

– Алька, как поскачем, глянь назад. На дорогу посмотри.

Яромир уселся позади Алины и придержал её, когда девушка, извернувшись, посмотрела назад. Приоткрыв рот от изумления, увидела, что их лохары не оставляли следов! Словно животные по воздуху копытами перебирали.

– Мы прямо-то поедем, а следы от волшбы уведут в другую сторону, – восторженно пояснял Капитон.

Сглотнув и сев прямо, Алина поняла слова Капитона, сказанные ранее: «Сыскарь, знаешь ли – личность легендарная!».

«Надо бы язычок-то держать за зубами, – подумала с опаской. – Не злить мужика. А то превратит не дай Бог в лягушку какую-нибудь или того хуже – в таракана. Кто его знает – на что этот тип способен?»

Глава 10

Со скатертью-самобранкой

может конкурировать только

простыня-самодавалка

Ночь густым покрывалом укрыла путников, но Яромир не останавливал лохар. Большую часть намеков на то, чтобы сделать привал и немного отдохнуть, пропускал мимо ушей, но иногда снисходил до скупых ответов: «Позже, не время, ещё рано…»

Алина готова была уже заплакать от усталости, как сыскарь, натянув поводья, направил жеребца в сторону чернеющего леса. Спешился и повёл скакуна за собою, лавируя между деревьями. Когда завёл лохар достаточно далеко, распорядился:

– Ждите здесь.

Собирался углубиться дальше, но Алина не выдержала:

– Помогите мне, пожалуйста, спуститься.

– Сиди, – велел не оборачиваясь. И вот тут девушка сорвалась:

– Не могу! Мне надо спуститься! – процедила сквозь зубы.

– Аль, ты чего? – озадаченно пропищал Капитон, но Алина не ответив, старательно пыталась взглядом испепелить сыскаря.

– Перечить вздумала? Велел ждать, значит… – начал гневно Яромир, не повышая голоса.

– А я вам сказала, – закипая, процедила Алина: – что мне надо спуститься!

– Гляжу я – не учили тебя, что деве нельзя наперекор мужчине молвить! – зло прищурился мужчина.

– Твою ж… – пару раз выдохнув, чтобы не выругаться, Алина буквально прорычала: – Я больше терпеть не могу! Мне срочно надо в кустики! Я писать хочу, понимаете?

Закатив глаза и вздохнув так тяжко, чтобы девушка прониклась, мужчина помог спуститься и указал рукой направление:

– Туда иди.

Пыхтя как гневный ёжик, Алина одарила его сердитым взглядом и потопала к кустам. Ох, как же ей хотелось просклонять его по всем матерным падежам, но промолчала, потому как помнила силу Яромира и непонятную магию, которой он владел.

«Склеит ещё рот, как в прошлый раз и буду мычать как корова», – Алина передёрнулась от неприятных воспоминаний.

Сделав все дела, уже спокойно отнеслась к ожиданию рядом с жующими траву лохарами.

– Как думаешь – куда он пошёл? – тихо спросила Капитона, тревожно осматриваясь по сторонам.

– Так наверняка место для ночлега искать. Ездовых вести неведомо куда опасно. Споткнутся, могут зацепиться за корни и ноги повредить.

– И долго нам вот так путешествовать?

– Я ж почём знаю? – удивился крыс. – В селения наверняка заходить не будем, чтобы не обнаружить себя. А до Тридевятого царства далече. Очень долго такими темпами добираться будем.

– И дальше что? – Алина с тревогой глянула на Капитона. – Мне надо будет отдать кулон этому… как его? – нахмурилась, пытаясь вспомнить, на что крыс вздохнул:

– Цесаревичу. Артефакт надо вернуть наследнику престола. Но я предполагаю – тебе нечего опасаться. Попросишь, чтобы цесаревич велел чародею отправить тебя в твой мир и всё. Ему-то надобности удерживать нет.

– Надеюсь, – поёжившись, Алина обняла себя за плечи. – А если…

Продолжить не успела, потому как вернулся Яромир. Молча подхватив поводья лохар, повёл их дальше в лес.

Осмотрев небольшую поляну, на которой сыскарь остановился, Алина вновь вздохнула. Вспомнились дом и ванна, в которой бы она пролежала не меньше часа, мягкая постель. А вот о сестре, отце и братике старалась не думать, потому что сердце тотчас сжимала острая тоска.